Исполнилось 125 лет со дня рождения Марины Цветаевой

И лягу тихо, смежу ресницы,

Смежу ресницы.

И лягу тихо, и будут сниться

Деревья и птицы.

Марина Цветаева

1917

Здравствуйте, Дмитрий и читатели "Календаря поэзии"!

Мне было 19 лет, когда я полетела в Крым, к морю. Куда конкретно, я не знала. Думала: прилечу в Симферополь, а там уж... Я впервые летела на самолете и неотрывно смотрела в иллюминатор. Неожиданно услышала: "Девушка, а вы куда летите?" Рядом со мной сидел, как мне тогда показалось, взрослый мужчина. "К морю", - коротко ответила я. "Кстати, меня зовут Валентин. Я много раз бывал в Крыму, а любимое место там - Коктебель". Летели мы больше двух часов, и все это время Валентин вдохновенно рассказывал о поэтах Серебряного века.

Более всего меня поразила история любви Марины Цветаевой и ее будущего мужа Сергея Эфрона. Они познакомились и полюбили друг друга, впервые встретившись на берегу моря в Коктебеле. Мой попутчик так интересно рассказывал, что я даже не заметила, как мы приземлились, и, конечно, я уже знала, что хочу только в Коктебель. Каждый день с утра мы уходили в горы. Валентин читал стихи и много рассказывал историй о жизни писателей и поэтов на Волошинской даче. Были солнце, море, вино, черешня и любовь.

Серьезного романа не получилось, но я была счастлива.

В давние времена моей юности я очень увлекалась театром, занималась в театральной студии. Народ там подобрался очень интересный. Все любили поэзию. Однажды кто-то принес виниловую пластинку, на которой актриса Татьяна Доронина читала стихи Марины Цветаевой. Эта пластинка пошла по рукам. После многократного прослушивания я знала все стихи наизусть.

К тому времени вышел сборник стихотворений Марины Цветаевой в серии "Библиотека поэта". Я каждое воскресенье ходила в городской парк, где находился книжный "черный" рынок, в надежде купить этот сборник. И однажды мне повезло. Ко мне подошел симпатичный молодой человек в очках. Он немного заикался: "Девушка, это вы интересуетесь Цветаевой?" - обратился он ко мне. Боясь, что юноша растворится в толпе или еще кто-нибудь подойдет, я схватила его за рукав пальто и потащила к выходу. "Да! Да! У вас есть?" - торопливо, с надеждой в голосе спросила я. "Есть, только давайте отойдем в сторонку", - ответил он, испуганно оглядываясь по сторонам. Мы отошли. Молодой человек вынул из портфеля тот самый сборник, о котором я мечтала. Выхватив его из рук продавца, я прижала его к груди. "Сколько, сколько он стоит?" - нетерпеливо спрашивала я. "Двадцать пять рублей". - "Двадцать пять рублей?.." Земля стала уходить из-под ног. "У меня только десять", - дрожащим голосом, чуть не плача, сказала я. Он вздохнул и протянул руку к книге. "Нет! Нет! Я заплачу. У меня есть деньги, только надо пойти ко мне домой. Вчера зарплату получила. Ну, пожалуйста, пойдемте со мной. Мне очень нужна эта книга". Видя мое состояние, он закивал головой: "Пойдемте, пойдемте, только не надо плакать". "А хотите, я почитаю вам стихи?" - предложила я. Он согласился. Я с упоением начала читать Цветаеву.

Немного не доходя до дома, мой провожатый остановился: "А знаете что? Берите эту книгу бесплатно, но только с одним условием: вы согласитесь еще раз встретиться со мной и почитаете мне стихи из этого сборника. Договорились? Кстати, меня Юра зовут". Он протянул мне руку. Так мы познакомились и подружились. Через год мы поженились. Это еще одна веха в моей судьбе.

С этой книгой я не расставалась никогда. Стихи вливались в меня, по ним я выбирала друзей и определяла свои поступки.

Я поступила в университет на филфак только потому, что в экзаменационном билете была тема "Мой любимый русский поэт", и я рассказывала о Цветаевой. Я встретила моего будущего научного руководителя - Владимира Васильевича Мусатова. Под его руководством написала и защитила на "отлично" диплом о творчестве Цветаевой. Я смогла побывать в тех местах, где когда-то жила Цветаева: в Чехии - стране, ее приютившей и давшей кров, в Париже, где она провела 14 лет эмиграции, написав лучшие свои стихи и прозу, в Елабуге - печальном месте ее кончины. А мои друзья, с которыми свела меня жизнь? Все они любили Марину Цветаеву.

Сейчас мне уже много лет. Обычно юношеские увлечения проходят сами собой, заменяясь обыденностью и прагматизмом. Цветаева поселилась в моей душе, стала родным и близким человеком.

Сейчас очень много разговоров среди интеллигенции на тему отъезда за границу. Да, непросто жить в России сегодня. Но я никогда бы не уехала из страны уже потому, что здесь родилась Марина Ивановна Цветаева. Кстати, ее предки по отцовской линии - из села Талицы Ивановской области. Горжусь, что и я родилась в этом селе.

Татьяна Ивановна Баданова, деревня Хмельники, Родниковский район, Ивановская область

Из дневника Марины Цветаевой

Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.) Солдаты приносят газеты на розовой бумаге. Кремль и все памятники взорваны. 56-й полк. Взорваны здания с юнкерами и офицерами, отказавшимися сдаться. 16 000 убитых... Внезапно ввязывается, верней - взрывается - матрос: "Эти-то образованные, да дворяне, да юнкеря проклятые всю Москву кровью залили! Кровососы! Сволочь!"... Непрерывная матерщина. Другие (большевик!) молчат. Я, наконец, кротко: "Почему вы так ругаетесь? Неужели вам самому приятно?" Матрос: "А я, товарищ, не ругаюсь, - это у меня поговорка такая". Солдаты грохочут. Я, созерцательно: "Плохая поговорка".

В вагоне поезда. Станция Усмань. Осень 1917-го.

Детский голос

Молитва 5-летней Али Эфрон, дочери поэта, в осень 1917 года

Спаси, Господи, и помилуй: Марину, Сережу, Ирину, Любу, Асю, Андрюшу, офицеров и не офицеров, русских и не русских, французских и не французских, раненых и не раненых, здоровых и нездоровых,- всех знакомых и незнакомых.