Спецкор "Родины" продолжает путешествие по ломоносовскому маршруту - с Курострова в Москву. Оно приурочено к 310-летию со дня рождения Михаила Ломоносова, которое будет отмечаться 19 ноября. Чтобы понять, на каких судах Михйло с отцом ходил в Белое море добывать морского зверя, пришлось заехать в Архангельск.
Артем Локалов
Как известно, Василий Дорофеевич не разделял желания Михайло учиться - отец рассчитывал, что сын продолжит помогать ему, в том числе, в рыболовецком и зверобойном промысле. Ломоносов-сын выбрал учебу, но и опасному промыслу успел обучиться вполне.
Путь с Курострова в Белое море по Северной Двине - а это около сотни километров в одну сторону - ему был отлично знаком. Но на чем Ломоносовы ходили на промысел? Чтобы понять это, надо заехать в Архангельск, которого на пути Михайло в Москву не было. Тут на верфи Товарищества поморского судостроения строят 20-метровую шхуну, на которой предполагают покорять высокие широты.
А еще шьют флот поменьше, в частности, поморские карбасы. В 2017-м директор товарищества Евгений Шкаруба с соратниками и мастером Виктором Кузнецовым построили карбас по старинной технологии в селе Лешуконском. Его назвали по реке, на которую спустили лодку - "Вашка". А на днях закончили работу над небольшим карбасом - карбаском, как его называют - сшитым по лекалам того, что был обнаружен в поморской деревне Лопшеньга. "Надысь" уже совершил первое плавание.
- Мы можем только предполагать, на чем именно Ломоносов ходил в море. Наверняка, это были, в том числе, карбасы - традиционные лодки для этих мест, - говорит инженер Товарищества Михаил Крупенин, с которым мы общаемся на верфи. - Были и более крупные лодки - шняки, йолы. Карбасы шились на кокоре - то есть корне елки, переходящим в ствол - за две недели и служили несколько лет. При этом на карбасе тоже можно было ходить под парусом. Плюс его еще и в форме - карбас очень устойчив. Это хорошо, когда идешь под парусом при порывах ветра.
Сейчас на верфи строят 20-метровое экспедиционное деревянное судно, на котором собираются покорять высокие широты.
- Деревянное - потому что атмосфера внутри такой лодки более комфортная, чем в металлической или пластиковой, - объясняет Крупенин. - Дерево дышит, меньше проблем с конденсатом и плесенью. Плюс деревянной лодки - простота ремонта, когда можно просто заменить деталь и путешествовать дальше.
В ломоносовские времена весь флот был кокорным. А сейчас шпангоут для поморской шхуны - поперечное ребро судна - набирают из сосновых ламелий и скрепляют их эпоксидной смолой. Такая конструкция процентов на 30 прочнее, чем цельная балка.
При постройке шхуны во многом приходится действовать на ощупь, ведь чертежей не сохранилось. Обращают внимание на все - портовые снимки дореволюционного Архангельска, документы по стройке зверобойной шхуны Соломбальской верфи, старые лодки в поморских деревнях. Как на тот самый карбасок из Лопшеньги, который сфотографировали и на основе снимков сделали 3D-модель, по которым собрали точную копию.
На верфи вообще бережно относятся к истории и наследию. Так в ангаре оформили деревянную открытую палубу. Теперь, помимо строительного пространства, здесь есть и выставочное. Под потолком закрепили старинные лодки, а окна тут - от старых архангельских домов, которые шли под снос.
Координатор проекта Полина Шкаруба говорит, что это пространство - для общения и выставок. За разговором выяснилось, что Ломоносов для Полины, можно сказать, родной человек:
- У моего прапрапрадеда фамилия - Головин. Такая же девичья фамилия была у матери Ломоносова. И у нас принято считать, что мы можем происходить из одного корня. Кстати, на карбасах еще недавно семьями ходили на промысел - за камбалой. Об этом мне рассказывала мама. По ее словам, это было так же обычно, как в лес за грибами или ягодами выехать...
А какую рыбу поморские рыбаки добывают сейчас? И поставляют ли ее в Москву, пусть и не с рыбным обозом, с которым в первопрестольную пришел Ломоносов? Об этом - в следующей серии
Предыдущие серии:
Как на родине Ломоносова сохраняют уклад, по которому жили предки
Как на родине Ломоносова сохраняют промысел, которым он впечатлил Екатерину II