Поделиться
Премьера документального фильма "Рерберг и Тарковский. Обратная сторона "Сталкера" состоялась на XXX Московском международном кинофестивале. О картине будут еще долго говорить и вне фестивальных рамок. Это дебют в кино режиссера Игоря Майбороды. Тему взаимоотношений великого режиссера и великого оператора, умевшего показать не только людей, но даже вещи в их истории, он исследует со скрупулезностью, рвением и дотошностью дебютанта, снимающего свою первую картину о своем кумире. Режиссер опрашивает всех доступных свидетелей и цитирует их в фильме не один раз. Находит уникальные записи домашних бесед за столом Тарковского, где тот с еще большей беспощадностью, чем в своих недавно изданных на русском языке дневниках, обрушивается на своих коллег. Уговаривает владельцев этих записей предоставить их для использования в фильме. Собирает комментарии друзей и недругов и - что самое опасное для известных людей - тех, кто из первой категории в какой-то момент перекочевал во вторую. И, зная все семейные тайны, охотно выставляет их на суд людской...
Однако главный герой этого фильма - не конфликт. И не его драматургия. А личность Рерберга. Оператора, к которому всегда было, есть и будет столь почтительное отношение. Участвовать в съемках фильма о нем все приглашенные согласились исключительно безвозмездно. К чести режиссера Майбороды, он не стремился представить оператора Георгия Рерберга "белым и пушистым", а с канонического образа Андрея Тарковского снять всю позолоту. И все-таки симпатии автора картины явно на стороне Рерберга. Это было ясно и из предыстории фильма: за два года до смерти Рерберга Игорь Майборода показал ему сценарий своего художественного фильма. Оператор, снявший лучшие картины Тарковского и Кончаловского, неожиданно согласился взяться за работу дебютанта. Но случиться этому было не суждено, - доснять фильм не успели. И тогда рассказать о Pepбepге правду и признаться ему уже посмертно в безграничном уважении стало делом жизни и чести Майбороды. И вот спустя несколько лет он смог пригласить в гости к Рербергу - в его дом, в его жизнь - всех тех, кто его знал, помнил, любил.
В фильме даже не люди, хорошо знавшие и Тарковского, и Рерберга, а факты говорят сами за себя. Как в хороших информационных выпусках, где изображение красноречивее всяких слов. Вот кадры из "Зеркала" - единственного фильма, который Рерберг снял с Тарковским. А потом прозвучит цитата из дневников Тарковского, заканчивающаяся словами: "И руки я ему (Рербергу) больше не подам", и, что еще больнее, - аудиозапись высказывания Тарковского о Рерберге с такими уничижительными интонациями, что хочется зажать руками уши и убеждать всех вокруг, что это говорит кто угодно, только не Тарковский. Но это Тарковский...
Вот подробности подготовительного периода "Сталкера" и первый этап съемок, когда началось хождение по кругам ада. Когда Рерберг "осадил" Тарковского: "Андрей, давай как-то поспокойнее - двух гениев на одной площадке как-то многовато". Когда позже посыпались оскорбления, к ужасу всех знакомых: с Рербергом это не пройдет. Рерберг с Тарковским работать больше не будет. Позже Рерберга обвинят в браке и станут вешать на него всех собак. Хотя никакого брака и быть не могло - даже снимая рекламу, Рерберг, добиваясь "благородства изображения", выматывал нервы всем страшно и требовал идеальной "картинки", - режиссер, заказчик рекламы были готовы на халтуру, а Рерберг - нет. Никогда не браться за объект, который ты не можешь до конца исследовать, было его неизменным принципом. "Я этого делать не буду", - говорил Рерберг. И никогда не делал. И он даже вынужден был оправдываться - не перед кем-то, перед самим собой: "Я не сбежал, меня убрали с картины". Кстати, после разрыва, в отличие от Тарковского, он воздерживался от публичных комментариев, объясняя все лаконичным: "Судьба нас развела". И лишь при сравнении с другим режиссером в дружеской беседе позволил себе только следующее: "В отличие от Тарковского Кончаловский знает свои недостатки".
У них были разные взгляды на кино. "Меня всю жизнь интересовали человек и его эмоции, - звучит голос Рерберга в фильме. - Крупный план мне дороже всякого пейзажа. И внешнему действию я предпочитаю внутреннее. Я всегда любил снимать именно лица, лица, лица... А Тарковский, если не тянул актер, мог обойтись и глицериновой слезой, и дать музыку Перголези. Он не был актерским режиссером..."
Рерберга причисляли к живописной школе операторов. "Я учусь у живописи всю жизнь, - рассказывал он перед камерой. - Сам бы я себя причислил к направлению, которое назвал бы "поэтическим натурализмом". И есть два человека, которые серьезно повлияли на меня, - это Евгений Мравинский и Андрей Тарковский, с которым мне удалось снять только одну картину..."
Устами оператора Вадима Юсова конфликт Тарковского с Рербергом сводился к следующему: "Была усталость от творческого общения". Наблюдениями Ии Саввиной: "...оскорблений Рербергу хватало. Но его нельзя было оскорбить - у него было такое чувство собственного достоинства - внутреннего, что те люди, которые его оскорбляли, оскорбляли самих себя".
Камера в документальном фильме Игоря Майбороды то и дело с бесстыдством любопытного гостя скользит по всем углам квартиры Рерберга и вещам, которые его окружали. Старинная мебель, большой круглый стол, сидя за которым, невозможно произносить банальности, напольные часы, все вокруг приводящие к гармонии... Не квартира - дворец, наполненный произведениями искусства. В чем жил Рерберг, во многом объясняет, почему он так снимал. А что же до того, как он общался, в том числе и с Тарковским, то, разобравшись в их конфликте за два с половиной часа документального времени, вывод один: "Когда на площадке два гения, это многовато". Потому что в этом случае всегда получается - просто слово в слово по Рербергу: свобода выбора есть. А самого выбора - нет и в помине...