Поделиться
Название фестиваля, придуманное его художественным руководителем и главным режиссером Красноярского театра драмы Олегом Рыбкиным, оказалось настолько удачным, что породило целую обойму шуток, вроде той, что стоит в заглавии этой статьи. Между тем, содержание его более чем серьезно. "Драма. Новый код", или сокращенно "ДНК" - это и вправду попытка изучить сам молекулярный состав новой жизни, записанной молодыми драматургами.
Фестиваль в Красноярске стал одним из самых ярких за всю историю "Новой драмы": в его организации, кроме самого театра, принимали участие Фонд Михаила Прохорова, программный директор фестиваля "Новая драма" Кристина Матвиенко и арт-директор фестиваля современной драматургии "Любимовка" Елена Ковальская. Олег Рыбкин, чьим главным интересом до сих пор была европейская драма ХХ века, проявил огромный интерес и недюжинные усилия, чтобы исследовать тексты совсем новых российских авторов. Он призвал на помощь молодых режиссеров Ирину Зубжицкую, Германа Грекова, Юрия Муравицкого и актера театра Александра Истратькова. За три фестивальных дня ими были прочитаны (Олег не случайно настаивал на том, что делает "прочтения", а не "читки") девять пьес.
Встреча крупного репертуарного театра, а Красноярский театр им. Пушкина существует уже более 130 лет, с новой, подчас экстремальной отечественно драмой, создала эффект невероятной силы. Даже сегодня, когда на сцене столичных "академий" вовсю идут современные тексты, такой открытости новым явлениям драмы мне видеть не доводилось. Вся труппа - от народного артиста Валерия Дьяконова до совсем юных Ивана Янюка и Егора Уланова - показала себя как живой и талантливый организм, предельно готовый к восприятию нового.
Олег Рыбкин выстроил программу "прочтений" особым образом. В первый день он соединил антиутопию Виктории Никифоровой "Будущее покажет", философско-историческую притчу "Станция" Юлии Яковлевой, натуралистический скетч братьев Пресняковых "Сет" и гротескную, горестную социальную пародию Германа Грекова при участии Юрия Муравицкого "Кастинг". Две последних были объединены в единый вечер под заглавием "Запретный плод". Оно и понятно - в отличие от первых двух, где царствуют стерильные персонажи будущего и прошлого (арабы и американцы 2036 года - у Никифоровой, Лев Толстой и начальник станции Остапово, где умер великий писатель - у Яковлевой), две вечерние пьесы пронизаны миазмами сегодняшнего дня. Герман Греков - блестящий диалогист. Его тема - тотальный Кастинг, в финале которого "никто" становится всем. Человек, чьи фрустрации смешны и горьки, выставлен на глобальный рынок рейтингов и маркетингов. В каком-то смысле, его герой Валентин, пришедший на кастинг - такой же маленький и бессмысленно заброшенный в мир, как и герой "Станции" Озолин: жил себе-жил, пока в его доме не умер Лев Толстой, а потом убежал в поисках смысла, чтобы в итоге выброситься из окна больницы.
Чувство абсурда по-разному, но весьма интенсивно питает все эти тексты. В великолепной по языку, форме и смыслу маленькой пьесе Пресняковых "Сет" мир описан как стадион в заброшенном провинциальном городке, где подростки в массовом порядке познают физиологию вещей и тел прямо на лавочках. Количество мата на речевую единицу, "недотыкомский" язык юных персонажей "Сета" - не средство для шокотерапии, но сама издерганная плоть жизни, не имеющей больше никаких иных форм выражения.
Второй день оказался еще более ярким по уровню прочитанных текстов. Сначала "Третья смена" драматурга из Минска Павла Пряжко, ставшего одним из самых серьезных открытий "Любимовки". Быстрые, летучие диалоги ведут нас к двойному, полному парадоксальности и символизма финалу: дети, чьи игры столь же невинны, сколь и ужасны, ожидают "гномика", по-настоящему верят в его приход, пока вожатый не открывает им глаза: их волшебный "гномик" - всего лишь местный забулдыга. Но пережитое разочарование - только прелюдия ко второму финалу, смысл которого теряется в диком мерцании: мальчик из младшего отряда с именем Иисуса на устах расстреливает грубых и злых детишек из автомата, чтобы в следующую минуту они заговорили "в раю" - о том, что с ними произошло. Театральный эффект такой социально-философской параболы оказался огромным. И молодая, и солидная часть зал хохотала до изнеможения, чтобы в финале с ужасом притихнуть.
Вечером всех ждал еще один "запретный плод": страшная, сгущенная до символа натуралистическая пьеса "Соколы". Ее автор - лауреат прошлогодней премии "Дебют", 24-летний уроженец Ташкента Валерий Печейкин. Жизнь семьи Соколовых тем страшнее, чем обыденнее выглядят ее ежедневные ритуалы и разговоры. Сначала мальчик прыгает ногами по упавшей на пол бабушке, а потом, доведенный до полного отупения, сам выливает на себя таз с кипящей водой. Количество смертей - как в хорошей барочной трагедии. А язык, полный самых диких натуралистических подробностей и ругани, плоть от плоти нашего времени, только усиливает чувство запредельного ужаса по отношению к тому миру, который, хоть и скрепя сердце, мы вынуждены узнавать в семье Соколовых.
В третий день была прочитана антиутопия Максима Курочкина "Титий Безупречный". Горькая литературная пародия, объектом которой отчасти является он сам, отчасти - вся ситуация с "новой драмой". Но в сущности, этот блестящий по своей афористичности текст посвящен глобальному гуманитарному и цивилизационному кризису. Были прочитаны так же пьесы Юрия Клавдиева "Собаки-якудза"и "Дзюдо" Вячеслава Дурненкова.
Спектакль Олега Рыбкина по пьесе Кэрил Черчел завершал фестиваль по праву: именно с вторжения британцев на территорию московского театра началась настоящая история "новой драмы" и "документального театра" в России. Но, как показал фестиваль в Красноярске, по прошествии десяти лет новые русские тексты и смотрятся и слушаются намного содержательней, чем некоторые их английские предшественники.