"Меня питает лишь русское слово". Переводчица Радмила Мечанин рассказала, почему русская литература неповторима

Радмила Мечанин - кандидат филологических наук, литературный критик, публицист и переводчик. Благодаря ей сербские читатели познакомились более чем с 60 книгами русских авторов, среди которых произведения Варлама Шаламова, Эдуарда Лимонова, Евгения Водолазкина, Романа Сенчина, Германа Садулаева, Дмитрия Данилова и других.

На церемонии премии "Большая книга" Радмила Мечанин получила из рук директора Государственного музея Л. Н. Толстого Владимира Толстого награду "За вклад в литературу". Накануне церемонии мы поговорили с Радмилой о ее любви к русской литературе.

Радмила, с чего началась ваша дружба с русской литературой, почему вы стали переводить именно ее?

Радмила Мечанин: Я читаю с детства, но первыми меня впечатлили чеховские герои: Ванька, Надя и другие. Ведь русские они только по имени, а могли быть моими соседями или жителями другой части света. Потом - Раскольников Достоевского.

Я начала переводить случайно: учила русский язык в школе, но для магистерской диссертации мне нужно было определить жанр новеллы. В то время был популярным американский теоретик Нортроп Фрай. Узнав, что он разделяет рассказы, повести и новеллы по количеству слов, я поняла, что он классифицирует литературу, как юбки - мини, миди, макси (одно и то же содержание на немецком и, например, на русском языке будет существенно отличаться), я обратилась к русской теории, к формалистам. Поэтому, когда я уже переводила для себя, стала публиковать эти переводы в журналах. Потом книгу О. М. Фреденберг "Миф и литература древности".

"Школу для дураков" Саши Соколова мне предложил редактор, который уже оплатил права, но его переводчик не понимал автора и отказался от работы. Эта книга показала мне возможности слова, соблазны и переплетения смыслов - короче, она доставила мне невероятное удовольствие. И стала началом переводческого гедонизма. Потом я открыла для себя Лимонова и продолжаю открывать авторов по сей день. Перевод "Эдички" пролежал у одного издателя три года, и когда книга вышла в другом издательстве, весь тираж, 5000 экземпляров, был распродан в первый же день ярмарки, так что свой экземпляр даже я не получила.

Русская литература давно уже недосягаема, в этой области никто вас не догонит и не превзойдет

Мне кажется, русские не осознают ценности своей литературы, а в ней есть все. Юрий Гагарин первым полетел, но после него в космос летали и другие, войны ведутся на протяжении всей истории, кто помнит всех полководцев? Цивилизации исчезают, но если они сказали свое слово, то оно остается. Дух и сила народа - в творчестве писателей. Никогда не будет нового Достоевского, Гоголя, Лермонтова, Пушкина. Русская литература давно уже недосягаема, и в этой области никто вас не догонит и не превзойдет. Причащайтесь Словом Божиим, оно - в творениях великих русских писателей.

Вы переводили Довлатова, Лимонова, Сашу Соколова, Водолазкина, Прилепина. Чем руководствуетесь при выборе авторов для перевода?

Радмила Мечанин: Единственный критерий - мне нравится книга. Оригинальный голос автора, мимо хора, говорящий то, что уже существует у меня в голове. Или на душе. Он отличается от всех остальных голосов. Например, Довлатов сжат, не улавливаешь нюанс слова в предложении - смысл рушится. Прилепин годами присылал мне стопки книг своих друзей-писателей (что немыслимо для сербского писателя!), но наши вкусы не совпадают.

Мне очень хотелось бы, чтобы Лев Данилкин писал о своих переживаниях и взглядах на мир, а не о чужих. Я сделала небольшую книжку из его путевых заметок. В интернете посмотрела фотографии этих мест и убедилась, что писатель - не только мастер слова, но и маг. У Данилкина есть волшебная палочка.

А знакомство с писателем помогает вам в работе над его произведением, часто приходится обсуждать какие-то нюансы?

Радмила Мечанин: Я знакомилась с авторами лишь после того, как был опубликован мой перевод их произведений. С большинством из них я не встречалась. Но всех помню. (Рою Медведеву 14 ноября исполнилось 100 лет, у него нет электронной почты, желаю ему здоровья.) При встречах с ними никогда не говорили о книгах. Я читала между строк и понимала, чувствовала авторов. Одно дело, когда читаешь книгу, и совсем другое - когда погружаешься в нее, как в туннель-тайник, выбирая и взвешивая каждое слово. Так мне нужно было узнать у Водолазкина, была ли пластиковая бутылка в средневековом лесу ошибкой в "Лавре". Я написала ему, и он ответил - это не ошибка. Вот и ключ - времени не существует.

С какими трудностями перевода вы сталкивались, с какой книгой было сложнее всего работать?

Радмила Мечанин: Я сама выбирала и переводила книги, которые говорят от моего имени. Я понимала и уважала каждое слово автора. Так что никаких сложностей не возникало. Сейчас мне непросто перевести "Туму" Захара Прилепина. Это будет 15-й мой перевод изданной книги Захара, но текст написан на колоритном, местном средневековом языке. Здесь много оружия, одежды и предметов казачьего быта - все мне незнакомо. Этого никогда не существовало в Сербии. И теперь я впервые чувствую, что я не на своей земле. Даже и то, что я знаю, здесь имеет иной смысл. Например, поиск - это грабеж.

Есть забавное высказывание австралийского писателя-сатирика Морица Сафира "Переводы как женщины: если верны, то некрасивы, а если красивы, то неверны". Как определить ту грань, за которую переводчик не должен заходить, чтобы сохранить голос автора?

Радмила Мечанин: Это верно, особенно в отношении поэзии. Поэзию следует читать в оригинале - сочетание музыкальности и смысла непереводимо. Пушкин на сербском - это не Пушкин. Как и любой другой поэт.

Вот почему я перевожу только свободный стих, и только когда стихотворение меня потрясает, когда я восхищаюсь автором, который все еще жив и пережил те ужасы, от которых он не раз умирал. Это несколько криков Анны Долгаревой, которые я перевела спонтанно, для себя.

Переводчик должен быть честен с собой: если он не чувствует себя частью книги, ему не следует ее переводить. И должен быть незаметен. Надо точно передать мысль автора, его стиль, манеру, язык. Не стоит стыдиться ругательства: это нормальное выражение эмоционального состояния персонажа. Переводчик, как актер на сцене: то - Гамлет, то - Отелло, то - Хлестаков.

Переводчики бывают двух типов: одни любят книги и из любви выполняют низкооплачиваемую работу, сознательные аскеты. А другие хорошо знают язык, но не умеют различать книги - для них это просто слова под обложками.

В Сербии есть интерес к современной русской литературе, ее читают, о ней говорят?

Радмила Мечанин: В Сербии интерес к русским книгам падает. Достаточно зайти в любой книжный магазин и посмотреть, сколько там книг русских авторов по сравнению с другими. Есть издательства, которые вообще не печатают книги русских авторов. На Западе уже давно существуют институты распространения своей культуры, через которые наши издательства покрывают расходы на издание книг. И так медленно, но твердо, укоренялась так называемая массовая литература, за которую когда-то платили налог на хлам. Теперь же в нашей стране книги пишут все, у кого есть деньги на их издание. Захара Прилепина недавно в Сербии встречали как родного, его обнимали и целовали и незнакомцы на улице, и читатели его книг, дарили ракию. Его биографию Сергея Есенина быстро раскупили, второго издания не было, в прошлом году издательство не получило помощи от Института перевода на публикацию христианской лирики Есенина - книга так и не вышла. Денег нет. "Туму" Прилепина и "Плей-лист волонтера" Мршавко Штапича издаст Ягош Джуретич, родившийся в 1936 году! Конечно, если получит грант Института перевода.

Сегодня все чаще можно услышать о замене некоторых профессий искусственным интеллектом, вы используете в работе ИИ?

Радмила Мечанин: Нет. У ИИ нет души, он не чувствует ни слова. Что ему "вставили", то он и покажет. Кто гарантирует, что это правда?

В России, наверное, самый известный сербский писатель Милорад Павич. А кого читают сами сербы?

Радмила Мечанин: Да, Павич, но следует подчеркнуть, что это благодаря знанию и чувству сербского языка переводчицы Ларисы Александровны Савельевой. Павичу повезло. Его переводили еще до Ларисы, но именно переводы Савельевой сделали его знаменитым в России. Восприятие автора на иностранном языке зависит от переводчика. Сербы читают Кустурицу (я думаю, его книги лучше его фильмов), Мишеля Уэльбека, Душана Ковачевича, Светислава Басару. Читают в основном люди постарше, да еще и авторов, чьи имена мне ничего не говорят. Это дешевая массовая литература. А молодежь просто уткнулась в свои телефоны. Вот что я вижу в общественном транспорте.

На кого из сербских современных авторов вы бы рекомендовали обратить внимание российскому читателю?

Радмила Мечанин: Я уже не слежу за сербской литературой. Сейчас качество упало до низкого уровня. Пока меня питает лишь русское слово. Зачем мне спешиваться с лошади на осла?