Сопротивление на Украине: Как сегодня действует подполье

В годы Великой Отечественной партизанское движение стало вторым фронтом в тылу врага. Спустя десятилетия на территории Украины вновь возникло сопротивление.

О том, чем современное подполье отличается от партизанских отрядов прошлого, как работают "глаза на земле", что движет людьми, рискующими жизнью без какой-либо выгоды, в интервью "РГ" рассказал координатор пророссийского сопротивления Сергей Лебедев. Он уроженец города Николаева, 50 лет. Позывной - Лохматый. До Майдана работал в строительстве. В 2014 году поддержал антимайдан в Одессе. После того, как СБУ объявила на него охоту, переехал в Донбасс, где находится уже более 10 лет. Заочно осужден киевской властью на 15 лет за "государственную измену". Ведет телеграм-канал @L0HMATIY

Сергей, чем сегодняшнее сопротивление отличается от партизан и подпольщиков времен Великой Отечественной?

Сергей Лебедев: Разница вот в чем. При СССР все действия подполья и партизанских отрядов координировались из центра. Оттуда же приходила помощь: сбрасывали документы, оружие, продовольствие. Только у партизанского соединения Ковпака больше 50 тысяч человек было - а такую армию ведь надо чем-то кормить. У нас сейчас - полная "отсебятина". Как начиналось народное ополчение в Донбассе, такое же начало и у сопротивления по всей Украине. Нет централизованной координации.

Подполье выполняет разведывательную функцию. Не прямые действия, как у партизан советских времен, - взорвать или устроить саботаж, а отслеживание передвижений врага

Подполье, по сути, сегодня выполняет в основном разведывательную функцию. Не прямые действия, как у партизан тех времен, - взорвать, устроить саботаж, а отслеживание передвижений противника: куда собираются, какими массами, о чем говорят. Очень интересует производство. Потому что сегодня подойти и заложить гранату невозможно - ты к заводу на полкилометра не подойдешь. А вот дрон прилетает отлично.

Сопротивление - это когда человек, допустим, передал: вот здесь цех, вот фотографии, вот выезжают военные машины, загружаются, разгружаются, налажено производство беспилотников... А через день, два, месяц туда наносится удар. И он видит итоги: попали или нет, а если да, то куда именно. И дальше идет работа - корректировка, наводка. Такая деятельность. Целеуказание.

Я слышал, сотрудничающие с вами люди, как правило, отказываются от денег. Что же тогда ими движет?

Сергей Лебедев: Во-первых, дело правое. Большинство по-настоящему идейные. Кроме того, многие думают о будущем. Что будет с детьми и внуками. В основном мне пишут люди среднего достатка. Много уклонистов, которым угрожает насильная мобилизация, и они сидят дома. Человек видит что-то с девятого этажа и рассказывает.

От денег отказываются еще и потому, что на Украине их очень сложно получить, незаметно перевести туда даже минимальную сумму нереально. Хотя иногда мы работаем криптовалютой, это пока отследить невозможно.

К примеру, бизнесмены Харькова жалуются, что с приходом бандеровцев их бизнес просел, а с началом войны вообще остановился. Если ты хочешь что-то производить, должен до 80 процентов своего дохода отдать в пользу ВСУ, а 20 процентов, так и быть, можешь оставить. Потому многие пишут: "Мы понимаем, что Россия в конце концов победит. И чем быстрее, тем быстрее мы начнем спокойно работать".

То есть с вашей помощью пророссийски настроенные жители Украины снабжают информацией ВС РФ. При этом подчеркивается, что наши не бьют по местам, где находятся мобилизованные. Но как проверить, "мобики" там, нацисты или наемники?

Сергей Лебедев: Лично я это не проверяю. Думаю, министерство обороны как-то анализирует, куда бить, а куда нет. Но часто запрашивают информацию по конкретному лагерю. Все знают, где он находится, но ракеты туда запускают не просто так. Спрашивают: где офицерские палатки, где столовая, во сколько обед у рядовых, во сколько у офицеров. Судя по ударам, бьют именно по профессиональным военным, по офицерскому составу.

Наемники тоже в приоритете. Латиноамериканцев, если их немного, могут и не ударить. Они так себе военные, не сильно соображают в тактике, это не из картелей выйти пострелять. А вот профессиональные наемники, особенно те, кто хорошо владеет техникой, а также дронами, и артиллерией - французы, англичане - им однозначно прилетит. Уничтожил одного такого - считай, спас пятерых своих.

Сколько в среднем времени проходит от сигнала до удара?

Сергей Лебедев: В основном, если в том же направлении есть несколько целей, удар наносится по комплексу. Летят и сбрасывают или бьют наземными средствами сразу по нескольким объектам, включая переданный нами. Вот сейчас есть одна цель в Днепропетровской области, мы уже два месяца "пинаем", чтобы по ней ударили. Нам говорят: "Мы туда били". А я отвечаю: "Не добили. Попали по одному цеху, а там еще два стоят".

При этом главная проблема - противник прячет важные объекты в густонаселенных центрах городов. Прикрываются живым щитом.

Классика партизанской войны - железнодорожный саботаж. Недавний взрыв электрощита под Лозовой, который поспособствовал уничтожению состава ВСУ - работа одиночки или группы?

Сергей Лебедев: Задействованных в таких диверсиях всегда немного, нередко они даже не знакомы. Есть тот, кто передает данные по железной дороге, а есть те, кто работает непосредственно на месте. Обычно это два человека: один наблюдает, а второй быстренько делает дело руками.

А средства для диверсий самодельные или их предоставляют военные?

Сергей Лебедев: Когда как. Есть система взаимодействия, но иногда проще самому что-нибудь собрать, вспомнив школьные навыки. Электрощит - не такая уж огромная проблема, это не заводской цех.

Какие самые частые технологические ошибки совершают неопытные помощники?

Сергей Лебедев: Лишнее пишут. Скажем, создал человек свежий аккаунт на левый номер, не по паспорту. Назвался каким-нибудь "Мигелем-Фиделем". Вроде опознать невозможно. Но где-нибудь в чате пишет: "А вот вчера у меня под домом в Одессе тэцэкашники арестовали парня". Все, в СБУ уже вычислили, где он примерно живет. Я могу взять любой аккаунт и посмотреть, что он писал в чатах за все время. Нельзя с рабочего аккаунта, с которого работаешь против украинской власти, да и вообще где-либо писать что-либо лишнее.

Когда про тебя узнали - считай, все. Рано или поздно, через две-три недели или через месяц, тебя возьмут. Нельзя упоминать о личных данных вообще. "Я 30 лет назад учился в такой-то школе" - уже ниточка. "Вчера у меня дома не было света" - еще одна. Кто-нибудь в чате спросит: "Но ведь и вода перестала поступать, наверное, на пятый этаж тяжело носить?". А он: "Да я на третьем". И пошло-поехало. Противник работает очень профессионально. Разговор вроде бы сочувственный, но помогает выяснить данные.

Потому я сразу предупреждаю: хотите общаться, рассказывать что-то - найдите город или местность, которую хорошо знаете, но не свою. Придумайте легенду: живу в таком-то районе, работаю там-то. Заведите себе собаку, которую выгуливаете по утрам. Пусть они бегают, ищут эту собаку. Когда человек сильно скрытен, его начинают копать, что-нибудь да найдут. А когда он дает им "хлебные крошки", они будут шуршать именно ими. Чем больше времени они на это тратят, тем меньше шансов, что выйдут на вас по-настоящему.

Были сообщения, что на допросах СБУ использует химические вещества, а также психологическое давление - шум и яркий свет на допросах. Вам об этом что-то известно?

Сергей Лебедев: Это правда. Ведь наши люди есть и там. Не буду говорить, из какого города - Украина большая, попробуй найди. Писали даже те, кто проходит по следствию. Не такая уж большая трудность из СИЗО сообщение передать. И в тюрьме можно добыть телефон, охраннику дать, если есть что, - он принесет. Обычно даже официально разрешают для связи с родными или адвокатом.

Что касается меня, то я в 2014 году успел уйти. В понедельник за мной пришли, а меня уже не было. Предупредили.

Были ли провалы из-за нарушения одного из важнейших правил подполья - "не сводить людей друг с другом"?

Сергей Лебедев: Да. Процентов 70-80 арестов - именно из-за этого. Особенно когда люди начинают рассказывать зятю, теще, другу-однокласснику. Один товарищ сидел с одноклассником и по пьяни жаловался на власть - не то, чтобы "пусть придет Россия", а просто жаловался. А тот гаденыш записал всё на видео и отослал куда надо.

Они приплачивают, чтобы стучали?

Сергей Лебедев: Конечно. Мне прислали фото плаката: "Смотри, какая Татьянка веселая! Знаешь, почему? Сдала ухлёста и получила продуктовый набор". Это пропагандируется на государственном уровне. Люди голодные сидят. Хотите есть? Сдайте кого-то. Снижение уровня жизни, а еще и телепередачи, от которых у многих крыша едет, сильно к этому подстегивают.

Вы верите во внутренний взрыв, народное восстание?

Сергей Лебедев: Люди, которые готовы рисковать собой, есть - они же со мной связываются. Но нет лидеров.

А вы?

Сергей Лебедев: Но я же не там. Не могу сказать: "Давайте, вставайте, штурмуйте СБУ!" - а сам сидеть на диване. Нужен кто-то на земле, кто может повести за собой. Не обязательно армия. Нужны и те, кто умеет говорить с людьми, и те, кто умеет сражаться - штурмовики. Из того, что мне пишут, понимаю: реальное, сильное сопротивление противника - на линии боевого соприкосновения. Отойди на несколько километров вглубь - и можно делать почти что угодно.

Так что само собой не вспыхнет, но есть с чем работать. Зимой, я гарантирую, будут бунты. Не восстания, а именно бунты, пусть и мелкие. Да и сейчас они бывают. Украина их жестко давит и старается не выпускать в эфир. Например, когда от тэцэкашников отбиваются толпой, когда их самих начинают бить, - такое стараются замять.

На освобожденных территориях часто не хватает кадров. Формируете ли вы что-то вроде кадрового резерва из проверенных людей?

Сергей Лебедев: Я знаю, с кем работаю. Если мы заходим в какую-то местность, сообщаю нужным структурам, что этот человек с нами сотрудничал. Но не всегда этих людей стараются "светить", иногда их держат для дальнейшей работы, потому что бандеровцы, уходя, оставляют свои ячейки. С этим еще предстоит работать. Кадровые резервы нужны. Вот, смотрите, в Ростовскую область мигранты ломятся. Хорошо, дайте им работать на новых территориях, пусть вначале покажут себя там.

Вы - мишень для СБУ. Как организована ваша защита?

Сергей Лебедев: Охраны нет - это привлекает внимание. У меня нет личного транспорта - его вычислить проще, чем меня. Я ничем не выделяюсь: обычный толстый седой мужик идет, и все. Я нигде не рассказываю о себе. Если хожу в кафе, то нет такого, что я появляюсь там по понедельникам или пару раз в неделю. Могу не заходить два-три месяца. То же - с магазинами, рынками. Я не завожу личных знакомств вне работы. Не общаюсь даже с блогерами - мне просто неинтересно.

Но вы все же стали публичной фигурой. Почему?

Сергей Лебедев: Меня еще в 2017 году внесли в украинскую базу "Миротворец". Там были скриншоты моего тогда еще луганского паспорта, все расписано: где родился, женился, фотографии. Так что скрывать что-либо, кроме актуального местонахождения, уже смысла нет.

Доверяете ли вы кому-то свою безопасность?

Сергей Лебедев: Нет, вопросы безопасности только у меня в голове. Помощников в этом нет. Хотя иногда консультируюсь с ребятами в погонах, которые в этом хорошо разбираются.

Поступают ли вам угрозы?

Сергей Лебедев: Ежедневно. Но ничего такого, о чем бы я начал беспокоиться, - нет. Обычно это что-то вроде "мы тебя выловим". Ну, ловите. Я в Донецке живу, пожалуйста, приезжайте в гости. Жду.

А были попытки внедрить к вам "агента"?

Сергей Лебедев: Были. Весной взяли группу, которая не только хотела выйти на меня, но и готовила взрывы в Донецке. Они пытались втереться в доверие, представлялись одноклассниками моих старых знакомых. Говорили: "Мы с тобой пересекались в Краснодоне, вместе в дебальцевской операции участвовали. Не помнишь?" Ну не помню, и всё. Подробности раскрывать не могу - с ними, возможно, еще работают, разматывают ниточки.

Судя по вашему тону, вы относитесь к этому спокойно, даже с юмором. Нет постоянного стресса?

Сергей Лебедев: Стресс бывает от работы, когда много созвонов, переписок, когда кто-то передает данные с передовой. Вот недавно женщина пишет: "У нас около кладбища живут очень страшные укронацисты". Спрашиваю: "Где ваше кладбище? И что в них страшного? Рога выросли?" А она: "Ну, они говорят на западэнском. На кладбище - проходишь частные дома, за цыганами поворачиваешь налево..." Я вообще потерялся. Но это около линии фронта - с такими данными работать проще, там прилетает быстро. А в тылу нужно много подтверждений, смотреть, чтобы гражданские не пострадали.

Ваша работа накладывает ограничения?

Сергей Лебедев: С семьей реже общаемся. Но уже привыкли. Нет такого, чтобы мы обязательно встречались в начале месяца. Когда получается - тогда и хорошо. Не могу сказать, что есть что-то, чего я жду как отпуска. А отпусков как таковых и нет.

А хотелось бы отдохнуть?

Сергей Лебедев: Хотелось бы на море скататься. Я с 2006 года в Крыму не был. Но даже полдня в дороге - и я уже выпадаю из работы. Стараюсь всегда что-то для своего телеграм-канала готовить. Однажды уехал всего на полдня - в Сети началась истерика: "Канал угнали, Лохматого арестовали!" Пришлось успокаивать: ребята, со мной всё хорошо.

Ваш позывной Лохматый - из-за группы Roxette. Вы любите рок?

Сергей Лебедев: Люблю. В основном старые вещи, но не только рок. "Пинк Флойд" часто слушаю, особенно когда работаю.

То есть "Пинк Флойд" - это музыка сопротивления?

Сергей Лебедев: "Пинк Флойд" - это музыка для сосредоточения. А когда злое настроение, могу и Rammstein включить - так, что соседи пугаются.

Вы говорили, что СБУ давит на психику. Что вас самого поддерживает в трудные моменты?

Сергей Лебедев: Во-первых, вера в правое дело. Во-вторых, люди на меня полагаются. Ну и, в-третьих, они находятся в гораздо более сложных ситуациях, чем я. Если они могут, значит, и я должен.

Верите ли вы, что доживете до дня, когда сможете спокойно приехать в Николаев?

Сергей Лебедев: Насчет доживу - не уверен. Помимо боевых действий, можно, просто идя по улице, попасть под машину. В прошлом году из-за всей этой работы, новостей, сводок, бессонных ночей у меня был инсульт. Микроинсульт, как говорят. Без сна семь ночей провел, только энергетики, кофе. Давление за 200, сахар за 20.

Но, думаю, время, когда можно будет спокойно пройтись по Николаеву, не за горами. Надеюсь, и по Львову тоже, но на это потребуется больше времени.