Светлана Мареева: Фокус общественного запроса будет все больше смещаться от снижения бедности к повышению благополучия

От сословной империи к советскому "бесклассовому" обществу, а затем - к новому расслоению. Глубокий разрыв между доходами, стирающийся средний класс, "прекариат" и новая элита - за фасадом стабильности происходит глубокая трансформация. Российское общество сегодня - это сложная и динамичная система, ушедшая далеко от простого деления на "рабочих и крестьян". Кто формирует его новый каркас и какие группы определяют социальную повестку? Обсудим тему с социологом Светланой Мареевой.

Жизнь "верхушки" слабо пересекается с жизнью основной массы

Как бы вы охарактеризовали ключевые тенденции в трансформации социальной структуры России за последние 10-15 лет? Мы движемся к дальнейшему расслоению или, наоборот, к большей однородности?

Светлана Мареева: Если коротко, происходит и то, и другое. В последние 10-15 лет структура российского общества трансформируется в двух различных направлениях. С одной стороны, внутри массовых слоев - тех, кто не относится ни к верхушке, ни к самым неблагополучным группам, - наблюдается процесс постепенного "усреднения". Причем это происходит как по доходам, так и по возможностям и рискам, которые характеризуют повседневную жизнь населения в разных сферах. В первую очередь, сглаживаются различия между низшими и средними группами (первые "подтягиваются" ко вторым), но это же происходит и в отношении разрыва между верхними и средними группами - за счет того, что положение благополучных по массовым меркам слоев тоже стремится вниз, к среднему. В итоге, уровень доходов и качество жизни у все большей части россиян сближается. Все это приводит к растущей однородности внутри основной массы населения.

Но параллельно происходит и противоположный процесс - стремительный отрыв самых верхних слоев населения от остальных. Именно там накапливается не только все больше материальных ресурсов и богатства, но и социальный капитал (влияние и связи), доступ к хорошему образованию и медицинской помощи, формирующим человеческий капитал. Этот отрыв уже не просто количественный, а качественный - "верхушка", по сути, живет в ином социальном пространстве, которое слабо пересекается с жизнью основной массы населения.

Большая часть населения включена в механизмы рыночной экономики

Можно ли согласиться с утверждением социолога Симона Кордонского, что российское общество становится или уже стало сословным?

Светлана Мареева: Я не разделяю мнение, что российское общество в полной мере "сословное", хотя с определенными утверждениями в этом отношении согласна. Идея Кордонского в том, что в современной России границы между группами все чаще проходят не только по уровню дохода или профессии, а по степени их связи с государством. Эти группы не столько конкурируют на рынке, сколько "встроены" в вертикаль распределения ресурсов через отношения зависимости и лояльности с государством. Но все же, согласно нашим исследованиям, большая часть населения включена в механизмы рыночной экономики. Позиции россиян в общественной иерархии зависят в том числе от уровня их образования и навыков, и даже шире - от ресурсов, которые они могут предложить рынку, хотя сравнительная роль этого фактора в разных группах отличается (в средних и верхних группах их роль выше, в то время как в низших группах их могут перевесить факторы иного характера - например, наличие иждивенцев или место проживания). Тем не менее тенденция к закреплению статусов и неравному доступу к государственным ресурсам наблюдается: так, "вход" в самые верхние группы становится все более закрытым, а властный ресурс представлен только у некоторых представителей малочисленных благополучных слоев. Поэтому я бы сказала так: элементы сословности - в ее адаптированном понимании - в современной России есть, но сословной в полной мере его структура все же не является.

Роль рабочего класса меняется

Какова сегодня роль рабочего класса? Изменился ли его состав и самосознание в постиндустриальную эпоху?

Светлана Мареева: Надо сказать, что мы пока остаемся скорее страной позднеиндустриального, а не постиндустриального типа. Рабочий класс в России по-прежнему занимает заметное место в социальной структуре, но его роль меняется. Промышленность, добывающий сектор, транспорт и энергетика продолжают быть системообразующими отраслями экономики. Но положение рабочих в обществе не связано с ролью "опоры прогресса". Наоборот, сравнительно чаще они оказываются в составе нижних и нижних средних слоев, где жизненные возможности ограничены, а риски, наоборот, имеют тенденцию накапливаться. Эти риски связаны не только с экономическими факторами, но и с состоянием здоровья, возрастом, местом проживания и ограниченным доступом к качественным услугам.

Жизнь в моногородах или на периферии, невысокий и непрофильный человеческий капитал, ограниченные возможности для переквалификации, слабая доступность медицинской помощи и образования усиливают уязвимость рабочих. Все это снижает их способность адаптироваться к структурным изменениям и повышает вероятность оказаться в нижней части общества.

Самосознание этой группы тоже отличается. Вместо долгосрочного планирования и инвестиций в развитие - свое и детей - для многих из них характерны установки "жизнь здесь и сейчас", ориентация на текущие внешние обстоятельства. Отчасти это следствие ограниченности собственных ресурсов и слабой веры в возможность самостоятельно улучшить свое положение, отчасти следствие опыта, когда дополнительные усилия - например, вложения в обучение - не приводят к результатам.

В результате рабочий класс остается важной частью социальной структуры, но его положение достаточно уязвимо, а индивидуальные социальные горизонты - достаточно сжатые. Хотя здесь надо отметить, что рабочий класс неоднороден, в нем есть люди с разной квалификацией и разным положением на рынке труда, а следовательно - разными перспективами. Сейчас, в условиях поворота к реиндустриализации, когда делается все больший акцент на развитии собственного производства, импортозамещении, создании внутренних технологических цепочек, положение части его представителей может измениться и укрепиться.

Для сельских жителей характерна уязвимость

Аграрный сектор и жители малых городов/сельской местности - часто эту группу называют "хранителями традиционных ценностей". Насколько она однородна и какова ее реальная роль в социальной структуре?

Светлана Мареева: Сельских жителей часто воспринимают как более консервативную часть общества, ориентированную на стабильность и привычный уклад. В этом есть доля истины: сельское население действительно чаще демонстрирует традиционные установки. Но все же с точки зрения социальной структуры это очень неоднородная группа, внутри которой разрывы в ресурсах, возможностях, рисках и жизненных стратегиях могут быть не меньше, чем в городах. Поэтому их не стоит рассматривать как отдельную группу в социальной структуре - скорее деление "город / село" - это один из дифференцирующих срезов, проходящих внутри каждого социального слоя.

При этом объективное положение сельских жителей по сравнению с горожанами, как правило, смещено вниз. Они чаще сталкиваются с ограниченным доступом к качественному образованию и медицинской помощи, слабой инфраструктурой, ограниченными возможностями для занятости и профессионального роста. Эти факторы делают их более уязвимыми: для них выше вероятность оказаться в составе нижней страты, где риски и депривации доминируют над возможностями.

Тем не менее и здесь происходят важные изменения. Так, цифровизация позволяет части сельского населения расширить свои жизненные возможности. Однако масштаб этого процесса пока ограничен. Для большинства сельских жителей стратегия выживания остается реактивной: это ориентация на жизнь "здесь и сейчас" (что я выше отмечала и в отношении рабочих), опора на личные подсобные хозяйства - хотя при этом происходит постепенное сокращение во владении землей), разовые приработки и социальные выплаты.

Экстремальная концентрация богатства - в руках меньшинства

Давайте поговорим об элите. Как изменился ее состав после 2000-х годов? Можно ли говорить о консолидации элит вокруг определенных идей и ценностей? Насколько она открыта для вертикальной мобильности?

Светлана Мареева: Наши исследования касаются только одной группы элиты - тех, кто держит в руках экономическую власть. Это сверхбогатые россияне, создавшие свои состояния путем частного бизнеса, представители списка Forbes. Она играет важную роль в социальной структуре, потому что именно экстремальная концентрация богатства в руках меньшинства (даже менее одного процента) - одно из наиболее ярких отличий российской модели от других стран. Интересно, что и в рамках этой очень малой группы неравенство оказывается высоким.

Позиции россиян в общественной иерархии зависят, в том числе, от уровня их образования и навыков, и даже шире - от ресурсов, которые они могут предложить рынку

Эта группа до последних лет была очень устойчива: ежегодно она сохраняла свой состав более чем на 90 процентов, то есть можно считать, что она была практически закрыта для новичков. Показательно, что ее портрет и сегодня определяется теми, кто начинал свою трудовую деятельность еще до реформ. Неудивительно, что со временем группа стареет, и сейчас начинают разворачиваться процессы передачи капитала следующему поколению, которое будет менять ее портрет. Для нее свойственен гендерный дисбаланс (сверхбогатые в подавляющем большинстве своем - мужчины), высокая роль высшего образования, в том числе для детей, достаточно благополучное социальное происхождение.

Очень интересно, что последние два-три года беспрецедентных санкций не привели к потере состояний и положения представителей этой группы - сверхбогатые вполне успешно адаптировались, количество долларовых миллиардеров даже увеличилось, как и объемы их капиталов. Более того, именно в этот период появились возможности входа в группу для "новичков" - прежде всего тех, кто связан с импортозамещением, в результате чего в 2024-2025 годах состав группы обновлялся заметно более активно, чем раньше.

Если сравнить российскую ситуацию с международными тенденциями в последние 10-15 лет, то и динамика численности долларовых миллиардеров в России, и динамика их состояний идет вразрез с мировыми тенденциями - то есть у нас и тут своя страновая специфика.

При этом говорить о консолидации элит вокруг некой общей идеологической платформы вряд ли возможно - скорее речь идет о консенсусе по базовым правилам игры.

Роль среднего класса остается ключевой

Что происходит сегодня с так называемым "средним классом"? Это стабильная опора общества или наиболее уязвимая группа, испытывающая давление с двух сторон - от беднеющих низов и растущего разрыва с элитой?

Светлана Мареева: Средний класс сегодня - это, пожалуй, самая противоречивая часть российской социальной структуры. С одной стороны, именно он остается основой общественной стабильности и устойчивости: это люди с образованием, квалификацией, устойчивой занятостью, более широкими горизонтами планирования. Они в целом поддерживают сложившийся институциональный порядок, выступая за стабильность и поступательные, а не радикальные перемены, инвестируют в себя и детей, рассчитывая обеспечить им будущее, да и в целом характеризуются более активными стратегиями поведения и готовностью брать ответственность за свою жизнь на себя. Кроме того, они выступают носителями тех ценностей, которые характерны для общества в целом, поскольку являются "связующим звеном" между верхними и нижними группами в социальной структуре.

Но при этом "середина" все чаще ощущает давление с двух сторон. Сверху это растущий разрыв с элитой, которая отрывается не только по доходам и богатству, но и по немонетарным ресурсам: возможностям образования, связям, доступу к качественным услугам. Снизу - группы с низкими доходами, конкурирующие за социальную поддержку. При этом отдельным объектом социальной политики средний класс не выступает - считается, что его представители "справятся сами", за счет собственных ресурсов. Это, конечно, способствует созданию для него нестабильности, особенно в условиях внешней турбулентности. Тем не менее роль среднего класса остается ключевой: от настроений, ожиданий и поведения его представителей во многом зависит, насколько общество в целом будет устойчивым и по какому вектору может идти его дальнейшее развитие.

Социальная мобильность все чаще зависит не от одного "лифта"

Что сегодня является главным социальным лифтом в России: образование, связи и знакомства, предпринимательский талант, государственная служба?

Светлана Мареева: Ни один из этих факторов сам по себе не гарантирует успеха. Современная Россия устроена так, что социальная мобильность все чаще зависит не от одного "лифта", а от их сочетания. Образование по-прежнему остается важным инструментом мобильности - оно открывает доступ к более устойчивой занятости, к сравнительно более высоким доходам, к более ресурсным социальным сетям. Но его роль меняется: важнее становится не просто наличие диплома, а качество образования, его соответствие реальному спросу и то, какие ресурсы человек получает вместе с ним - от профессиональных контактов до культурного капитала. К сожалению, это пока сложно замерить в исследованиях, хотя изучение этих вопросов в ближайшее время будет двигаться в этом направлении. При этом значимость социальных связей и неформальных ресурсов в России также остается высокой, и это осознает и само население. Велика и роль таких личных, семейных и внешних факторов, как состояние здоровья, наличие иждивенцев - детей или неработающих взрослых, место проживания. В целом же более высокие шансы на восходящую мобильность и на дальнейшую устойчивость своего положения сегодня имеют те, кто характеризуется высокой ресурсообеспеченностью за счет ресурсов разных типов: качественное образование, социальный капитал, личностные качества, физиологический ресурс - здоровье.

Как государственная социальная политика (налоги, пособия, поддержка семей) влияет на структуру общества? Уменьшает ли она разрыв или, наоборот, его закрепляет?

Светлана Мареева: Государственная социальная политика в последние годы позволила поддержать население в сложный период пандемии и после него и способствовать постоянному снижению уровня бедности - в последние годы он демонстрирует исторически минимальные, рекордные значения. Однако с точки зрения долгосрочной динамики картина сложнее. Основные механизмы перераспределения направлены на компенсацию фактических различий (неравенства результатов), но они не устраняют их причин (неравенства возможностей) - например, неравный доступ к качественному образованию, медицинским услугам или возможностям занятости. В результате социальная политика снижает глубину бедности, но мало сокращает структурные разрывы между стратами общества. Чтобы она стала работать на снижение неравенства, акценты должны смещаться с компенсационных мер на инвестиции в человеческий капитал и равный доступ к ресурсам, занятости и др.

В ближайшие годы можно ожидать и смещения фокуса общественного запроса: он будет все дальше перемещаться от снижения бедности к повышению благополучия

Еще раз отмечу, что средний класс обычно не рассматривается как самостоятельный объект поддержки, для которого специально разрабатывались бы меры по расширению его численности и повышению устойчивости. В результате средний класс не получает прямых инструментов помощи, но и не обладает теми ресурсами, которые есть у верхних слоев для самостоятельных действий. Это снижает его потенциал как актора развития страны.

Важно, что социально-экономическая политика будет устойчивой и эффективной только тогда, когда ее вектор поддержан на микроуровне - в установках и повседневных практиках населения. Государственные решения не могут "навязать" общественный контракт сверху: он складывается в том числе из согласия общества с ключевыми целями и принципами политики. Если меры не соответствуют представлениям о справедливости, которая очень важна для россиян, если не отвечают общественному запросу - то они могут не дать ожидаемых результатов. Именно поэтому важно изучать запрос населения к государству, представления населения о неравенстве и бедности, наполнение концепта "справедливости" и т.д.

От снижения бедности - к повышению благополучия

Какие сценарии развития социальной структуры России в среднесрочной перспективе (5-10 лет) вам видятся наиболее вероятными?

Светлана Мареева: Если смотреть на ближайшие 5-10 лет, то наиболее вероятный сценарий - это не резкая трансформация, а постепенное закрепление уже сложившихся тенденций. Прежде всего продолжится процесс усреднения в массовых слоях: различия между низшими и нижнесредними группами будут и дальше сглаживаться, базовые стандарты жизни выравниваться, а уровень бедности будет постепенно снижаться. Параллельно, однако, сохранится и углубится отрыв верхушки. Все это, скорее всего, приведет к дальнейшему закреплению модели общества с достаточно однородной массовой серединой и резко выделяющейся элитой.

В ближайшие годы можно ожидать и смещения фокуса общественного запроса: он будет все дальше перемещаться от снижения бедности к повышению благополучия. Это запрос на то, чтобы иметь устойчивый доход (при готовности прикладывать к этому усилия), доступ к качественным социальным услугам, возможность планировать будущее для себя и своих детей. Подразумевает он и определенную степень неравенства, но легитимного, справедливого - основанного на различиях в приложенных усилиях, уровне образовании, квалификации, а не отраслевых или поселенческих различиях. Такой сдвиг означает, что ключевым критерием эффективности социальной политики будет становиться не просто поддержка самых уязвимых, а создание условий для роста качества жизни всех граждан - и особенно тех, кто находится в середине социальной структуры, обеспечивая ее основу и возможности развития, но пока не попадает в фокус внимания.

Визитная карточка

Фото: hse.ru

Светлана Мареева - кандидат социологических наук, заведующая Центром стратификационных исследований Института социальной политики НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ФНИСЦ РАН. Автор более 130 научных работ, в частности монографий "Средний класс: теория и реальность" (2009 г., в соавторстве), "Модель доходной стратификации российского общества: динамика, факторы, межстрановые сравнения" (2018 г., в соавторстве), "Общество неравных возможностей: социальная структура современной России" (2022 г, в соавторстве), глав в ряде российских монографий по результатам общероссийских исследований, а также статей в ведущих научных журналах.