Мировая история маевок берет свое начало с событий 1 мая 1886 г. В тот день в Чикаго состоялись массовые митинги с демонстрациями рабочих, требовавших введения восьмичасового рабочего дня и других уступок. В июле 1889 г. на Парижском конгрессе II Интернационала в память о борьбе чикагского пролетариата было принято решение провести манифестации в поддержку трудящихся 1 мая 1890 г. Еще через год 1 мая было провозглашено ежегодным Днем международной солидарности трудящихся1. С тех пор рабочее движение охватывало все больше стран. К бастующему Западу в 1890 г. присоединились Львов и Варшава, в 1891 г. первая праздничная маевка прошла на окраинах Петербурга. Власти Российской империи вынуждены были заняться разработкой мер, направленных на пресечение нелегальных сборищ. Однако эти меры имели лишь временный результат*.
Б. Кустодиев. Первомайская демонстрация у Путиловского завода. 1906 г
Первые маевки
Рабочее движение в России шло по нарастающей с 1890-х гг. В 1903 г., помимо Петербурга и Москвы, маевки фиксировались в Твери, Туле, Самаре, Харькове, Одессе, Тифлисе и других городах Российской империи2. Первая русская революция 1905-1907 гг., казалось бы, могла сделать праздник легальным, но последовавшие за ней "годы реакции" вновь поставили его в антитезу официальным торжествам. Имперские юбилеи, набиравшие силу с 1909 г. и с особым масштабом развернувшиеся в 1912-1913 гг., по замыслу организаторов, должны были сплотить подданных и вытеснить мысль о других празднествах. На деле же все вышло иначе.
Накануне 1 мая 1911 г. Департамент полиции разослал губернаторам, градоначальникам, варшавскому обер-полицеймейстеру, начальникам губернских жандармских и железнодорожных полицейских управлений железных дорог и охранных отделений секретный циркуляр, согласно которому необходимо было принять самые решительные меры для предотвращения возможных первомайских празднований. В том же циркуляре сообщалось, что, по полученным в Департаменте полиции сведениям, "революционные организации, в виду приближения сего числа, прилагают особые усилия к устройству возможно более широкого чествования Первого Мая с однодневной забастовкой и созывом собраний и сходок, высказывая уверенность, что в этом году день этот будет "праздником пробуждения после неподвижности последних лет""3. Еще большему оживлению майских собраний послужили трагические события апреля 1912 г., получившие известность как Ленский расстрел. Противостояние власти и общества усиливалось, а потому минимизации открытого проявления недовольства уделялось повышенное внимание.
Борьба с прокламациями
Прокламации являлись неотъемлемой частью первомайской агитации. Их количество могло варьироваться от сотен до десятков тысяч экземпляров. Содержание сводилось к пересказу истории рабочего движения, примерам наиболее успешно организованных маевок и призыву продолжать настойчиво бороться за свои права. На протяжении многих лет одним из главных требований оставалось введение восьмичасового рабочего дня. Текст прокламаций строился с учетом эмоционального влияния на потенциальных слушателей. С.М. Бирюков, впоследствии участник революции, вспоминал о праздновании 1 мая 1914 г. в Москве: "Еще накануне праздника революционным огнем зажгла нас, рабочих, прокламация РСДРП (большевиков), которая распространялась на фабриках и заводах и в мастерских с боевыми лозунгами: "Долой самодержавие!", "Да здравствует социализм!", "Да здравствует 8-часовой рабочий день!"4.
В прокламациях, являвшихся важным механизмом коммуникации подпольщиков, звучали призывы к устройству стачек и демонстраций, к свержению существующего строя. "Миллион пролетариев бастовал в 1912 г. в царской и полицейской России, - сообщалось в одной из петербургских прокламаций. - В 1913 г. Николай Романов, а с ним его лакеи и лакействующая буржуазия справляли трехсотлетие порабощения России царями романовского рода5. В эти дни, когда холопы царя из дворян и буржуазии славословят своего царя, рабочий класс напомнил всему русскому народу те унижения, то рабство, то насилие, под которым жил и живет его народ"6.
Неудивительно, что борьба с появлением и распространением прокламаций значилась как одна из первых мер. В случае обнаружения прокламаций следовало "лицо, у которого таковая окажется, задержать и, в порядке ст[атьи] 29-й Положения о Государственной Охране, произвести обыск, как личный, так и на квартире, а также и у того лица, на которого прямо укажет задержанный как на распространителя прокламаций"7. О появлении "Первомайских прокламаций" надлежало тотчас сообщать вышестоящему начальству для получения указаний о дальнейших действиях. С целью предупреждения разбрасывания и расклейки подобных прокламаций на городских улицах дежурили регулярные патрули. Принятие превентивных мер усложнялось тем, что европейский праздник солидарности трудящихся, приходившийся на 1 мая, в русском календаре соответствовал 18 апреля. Соответственно, праздновать его могли в разных местностях с середины апреля по начало мая. Весь этот период следовало быть наготове и ожидать возможных провокаций.
Предупреждения и аресты
Во избежание прогула или забастовок среди рабочих вывешивались предупреждающие объявления: "Довожу до сведения г.г. мастеровых и рабочих вверенного мне участка, что работы 1го мая будут производиться нормальным порядком, т.е. с 6ти часов утра до 5-ти часов вечера, лица, не явившиеся на работу в этот день без уважительной причины, будут уволены, а при массовом уклонении от работы будет применен закон 2/3 декабря 1905 года8"9. Еще один пример - объявление об обязательном производстве работ служащими и рабочими железных дорог в день 1 мая 1913 г:
"1) Служащие и рабочие приглашаются 1го мая, в день не праздничный, работать обычным порядком.
2) Кто уклонится под каким-либо предлогом от явки в депо, мастерские или вообще на место службы, будет подвергнут строгому взысканию.
3) Замеченные же 1го мая в нарушении порядка или подстрекательстве других будут подвергнуты аресту в тюрьме, а затем по соглашению с администрацией дороги уволены от службы"10.
С теми, кто не подчинялся, могли провести разъяснительные беседы. Еще более эффективной мерой считался заблаговременный арест потенциальных провокаторов. Список таких лиц составлялся по ежегодным отчетам полиции о проведении майских сходок и сведениям, полученным через сыскное отделение.
Крайние меры
Секретные циркуляры с указанием мер по сохранению общественного порядка в дни майских празднований, начиная с 1906 г., выходили ежегодно, но даже это не всегда позволяло избежать открытых столкновений. Сборища, устраиваемые изначально в пригородных лесах в строжайшей тайне, постепенно превращались в намеренные манифестации, рассчитанные на привлечение как можно большего числа участников. Борьба за "трибуну" (которой в данном случае являлось городское пространство) выходила на новый уровень, что провоцировало защитную реакцию власти. В постреволюционных воспоминаниях очевидцы событий нередко воссоздавали страшные картины того, как царские жандармы пресекали любые попытки "народного волеизъявления". "С самых юношеских лет, со студенческих демонстраций в Москве в 1893-1894 гг., - писал известный врач Н.А. Семашко, - не оставалось у меня более жутких и тяжелых воспоминаний, чем те, которые приходилось испытывать при нападении казаков и жандармов на толпу"11.
Однако полиции и жандармам с каждым годом становилось все труднее усмирять толпу привычными методами. Во время празднования 1 мая 1914 г. в Москве современники уже фиксировали возможность дать отпор: "В 4 часа дня участники маевки собрались... на Лубянской площади, где в третий раз взвилось красное знамя и площадь огласилась революционными песнями. Тогда против демонстрантов двинули крупные силы озверевших жандармов и городовых. Произошли свалки, рабочие стали забрасывать жандармов камнями. У Москвы-реки навстречу нам, грозя шашкой и ругаясь, подъехал на автомобиле, окруженный конными жандармами, помощник Московского градоначальника полковник Модль. Демонстранты окружили машину и спустили ее вместе с ретивым полковником в воду"12.
P.S. Борьба с маевками 1911-1914 гг. в российских реалиях сводилась к попыткам показать несостоятельность "западного праздника", противопоставить ему "имперскую идею", не допустить распространения агитационной противоправительственной литературы и устранить наиболее активных зачинщиков беспорядков. Этих мер оказалось недостаточно прежде всего из-за отсутствия действенного механизма реализации диалога между властью и народом. Что же касается Первомая, то после революции он из альтернативного, антимонархического праздника превратился в одно из главных торжеств нового советского государства.
- 1. См.: Фримэн Г. Чикаго, город, где родился Первомай // Новое время. 1963. N 18. С. 5-7; Варварцев Н. Н. Первомая живые истоки (Исторический очерк). Киев; Одесса, 1989.
- 2. 1 мая 1903 г. в городах России // Развитие рабочего класса и борьба идей. М., 1989. С. 34-35.
- 3. ГА РФ. Ф. 245. Оп. 1. Д. 122. Л. 25-25 об.
- 4. ГА РФ. Ф. Р-9525. Оп. 1. Д. 30. Л. 1.
- 5. Речь идет о праздновании 300-летия Дома Романовых в 1913 г.
- 6. Прокламация Петербургского комитета РСДРП к 1 мая 1913 г. // Развитие рабочего класса и борьба идей. М., 1989. С. 47.
- 7. ГА РФ. Ф. 75. Оп. 1. Д. 230. Л. 10-10 об.
- 8. Указ "О временных правилах о наказуемости участия в забастовках в предприятиях, имеющих общественное или государственное значение, а равно в учреждениях правительственных..." // ПСЗРИ-III. Т. 25 (1905 г.). С. 850. N 26987.
- 9. ГА РФ. Ф. 75. Оп. 1. Д. 92. Л. 83.
- 10. Там же. Л. 87.
- 11. Из воспоминаний Н. Семашко // Развитие рабочего класса и борьба идей. М., 1989. С. 40.12. ГА РФ. Ф. Р-9525. Оп. 1. Д. 30. Л. 1-2.
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (проект N 18-39-00080а).