Почему после войн России и Германии всегда удавалось договориться

В местечке Рапалло близ Генуи 100 лет назад (16 апреля) был подписан советско-германский договор. На фоне этой круглой даты хочется напомнить: у истории всегда есть уроки. Какие на этот раз? Рассказывает научный директор Института всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян.

Александр Оганович, почему при всем обилии разных событий столетней давности так важно вспомнить именно Рапалло?

Александр Чубарьян: Это произошло вскоре после российской революции и Первой мировой войны, когда на карте мира появилось новое государство, еще не оформленное в Советский Союз. Советскую Россию никто не признавал. На Германию наложили унизительные и несправедливые санкции, в результате Версальского мира она находилась в международной изоляции. Положение двух стран было похожим.

Между тем договор в Рапалло был неким актом примирения двух глобальных противников. Актуально сейчас взглянуть на тогдашние взаимоотношения России и Германии на фоне Европы и мира. Особенно в исторической перспективе: как через противостояние в годы Первой и Второй мировых войн эти две страны шли от конфронтации к сотрудничеству и какие объективные причины вне зависимости от условий все же приводили их к взаимным договоренностям. Сейчас, конечно, совершенно иная ситуация, чем была сто лет назад, но я считаю, что есть некие константы, которые сопровождают Россию и Германию на протяжении всей истории. От геополитики никуда не денешься. Один английский историк заметил, что вся история взаимоотношений России и Германии - это в какой-то степени борьба за влияние в Восточной Европе. Германия всегда рассматривала государства между ней и Россией (Польшу и Прибалтику, а теперь и Украину) как сферу своего влияния. Да, сейчас эти страны находятся под большим давлением США, но и германский фактор не теряет своего значения.

Экономика была в центре знаменитой Генуэзской конференции, во время которой и подписывался договор в Рапалло...

Александр Чубарья: Тогда были наложены санкции на Германию. Западные страны, прежде всего Англия и Франция, требовали от России уплаты царских долгов. Как вы понимаете, и сегодня экономические отношения между Россией и Германией на авансцене современной политической жизни.

Между тем Рапалльский договор продемонстрировал урок поиска исторического компромисса. Советская Россия прибыла на первую свою международную конференцию с большой программой действий. Например, по экономическому взаимодействию с Европой. Был, скажем, проект (сегодня он воспринимается, как фантастический) железной дороги от Владивостока до Лондона, чтобы связать страну с Европой. Россия внесла предложения и по разоружению, которые носили, может быть, абстрактный характер, но свидетельствовали о намерениях нового государства. Что касается долгов, советское правительство, конечно, не хотело их платить, но соглашалось на условиях взаимности: в Москве составили перечень всех экономических потерь, которые понесла Россия в результате гражданской войны и интервенции со стороны западных государств. И эти "контрпретензии" были представлены на конференции.

Кто тогда пытался договориться с Европой?

Александр Чубарьян: Наша делегация была чрезвычайно высока по профессиональному уровню. Формально ее главой был назначен Ленин. Но Владимир Ильич, конечно, не поехал, и его обязанности выполнял нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин.

К слову, в процессе подготовки этой конференции выявились серьезные разногласия внутри советского руководства в отношении международных дел. Троцкий выступил с предложением заменить Чичерина Раковским, который был ярым сторонником мировой революции. Ленин же хотел воспользоваться конференцией в Генуе для того, чтобы установить сотрудничество с Европой. Курс на взаимодействие с европейскими странами, особенно в экономической области, преобладал тогда в политике советского руководства. Чичерин был блестящим дипломатом, германофилом (в отличие от своего последователя Максима Литвинова-англофила). В Генуе он произнес речь на английском, немецком и французском языках. Вообще все советские дипломаты произвели на присутствующих сильное впечатление. По дороге в Италию делегация остановилась в Берлине и предложила немцам подписать договор, который потом стали называть Рапалльским.

Со стороны немцев переговоры вел глава МИД Вальтер Ратенау, которого сейчас очень почитают в Германии (недавно Меркель получила премию его имени). Он, конечно, не был сторонником коммунизма, но выступил, как настоящий прагматик, поскольку понимал, что надо договариваться с Россией. И вот был подготовлен такой проект договора, в котором Германия признавала Советскую Россию, выводя ее из изоляции. Кроме экономического в договор включили статьи и по военному сотрудничеству.

Неужели Европа не протестовала?

Александр Чубарьян: Англия хотела командовать на европейском континенте, потому что считала себя страной, получившей главный выигрыш после Первой мировой войны. Договор был уже почти согласован на Генуэзской конференции, но ночью Ратенау позвонил в советское представительство...

Поэтому "Рапалло" и называют "пижамным совещанием"?

Александр Чубарьян: Да, совершенно верно. Немецкие представители встретились в пижамах. Британский премьер-министр Ллойд Джордж предъявил им требование: никаких соглашений с Советской Россией. "Никаких! Иначе я приму меры". Испуганный Ратенау позвонил Чичерину: "Может быть, отложить подписание?" На что опытный дипломат Чичерин возразил: "Не волнуйтесь, Лондон вынужден будет признать договор". И на следующий день немцы его подписали. Британец негодовал, но Чичерин был прав. Германия не поддалась на приказы и увещевания, которые были со стороны Лондона. А Британия вынуждена была это принять. И это сегодня звучит поучительно.

Александр Чубарьян: Не сомневаюсь, что вся эта пена с отменой "русской культуры" сойдет

Что обозначает в современных условиях термин "дух Раполло"?

Александр Чубарьян: Равноправие и уважение, на которых и должны быть построены международные отношения. Договор имел очень большое значение для Европы, но он открывал еще и пути сотрудничества двух государств: Германии и России. Это не значит, что он закладывал основы на все времена. Но "дух Раполло" нужно помнить.

История, конечно, не повторяется, однако актуальность прошлого состоит в том, что указывает на некоторые тенденции и подходы к решению международных проблем. В Европе всегда существовал так называемый "европейский баланс". Это значит, что и сегодня помимо интересов Европейского союза думают о своих национальных интересах, не хотят отказываться от своей культурной идентичности, а также от выстроенных за многие годы политических взаимоотношений.

К слову, США были, мягко говоря, не в восторге от рапалльского договора, но поскольку конференция была европейской, не смогли ничего этому решению противопоставить.

Филологи сегодня запрещают Достоевского, театральные деятели отменяют Чехова. А каково отношение у немецких историков к нашей общей истории? Есть ли у вас какие-то контакты?

Александр Чубарьян: В рамках совместной российско-германской комиссии историков мы собирались провести конференцию на тему Раполло. Но в свете современных событий по обоюдному согласию решили ее отложить. Думаю, что времена наступят, когда мы сможем все обсудить, и у немецких коллег, я знаю, есть такое желание. Не сомневаюсь, что вся эта пена с отменой "русской культуры" сойдет. Во всяком случае, академическая профессура многих стран не поддержала запрет Достоевского и Чайковского. Никто не может вычеркнуть российскую культуру из мирового контекста. Многие великие представители российской культуры принадлежат Европе и всему миру.

Сейчас мы все чаще слышим, что немцы устали каяться за Вторую мировую войну. Они придумывают себе более комфортную историческую память?

Александр Чубарьян: Историческая память - сложное и очень избирательное явление. Разные страты общества вспоминают войну по-своему. Молодежь Германии, Польши, Франции находится под огромным влиянием СМИ. Настроения в Европе основаны на незнании, на очень слабой информации о том, что было. Это подтвердили и участники прошлогоднего Международного конгресса преподавателей истории. Осенью у нас планируется продолжение, но на этот раз встретятся авторы учебников истории со всего мира. В сентябре будет большая конференция в Санкт-Петербурге. Посмотрим, как будут развиваться события.