В 1915 г. художница Елизавета Кругликова выпустила роскошный альбом "Париж накануне войны". С его помощью она стремилась собрать средства для русских художников, волею случая оставшихся во Франции в начале Первой мировой войны и терпевших там лишения. С учетом времени и обстоятельств задача была непростой. Но художница смогла осуществить задуманное.
Все для фронта
"Дорогая Ольга Николаевна, шлю вам наш сердечный привет. Дай Бог, чтобы в наступающем году наступил долгожданный мир. У нас из близких родственников никого нет на войне, но много знакомых уже ранены и убиты"1, - так писала Елизавета Кругликова своей подруге Ольге Мечниковой 30 декабря 1914 г. Уже полгода шла война. У Ольги Николаевны на фронте был брат, и она за него всерьез беспокоилась. Из семьи Кругликовых на войну не попал никто. Но сама художница очень стремилась на фронт.
"В то время жили мы только одной войной - жили беспокойно, волновались за Россию, за Францию. Я хотела попасть на войну и заикнулась об этом: но не вышло - я не санитарка и не воин"2, - сетовала Елизавета Сергеевна. Но она очень хотела быть полезной фронту. Вместе с сестрой Марией художница принялась вязать раненым солдатам шарфы. Потом они решили сделать кукол для продажи. Смастерили целое семейство, сидящее в избе - четверых детей, бабу на печи и солдата на костылях, вернувшегося с войны. Продали эту работу за 15 рублей, а деньги отправили на нужды раненым. "Много еще было продаж и аукционов, так что я своими работами доставила не менее 500 рублей"3, - не без гордости сообщала Елизавета Сергеевна.
Но ей казалось, что шарфы и куклы - это мелочи, капля в море. Она стремилась помочь жертвам войны своим искусством - рисунками и печатной графикой. Но как? Ответ подсказала статья влиятельного критика и художника Александра Бенуа. В феврале 1915 г. в газете "Русские ведомости" он опубликовал воззвание к соотечественникам и призвал всех неравнодушных собирать средства в поддержку русских художников, оставшихся из-за войны в Париже и находившихся на грани нищеты. Вдохновленная его призывом, Кругликова мгновенно придумала способ, как своим искусством помочь коллегам.
10 марта она обратилась к Александру Бенуа: "Ваша уверенность в том, что ваше обращение будет встречено сочувственно, вас не обманет. Я сейчас уже стала здесь пропагандировать ваше воззвание. Мысль у меня была такая: издать альбом моих монотипий Парижа накануне войны. Если я решусь на такое храброе предприятие (в пользу страдающих от военного времени парижских собратьев), то не позволите ли вы в предисловии поместить ваше воззвание?"4.
Бенуа горячо поддержал идею, но предложил вместо воззвания написать специально для книги вводную статью. Обещание свое сдержал, текст получился красивым и содержательным, объяснявшим и благородные задачи альбома, и ценность графического искусства Кругликовой.
Монотипия в помощь
Получив поддержку от Бенуа, художница с большим увлечением и энтузиазмом приступила к работе и сразу же решила, что альбом будет малотиражным, роскошным и дорогим - чтобы привлечь как можно больше состоятельных коллекционеров и быстро распродать нумерованные экземпляры. "Из-за войны публика, читающая и покупающая книги, из России не уедет, - делилась она своими соображениями с поэтом Максимилианом Волошиным. - Спрос на всякие издания хороший. Вышедший на днях сборник "Клич" весь распродан (10 000 экземпляров) в несколько дней и уже достать нельзя. Придется назначить высокую цену"5.
Елизавета Сергеевна задумала соединить в книге литературные экзерсисы знаменитых современников со своими парижскими монотипиями. Этими работами она очень гордилась. Монотипия была уникальным и сложным видом графики, практически забытым к началу ХХ в. Кругликовой потребовались колоссальная сноровка, глубокие знания и, конечно, вдохновение, чтобы вернуть этот способ печатания из небытия. На гладкую металлическую доску она аккуратно и быстро наносила краски и с помощью офортного станка притесняла доску к бумаге. Получался единственный отпечаток. Оттиски, которые она создавала, ее современники называли "живописью на бумаге" - настолько они были виртуозны и неповторимы. Но почти никто не решался следовать примеру Кругликовой - монотипия была слишком сложной и кропотливой техникой.
Обдумывая, чем именно проиллюстрировать книгу, художница выбрала свои работы, посвященные легкой, красивой, пьянящей жизни довоенного Парижа. Альбом должен был стать ее личным посвящением городу и русским художникам, работавшим там. Она мгновенно придумала название - "Париж накануне войны". Отобранные для него работы, острые, радостные, наполненные счастьем и светом, словно бы предчувствовали скорый мир. "Париж накануне войны" был, в общем, о Париже накануне победы.
Поддержка поэтов и писателей
Определившись с иллюстрациями, художница приступила к формированию литературной составляющей альбома. Тексты, как и ее монотипии, должны были отражать легкую, безмятежную жизнь Парижа до 1914 г. Эссе, стихотворения, очерки, изящные фельетоны и зарисовки - годилось все. Главное, чтобы в каждом был слышен авторский голос и чувствовалась влюбленность в город муз. Елизавета Сергеевна засела за письма к именитым мастерам слова. Она надеялась, что те не откажут ей в этом благородном и важном предприятии.
Одним из первых откликнулся писатель Алексей Толстой, добрый приятель Кругликовой, с которым она познакомилась в столице Франции. Он чувствовал себя в Париже как дома. Ему было там уютно и хорошо в любой сезон. Он любил шумные посиделки в бистро и кабаре, хорошо знал парижскую ночную жизнь и был, говоря современным языком, заядлым тусовщиком. По просьбе Елизаветы Сергеевны он написал милый рассказ "14 июля", посвященный тому, как он, Макс Волошин и Кругликова, одетая в мужской костюм, пьяно и весело отмечали День взятия Бастилии. Этот очерк Кругликова дополнила симпатичными силуэтными иллюстрациями, в том числе тремя автопортретами.
Макс Волошин, близкий друг художницы, тоже с радостью поддержал ее книжный проект и выслал несколько стихотворений, очень понравившихся Кругликовой:
"Дорогой Макс, теперь уже твои послания дошли до меня. Я в восторге от твоих стихов. Горжусь, что моя мысль издать книгу понравилась. Ты напрасно смущаешься тем, что стихи относятся к Парижу теперешнему. Ведь название "накануне войны" относится к монотипиям главным образом, а не к тексту. Лишь бы касались они Парижа"6.
В другом письме Елизавета Сергеевна упомянула, что уже получила стихи от Константина Бальмонта и собирается их включить в книгу, а вот опусы Ильи Эренбурга показались "совсем неподходящими" и она от них отказалась. Кругликова планировала опубликовать стихотворения некоторых других близких ей поэтов - Аделаиды Герцык, Веры Инбер, Черубины де Габриак, Анны Ахматовой.
В архиве Михаила Кузмина хранится письмо от брата художницы Николая, в котором тот подробно описывает идею сестры, объясняет, почему книга так важна и выражает надежду, что поэт "поучаствует в этом изящном издании и украсит ее своими произведениями в стихах или прозе"7. Но сочинения Кузмина по каким-то причинам в альбом не попали. Тем не менее литературный отдел был представлен громкими и модными именами. Помимо Волошина, Толстого и Бальмонта, в издание вошли эссе художника Николая Рериха и искусствоведа Владимира Курбатова, очерки литератора Георгия Чулкова и писателя Алексея Ремизова, стихотворения Вячеслава Иванова и Федора Сологуба.
К лету 1915 г. материал для альбома был в целом собран. Теперь предстояли хлопоты по его оформлению. "Как приеду в деревню, то займусь обложкой, и заставками, и концовками, - сообщала художница Максу Волошину. - Завтра пойду в Румянцевский музей искать герб Парижа (корабль), чтобы его поместить на обратной стороне обложки. У меня есть только очень маленький в Larousse"8.
500 нумерованных экземпляров
В начале Кругликова планировала напечатать альбом в типографии Р. Голике и А. Вильборг, известной своими великолепными полноцветными изданиями. Об этом она сообщала Волошину:
"У меня уже есть смета от Голике и Вильборг в Петербурге, по всей вероятности, там и буду печатать, так как здешние плохо делают трехцветные репродукции"9. Но от их услуг пришлось отказаться и обратиться в "Унион", художественно-графическое заведение, выпускавшее роскошные библиофильские фолианты и прекрасно справлявшееся с трехцветной печатью.
Свой выбор Елизавета Сергеевна объяснила в письме к Александру Бенуа:
"Я ведь не у Голике издаю книгу, а в "Унионе", так как первый слишком завален заказами, тогда как второй жаждет конкурировать с первым и предложил более сходные условия"10.
Договор с "Унионом" был подписан в мае 1915 г. В декабре Кругликова получила финальный счет за оказанные услуги. Сумма была немалая, 3524 рубля 70 копеек11, но типографское качество того стоило. Издание получилось богатым и элегантным - прекрасная бумага, полноцветные иллюстрации, точно воспроизводившие оригинальные монотипии, золотые обрезы и оттиски, голубой тканый переплет (в холсте и в шелке), выполненный на фабрике М.Д. Улеман, а также картонный футляр с тиснением черной краской по проекту самой Кругликовой.
В письме Волошину она не могла скрыть своих восторгов:
"Посылаю тебе книгу. Наконец она вышла из печати, но еще не вышла из переплета. В продажу поступает в январе (1916 г. - Авт.). Подписка идет довольно успешно. Я очень хочу, чтобы тебе досталась лепта, но в виду твоей деликатности я ее переведу отдельно прямо на твое имя... Эту книгу ты можешь показывать и даже продать, а для тебя лично будет именной экземпляр"12.
Именные экземпляры стоили довольно дорого - 35 рублей. Помимо номера, на его титульной странице указывались имя и фамилия владельца. Таких было выпущено тридцать. Остальные 470 экземпляров были просто нумерованными и стоили дешевле - 30 рублей каждый13.
Книга как спасение
Высокая цена не остановила любителей изящных изданий. Несмотря на тяжелое военное время, они заинтересовались альбомом и стали, хоть и неспешно, его раскупать. Не последнюю роль в этом сыграло помещенное в начале книги пояснение: "Доход от продажи предназначается на оказание помощи русским художникам, застигнутым войною во Франции". Пресса также обеспечила изданию информационную поддержку. На страницах столичных газет вышли объявления о продаже альбома и сборе средств для русских художников. Сергей Эрнст и Александр Бенуа в своих рецензиях положительно отозвались о "Париже накануне войны", особо отметив графический талант Кругликовой и содержательность литературной части. По словам Эрнста: "Получился том, редкий по своей приятности и выдержанности".
Весной и летом 1916 г. Елизавета Сергеевна была полностью погружена в книжные дела - переписка с организациями, письма частным коллекционерам, продажа альбомов, бухгалтерия, счета, перевод полученных средств в Париж... Искусством она почти не занималась - не было времени. Ей очень хотелось как можно быстрее распродать тираж и помочь нуждающимся коллегам.
Кругликова самостоятельно продавала альбомы - друзьям, художникам, библиофилам. Часть экземпляров помогли реализовать хорошие знакомые - Александр Бенуа, Георгий Чулков, Степан Яремич, а также дружественные посредники - газета "Русские ведомости", издательство "Свободное искусство", благотворительная Община святой Евгении.
Полученные с продаж средства Елизавета Сергеевна переводила в петроградский Фонд оказания помощи русским художникам, откуда сложными путями их переправляли во Францию князю Владимиру Аргутинскому-Долгорукову. Этот именитый меценат и видный собиратель в мирное время покровительствовал Сергею Дягилеву и его "Русским сезонам". А с началом Великой войны взял на себя обязанности попечителя оставшихся в Париже русских художников. Сохранившиеся в архиве счета от "Униона" и расписки князя свидетельствуют о том, что альбом продавался небыстро, но регулярно. Летом 1916 г. продано 35 экземпляров, осенью - 60, зимой - 25. В декабре 1916 г. князь получил с продажи альбома 2950 рублей "для разделения нуждающимся русским художникам в Париже"14.
По просьбе Кругликовой распределение этих средств контролировала ее подруга, мадам Слевинская, а также Максимилиан Волошин, находившийся тогда в Париже. Он же занимался продажей альбомов и рекламой книги в Европе. Возможно, его стараниями в зарубежной печати появились положительные рецензии на издание. Одна из них вышла в начале 1916 г. в уважаемом британском журнале "Studio". В 1917 г. экземпляры альбома "Париж накануне войны" все еще продавались, и полученные средства мадам Слевинская распределяла среди соотечественников, среди которых были Николай Тархов, Николай Кондратьев, Максимилиан Волошин.
Кругликова была невероятно довольна собой. В тяжелый военный период она сумела выпустить превосходное издание и помочь обездоленным коллегам. Она доказала всем и себе самой, что искусство способно помогать людям даже в самые тяжелые времена.
- 1. Е.С. Кругликова. Письмо О.Н. Мечниковой от 30 декабря 1914 г. Частная коллекция
- 2. Е.С. Кругликова. Стенограмма вечера встречи с художницей Е. С. Кругликовой 24 мая 1940 г. // Отдел рукописей Государственного Русского музея (ОР ГРМ). Ф. 100. Д. 22. Л. 20.
- 3. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 3 февраля 1915 г. // Институт русской литературы (ИРЛИ). Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 5.
- 4. Е.С. Кругликова. Письмо А.Н. Бенуа от 10 марта 1915 г. // ОР ГРМ. Ф. 137. N 1102. Л. 2.
- 5. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 21 марта 1915 г. // ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 10.
- 6. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 4 мая 1915 г. // ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 15.
- 7. Н.С. Кругликов. Письмо М.А. Кузмину от 31 августа 1915 г. // РГАЛИ. Ф. 437. Оп. 1. Д. 61. Л. 3.
- 8. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 4 мая 1915 г. // ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 15.
- 9. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 21 марта 1915 г. // ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 10.
- 10. Е.С. Кругликова. Письмо А.Н. Бенуа от 3 июля 1915 г. // ОР ГРМ. Ф. 137. N 1102. Л. 5.
- 11. Счет от "Унион" от 15 декабря 1915 г. // ОР ГРМ. Ф. 61. Оп. 1. N 9. Л. 5.
- 12. Е.С. Кругликова. Письмо М.А. Волошину от 23 декабря 1915 г. // ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Д. 717. Л. 21-22.
- 13. Счет от "Унион" от 9 июня 1916 г. // ОР ГРМ. Ф. 61. Оп.1. N 9. Л. 22.
- 14. Расписка князя В.Н. Аргутинского-Долгорукова от 8 декабря 1916 г. // ОР ГРМ. Ф. 61. Оп. 1. N 9. Л. 8.