"Золотая маска": второе дыхание "Анны Карениной" открылось в красноярском ТЮЗе

Сначала раздастся вздох. Многообещающий и очаровательный настолько, что с первого такта станет ясно: словосочетание на афише "психологический балет в одном действии по мотивам романа Льва Толстого" не опасно. Лед этого "по мотивам" здесь, в спектакле Красноярского ТЮЗа, растопят сразу (это когда обычно уже после предлога "по" начинается холодок по коже). Нашепчут, заворожат и закружат головы так, что какие бы метаморфозы с сюжетами не происходили и кои бы хитросплетения из них не готовили, молодой режиссер откроет второе дыхание зачитанного и "заставленного" вдоль и поперек романа. И это второе дыхание не станет искусственным. И фамилию его надо будет запомнить на будущее - Александр Плотников.

У красноярского ТЮЗа уже есть три "Золотые маски" - все три приносили театру спектакли его худрука Романа Феодори: в 2016-м спецпремию "за яркий образец спектакля-феерии" "Алиsа" по мотивам сказок Льюиса Кэрролла, в 2017-м две маски за лучший спектакль и лучшую режиссерскую работу за мюзикл "Биндюжник и Король".

Пополнит ли красноярскую коллекцию наград "Каренина", узнаем скоро, в прямом онлайн-эфире 20 апреля, когда состоится церемония награждения "Золотой маски". А болеть из сибиряков будем за Марину Бабошину (Долли), Юрия Киценко (Левин), Елену Кайзер (Анна), Анатолия Малыхина (Каренин) и, конечно, режиссера Александра Плотникова.

Школа у него была хорошая - окончил актерско-режиссерский курс Камы Гинкаса в ВШСИ, учился во ВГИКе на сценариста у Рустама Ибрагимбекова. Опыт странствий по театрам - начальный, но уже есть: помимо красноярского театра юного зрителя он ставил спектакли в Ульяновском драмтеатре и московском ТЮЗе.

Александр Плотников ясно объясняет, что заставило Толстого девять раз переписывать роман, а нас - бессчетное количество раз его перечитывать

Сфера профессиональных режиссерских интересов - живой звук и живой театр. В "Карениной", по крайней мере, из девичьих грез Кити, горьких бархатных слез Долли, пророческих снов Анны и мужских мильонов терзаний Каренина, Левина, Вронского и Стивы, он выстраивает очень эмоциональную любовную линию. И очень ясно, по существу, оставив только три любовные линии (Анна-Каренин-Вронский, Кити-Левин, Стива-Долли) объясняет, что заставило Толстого девять раз переписывать роман, а нас бессчетное количество раз его перечитывать.

"Он ни разу не подумал, что я живая женщина и мне нужна любовь"... "Одна мысль, что у нее должна быть своя жизнь, так оказалась страшна ему, что он отогнал ее"... Мысли Карениных там буквально путаются под ногами - в камерном пространстве на белом полу то бегущие строки заставляют первые ряды переступать через гласные с согласными, дабы ненароком не споткнуться, то урбанистические пейзажи двух самых красивых городов на воде вынуждают расправить всех крылья в полетах наяву над панорамами Санкт-Петербурга и Венеции. Не оглушительные, но чудодейственные спецэффекты, превращающие Анну Каренину (и ей сочувствующих) в героиню полотен Шагала. Пока, конечно, не пришел паровоз, и режиссер своим эффектным новаторским жестом не уложил ее на шпалы вместе со старым мужем...

Дословно

Александр Плотников, режиссер:

- Толстой - это великий стиль, и в нем есть невероятная энергия говорения. Толстой так кричит через Анну, что мы до сих пор слышим, как трясутся стекла, когда читаем роман. Толстой - неистов, и его текст неистов. Там все происходит ошеломительно быстро - невероятная скорость чувства, скорость монтажа. Все живут на недостижимой высоте, в невиданной жизненной плотности, особенно Анна.

Но роман - это не только Анна. Толстой дает всю "целокупность" жизни, а не линии и сюжеты, и мы пытались строить спектакль полифонно. Как трехголосную фугу, где каждый голос так или иначе развивает тему тьмы, которая выедает человека и уничтожает любой свет, будь то любовь или нежность. Это три истории разрушения и три хроники борьбы с этим разрушением.