Сегодня понятие "Третья мировая" можно конкретизировать и приземлить. Картины Первой и Второй мировых войн по-прежнему неприменимы на исходе первой четверти XXI столетия, хотя некоторые комментаторы и усматривают схожие черты в вооруженном столкновении на Украине. Но структурно ситуация совсем другая. Наличие ядерного оружия у наиболее важных мировых игроков и очень сложная палитра значимых и разнокалиберных участников международной политики исключают (подстрахуемся - делают очень маловероятной) лобовое столкновение самых великих держав или их блоков, как это было в минувшем столетии. Однако изменения, происходящие на мировой арене и в соотношении сил, столь серьезны, что они "достойны" противостояния масштаба мировой войны. Такие сдвиги прежде вели к грандиозным военным столкновениям. Сейчас "мировая война", как неоднократно говорилось, - это цепь крупных, но локальных противоборств, каждое из которых так или иначе вовлекает самых важных игроков, балансирует на грани выплескивания за пределы изначальной зоны и непрямым образом связано с другими очагами нестабильности. Череда военных событий началась с ближневосточных конфликтов прошлого десятилетия (Йемен, Сирия), далее продолжилась Украиной с 2014 года, Южным Кавказом и теперь Палестиной. Точку в этом перечне ставить явно рано.
Коллеги-международники уже отмечали, что в условиях исчезновения прежних рамок и ограничителей (тот самый упадок миропорядка, который теперь признали, кажется, все) "спящие" конфликты и споры почти неизбежно напоминают о себе. То, что сдерживалось действовавшими договоренностями, вырывается наружу. В принципе все достаточно традиционно, так было раньше, так будет и потом. Идеологизация мировой политики в ХХ веке привела к тому, что и завершение того политического столетия оказалось очень идеологическим. Восторжествовала точка зрения, что человечество обрело оптимальную идейно-политическую модель своего устройства, которая перевернет страницу прежних противостояний. Только так можно объяснить, например, мнение, что начертание государственных границ в XXI столетии меняться не будет (либо только по обоюдному согласию), потому что так решили и постановили. Исторический опыт что Европы, что других континентов в любой исторический период не дает оснований такое допустить - границы изменялись всегда и фундаментально. А сдвиги в балансе сил и возможностей обязательно порождают стремление передвинуть и территориальные пределы.
Другое дело, что значение территорий сегодня и в прежние времена отличается. Непосредственный контроль тех или иных пространств сейчас может нести больше издержек, чем выгод, а влияние непрямыми способами намного эффективнее. Хотя стоит отметить, что лет 15-20 назад, на пике экономико-политической глобализации, часто утверждалось: географическое соседство и материальная близость вообще утрачивают значение в полностью связанном "плоском" мире. Пандемия стала первым и очень ярким аргументом против такого подхода. Ну а нынешняя цепь кризисов заставила совсем вернуться к более классическим представлениям о роли субординации регионального и общемирового.
Исчезновение статус-кво означает вступление мира в долгий период лихорадки, когда новые рамки еще не сложились (и непонятно, когда сложатся), а старые уже не срабатывают. Формальное окончание эпохи Договора об обычных вооруженных силах в Европе (Россия из него вышла, остальные страны объявили о приостановке участия) - пример ликвидации имевшихся институтов. Беспрецедентная по интенсивности волна нападок на ООН буквально со всех сторон - штурм главного бастиона миропорядка, основанного после Второй мировой войны. Нынешняя "Третья мировая война", вероятнее всего, будет растянутой во времени и распределенной в пространстве. Но по ее итогам - а какие-то будут обязательно - возникнет и другая структура международных организаций. Так всегда бывает. Это не значит, что ООН, например, исчезнет, но глубокая коррекция принципов, на которых она работает, произойдет обязательно.
