Не только выживают сами, но и помогают другим: как в зоне СВО живут многодетные семьи

Говорят, в трудные времена детей не заводят - максимум одного. Мы едем в гости к Лупачевым - в зоне боевых действий, под грохот взрывов живет их большая семья из девяти человек. Их дом еле держится. Они прошли через голод и разруху, рисуют на обрывках бумажек и верят, что война когда-то закончится. Такие семьи не только выживают сами, но и помогают другим: развозят помощь, спасают людей, потому что понимают: главное сейчас - не терять надежду.

Начальник Рыбинского территориального отдела администрации Волновахского муниципального округа Надежда Мельникова, которая отвечает за несколько сел (Рыбинское, Трудовское, Васильевка), рассказала, как живут многодетные семьи. Раньше тут кипела жизнь, работали птицефабрики, но с войной все замерло. Инвесторы разбежались, а люди остались, даже семья Бахтаровых - у них пять дочек, от маленькой пятилетки до взрослой 18-летней. Отец сейчас на передовой, воюет за Донбасс, а девочки пишут ему и ждут, когда он вернется. Другую семью - Ясинских, у которых шестеро детей, отправили на отдых в Тюмень, чтобы они хоть немного отдохнули от войны.

Эту дорогу в село Трудовское давно разбили снаряды, но по ней все еще ездят. В доме Лупачевых-Рукиных занавески в мелкий цветочек и пахнет котлетами, на стульчиках разместились дети - от годовалого малыша до 20-летнего парня. Пока где-то под Часовым Яром идет бой, здесь мама варит борщ из гуманитарной тушенки, папа клеит обои и гладит младшего по голове. Война здесь - это не только руины под Курахово или Авдеевкой, но еще и вот такие кухни, где за столом тесновато, но всем хватает тепла, где дети и взрослые ждут мира уже почти полторы тысячи дней и верят, что скоро все-таки дождутся.

Я купила детям печенье, вафли и конфеты - от таких простых сладостей у них сразу загораются глаза. Малыши крутятся под ногами, смеются, щеки красные: на улице жара под 40. Самый маленький, Сашка, только годик исполнился, в гуманитарном подгузнике потеет, зубки режутся, все время пальцы во рту держит. Но сейчас хотя бы тихо. И так хочется, чтобы это хрупкое спокойствие осталось в селе навсегда. Чтобы детские ручки знали только теплый хлеб, а не холод металла, чтобы перед сном они засыпали под сказки, а не под вой дронов.

Раньше они жили во Владимировке - тихо, спокойно, по-деревенски, а потом все вмиг перевернулось. В 2022-м прилетели первые "Грады", посыпались запрещенные мины-"лепестки", война дышала в затылок. Лена тогда была на 10-й неделе беременности. Аптеки закрылись, врачи разводили руками: "Ищите лекарства сами". И она искала - объезжала полуразрушенные села, пока не нашла фармацевта, который отдал ей таблетки, просроченные на 8 месяцев, но других не было.

Малыш родился здоровым. И когда Андрюша смеется так беззаботно и так звонко, будто колокольчик в поле, кажется, война на мгновение затихает

Лена рожала в разрушенной больнице. Внизу, под родильным отделением, всю ночь стояли ее дети - молились, а бабушка крепко сжимала икону Матроны Московской. Малыш родился здоровым. И теперь, когда Андрюша смеется так звонко, так беззаботно, будто колокольчик в поле, кажется, сама война на мгновение затихает.

Лена рассказала, что прошла всего неделя, как она в шестой раз стала матерью, - и тут в дом ее родителей врезается снаряд. Дедушка (папа Лены) погиб на месте. Внучка Эвелина была рядом - страшное ранение в живот, кишки наружу, но бабушка не растерялась, на руках вынесла девочку, военные мгновенно сделали уколы, вкололи адреналин и скорее на эвакуацию: сначала в Донецк, потом в Москву. Живот зашили. Девочку спасли.

Фото: Владимир Ладный/РГ

Два года они так прожили во Владимировке - без газа, без света, без воды: газ только из баллонов, воду таскали из грязных колодцев, электричество, если повезет, - от китайского генератора. Около 500 семей остались во Владимировке, точных цифр никто не знал, каждый день была борьба за самое простое. В конце концов в 2023 году семья Лупачевых решила уехать подальше от фронта, от постоянных взрывов - в Трудовское.

- Дом нам отдала местная - Галина Косаревская. Увидела меня с детьми на улице, сжалилась, - говорит Лена.

Она сама не могла сидеть сложа руки, вокруг столько людей, которым тяжело: соседка-вдова с тремя детьми-инвалидами, мужчина без ноги, который один растит ребенка с аутизмом. Разослала запросы в 11 организаций, ей помогли, и она открыла в гараже склад с вещами для нуждающихся и многодетных.

Лена раздает не просто помощь - она дает людям надежду. Вот четыре спецколяски, которые на пособия по инвалидности не купишь, и еще 30 продуктовых наборов от донецких волонтеров. Лена сама ведет списки, организует раздачу, разгружает тонны коробок с гуманитаркой. На каждой трогательные записки: "С любовью из Самары", "Для Донбасса из Казани", "Помощь от Санкт-Петербурга". Дети рисуют цветными карандашами из этих посылок - прямо на квитанциях за свет за июнь. Вентилятор гудит на максимуме, но от дикой жары не спасает, через сетки на окнах едва пробивается воздух. В душной комнате толпятся внуки и бабушка Наталья Игоревна. Разговор сам собой переходит на жизнь в поселке.

- Тут хоть спокойнее, - вздыхает бабушка. - Школу новую в соседнем Рыбинском построили, да вот плохо - автобусы почти не ходят, вот и возим ребятишек кто как может: кто на развалюхе "Ладе", кто на попутках. Больница, слава богу, есть, уже радость. Если доктор не приедет, хоть сам к нему доедешь. Дорогу до ближайшего села сделали, а дальше - будто люди и не живут.

Фото: Владимир Ладный/РГ

Раньше здесь, в Трудовском, жизнь крутилась вокруг птицефабрики. Сейчас работы нет. Лупачевы живут огородом и гуманитарной помощью, мама и папа присматривают за семью детьми, а дочке Эвелине нужен особый присмотр - после того страшного обстрела ее тело изувечено: порваны нервы, одна нога стала короче. Но никакие шрамы не могут скрыть ее светящуюся улыбку, она все так же красива и учится на отлично. Голос Эвелины дрожит, когда она вспоминает, как врач-травматолог Живицын буквально "разламывал" ее закостеневший сустав, чтобы нога снова начала двигаться. "Не будешь разрабатывать - не будет прогресса", - твердил медик, и она, стиснув зубы, терпела эту адскую боль. Каждый день. Через слезы, через отчаяние.

За домом Лупачевых застучали молотки - это Сережа с Андреем под отцовским присмотром мастерят курятник. Надо и стены к зиме утеплить: в прошлом году морозы под -20 C пробирали до костей, старые бревна промерзали насквозь.

- Пособие как многодетным хоть помогает - продержимся, главное, дети здоровы и крыша над головой есть, - говорит Лена, поправляя новые занавески с цветочками, подарок волонтеров. А ведь когда-то здесь вместо этих цветов на подоконнике были осколки.

Старшему сыну уже 20 лет, Мише - 16, Эвелине - 10, Сереже - 8, Андрюше - 6, Костику - два годика, а Сашка опять капризничает, хочет на ручки. Мама вздыхает, перебирая в памяти те времена, когда пособие на детей составляло жалкие 860 гривен - сейчас это две-три пачки подгузников, и все. "Как их растить? Чем кормить?" - думала она тогда. И выкрутилась. Ночью стояла у плиты - варила мыло: кастрюли, ароматные масла, формы для застывания, днем на рынок, вечером снова за работу, поднимала детей буквально по копейке, продавая кусочки лавандового мыла.

Фото: Владимир Ладный/РГ

Материнский капитал Лупачевы-Рукины все-таки получили, но сколько нервов потратили из-за одной буквы! В паспортном столе фамилию написали неправильно - "Лупачева" вместо "Лупачёва", казалось бы, мелочь, но из-за этой "ё" пришлось переоформлять кучу бумаг. Теперь на столе аккуратной стопкой лежат все документы - российские: семь свидетельств о рождении, ИНН, СНИЛС, каждая буква, каждая запятая на своем месте.

- Теперь хоть вздохнуть спокойно можно, - смеется Лена.

Так и живут. Андрюша уплетает свои любимые вафли, а рыжий пройдоха Барсик юлит вокруг, норовит стащить кусочек донбасской колбаски. Во дворе сиротливо стоит синий велосипед - тот самый, из гуманитарки. Колеса погнуты, дети гоняли на нем по развалинам, но он все равно дорог - ведь свой, родной. Вся семья в сборе: папа, мама, бабушка, семеро ребятишек. Галдят, перебивают друг друга, строят планы. Барсик путается под ногами, велосипед скрипит, когда кто-то пытается его толкнуть, а закатное солнце заливает двор золотом. И в этом шумном, простом вечере вся их жизнь. Непритязательная, выстраданная, но настоящая.