До войны нашу страну называли самой читающей в мире. В войну она стала - самой пишущей. За четыре года Великой Отечественной почтальоны доставили адресатам 10,7 миллиарда писем. Треугольников, открыток, секреток...
Десять миллиардов семьсот миллионов!
В войну за перо взялись даже те, кто никогда не держал в руке инструмент легче топора. За тяжелораненых писали соседи по госпитальной палате. За безграмотных бабушек - внуки. Страна стала бескрайней полевой почтой с отделениями на каждой улице и адресатами в каждом сердце.
"Мотя на щет мяса ты писала лучше бы сами ели чем продавать", - письма с фронта проходили военную цензуру, но не проходили корректуру. Бесхитростные и пестрящие ошибками строчки откорректировало Время. И они стали самыми искренними документами эпохи. Потому есть высшая справедливость в том, что строки из писем Моте, Матрене Максимовне Орловой от мужа-красноармейца Ивана Филипповича выбиты на мраморном мемориале в городе Мышкине...
Десять миллиардов семьсот миллионов писем войны. Поднимись этот треугольный клин в небо - в небе не осталось бы просвета.
Только боль.
И только любовь.