В Петербурге завершился летний фестиваль искусств "Точка доступа"

Четыре года назад в Петербурге родился первый летний фестиваль искусств "Точка доступа".

Идея в том, чтобы зритель, увидев, к примеру, "Кентерберийские рассказы" посреди гипермаркета, научился видеть в повседневности очертания старых и новых мифов, распознавать тайный язык большого города; смеcтил свою собственную "точку сборки" - и заново открыл самого себя. Затем были "Разговоры беженцев" Брехта в зале ожидания Финляндского вокзала; "Неприкасаемые" - истории бездомных, рассказанные ими во дворе храма; путешествие в пространство городской памяти по району Нарвской заставы под чтение записных книжек Константина Вагинова.

В нынешнем году фестиваль развернулся и вовсе не на шутку. Правда, точки доступа выглядели намного шикарнее, чем в предыдущие годы. Например, немецкий режиссер Йозуа Рёзинг придумал разыграть пьесу Петера Вайса "Марат/Сад", включив в спектакль весь объем респектабельного "Невского Центра" с его лифтами, эскалаторами и площадками ("Точка доступа" совместно с Гете-Институтом). Режиссер, видимо, хотел уподобить консьюмеризм современного общества сумасшедшему дому, в котором Маркиз де Сад режиссирует историю жизни и смерти вождя революции Жана-Поля Марата. Цели революции давно позабыты в пространствах потребительского рая. Известные петербургские актеры, среди которых Сергей Лосев, уже игравший де Сада 35 лет назад, бросали язвительные, горькие слова Вайса в безличное глянцевое пространство. Там они растворялись, становясь акустическим шумом в музыке Владимира Раннева. Сама по себе идея так инсталлировать пьесу, возможно, и хороша, если дать почувствовать всю ее интеллектуальную остроту. Но этого сделать не удалось.

Столь же интересным больше в замысле, чем в реальности оказался совместный проект "Точки доступа" со Швейцарским советом по культуре "Про Гельвеция". Режиссер Мартин Шик (Швейцария) и драматург Анна Ильдатова решили сопоставить один текст и два пространства. На основе книги архитектора Рема Колхаса "Нью-Йорк вне себя" (1978), рассказывающей об истории городской архитектуры как о смене идей, образов и мифов, они сочинили текст, где Манхэттен и Васильевский остров теряют свои реальные очертания и меняются топонимами. Зрители оказываются в роли посетителей популярной в Петербурге экскурсии "по рекам и каналам", но попадают в фантасмагорию. Зрителей одаривают открытками с видами сгоревшего Кони Айленда и первого Луна-парка в Нью-Йорке, а к финалу показывают пластические экзерсисы с головными уборами в виде архитектурных сооружений. Но предательский голос экскурсовода, озадаченного сюрреалистическим текстом, все больше сбивает вас с нужной ноты.

"Точка доступа" открывает портал в тайну повседневности

Название еще одной копродукции - "Железную дорогу построили, и стало удобно" - тоже отсылает к культурному мифу. Реплика Гаева из "Вишневого сада" становится символом нового времени и модернизации: жизнь стала удобнее, но не человечнее. Идея принадлежит ведущей театральной актрисе из Ирана Рамоне Шах. В смелом коллаже, созданном ею, Андреем Слепухиным и Андреем Прониным, иранская традиция встречается с русской, героиня - со своим прошлым, и все они - со смертью. Место, где это происходит, и вовсе опрокидывает вас в миф - западная кордегардия Михайловского замка.

Самой далекой точкой фестивальной карты стала Австралия, откуда приехал проект "Трехгоршковая опера". Дирижер Кейрен Брандт-Соуди, драматург Томас де Анджелис и режиссер Клеменс Уильямс придумали новую форму - опера в общественной уборной. Три незнакомки, встречаясь в туалетной комнате респектабельного отеля, рассказывают о своих бедах языком великолепных арий из опер Моцарта, Пуччини и Бизе. Неожиданное и парадоксальное сопоставление, без претензий на уникальность, создает полное юмора напряжение между пространством и его эстетическим наполнением.

Самым интересным стал спектакль Творческой лаборатории "Угол" из Казани "Время роста деревьев". Режиссер Регина Саттарова и драматург Михаил Дурненков отправляют вас в странное приключение, в котором призрачно мерцают и исчезают все возможные ожидания. На заброшенном пустыре Парнаса (в Казани они играют, говорят, в еще более экстравагантном месте) начинается эта экскурсия, которая на глазах превращается в лекцию о странном устройстве маршальского языка, на котором разговаривают коренные обитатели Маршалловых островов. "Вы четверо", "вы много", "вы двое" - используемые в нем грамматические формы идеально подходят для языка фотографии. Публику так и водят по Парнасу, "вы двое встаньте здесь", "вы много следуйте за мной". Локусы сменяются в сознании зрителя, как и текстовые потоки, выдержки из книг про садовый участок и Маршалловы острова, песни корейского туриста и мелодраматическая история про влюбленных... Невеста с белом на крыше заброшенного сарая - точно Офелия с картины прерафаэлита Россетти. Или поляна с четырьмя деревьями, где вам предлагают внимательно посмотреть друг на друга. Так четвертое лето подряд "Точка доступа" открывает портал в таинственное содержание повседневности.