Жизнь в местечках
На стене огромный экран. На нем - вечер накануне субботы. Еврейская семья собирается за столом, покрытым скатертью. Инсталляция сделана так, что посетители могут присесть с другого края стола и стать участниками застолья. Мать за 18 минут до захода солнца зажигает две традиционные свечи. Глава семьи произносит благословление и разрезает две халы - хлеб в форме заплетенной косы. Пробует сам и передает жене и детям. Произносится молитва над кошерным вином. Мужчина отпивает из кубка и угощает сидящих за столом. Так начинается шаббат в каждой семье, проживающей в местечках - небольших городках, основное население которых - евреи.
Местечки появились по указу Екатерины II, изданному в 1791 году, о черте оседлости - запрете еврейскому населению жить вне оговоренной территории. Получилось так, что эта территория охватила большую часть современной Беларуси и ее соседей. И хотя революция 1917 года отменила эту дискриминацию, евреи остались преимущественно жить на старых местах.
Экспозиции Еврейского музея и центра толерантности, открытого в Москве пять лет назад, с удивительной теплотой и щемящими подробностями рассказывают о местечковом быте.
Хася Ромм (местечко Ильино):
- До войны у нас тут был колхоз "Новая жизнь", национальный, еврейский. Все занимались земледелием. Работа с утра до заката, и в летний сезон папе Менделю приходилось работать по субботам, чем мама была очень недовольна. Но что поделаешь - такова жизнь на селе. И хотя колхоз был не на плохом счету, от него нам перепадали крохи только в конце года, когда подводили итоги. Приходилось искать источники дохода. Я и братья Михаил и Исай трудились на своем огороде, выращивая картошку и овощи. Все это продавалось. Еще продавали молоко от своей коровы. Старались продать в столовую и детский сад, потому что там расплачивались наличными. У нас было четыре комнаты в доме, и две из них мы сдавали, получая по 10-15 рублей в месяц. Но чтобы купить метр ситца или буханку хлеба, занимали очередь с вечера и дежурили ночью. Так и жили...
Ася Трескунова (местечко Усвяты) :
- У нас на Пасху готовили мацу. Примерно за две недели до праздника женщины собирались вместе и шли то в один дом, то в другой, раскатывали тесто и пекли. А папа ходил молиться в миньян, который устраивали в одной из комнат в частном доме, поскольку синагоги не было. И меня брал с собой. В семье мама и папа говорили только на идиш, и я от них научилась, поскольку долго с ними жила.
Исай Михлин (местечко Шумяч):
- У нас было две церкви и шесть синагог. В одну синагогу ходили портные и сапожники, в другую врачи... Но потом в 30х годах все позакрывали, а в одной синагоге сделали еврейскую семилетнюю школу, где я и учился. Стали высмеивать еврейские традиции, проводили антирелигиозные вечера, сатирические спектакли на темы произведений советских писателей... Но наша семья соблюдала обряды довольно строго. Жаль, что постепенно все стало расхолаживаться.
Страшные свидетельства
Самые страшные музейные экспозиции посвящены Холокосту и Великой Отечественной войне. Для Гитлера полное физическое уничтожение одного народа другим было естественным процессом.
Минское гетто было едва ли не самым крупным в Европе, через него прошло более 100 тысяч евреев. Часть города огородили забором из колючей проволоки, и круглосуточно охраняли полицаи с овчарками. Всем узникам гетто под страхом смерти было приказано постоянно носить специальные опознавательные знаки - матерчатые "латы" желтого цвета диаметром 10 см и белые нашивки с номерами домов на груди и спине. Но, несмотря на ужасающие условия, евреи в гетто противостояли попыткам нацистов убить в них людей: продолжали учить детей, создавали театры, устраивали концерты, соблюдали религиозные предписания.
Огромные экраны экспозиции заполнены страшными кадрами кинохроники, свидетельствами очевидцев трагедий. Люди рассказывают свои личные истории. О том, как дети прятались от немцев в дворовых туалетах... О том, как пожилая еврейка пришла в комендатуру с просьбой добить своего сына, мучавшегося от смертельных ранений в расстрельном рве. О том, как в победном Берлине к солдату-еврею подошел майор и спросил, понимает ли тот, что теперь точно "мы живы будем!"...
А вот письмо молодого бойца Макса Гринберга, родившегося в Минске. Он написал матери со Сталинградского фронта, наверное, самого страшного в те дни места на Земле. Но ничто не могло вытравить в людях людское:
"...Сегодня у меня радостный день - мне исполнилось 18 лет. Это важный момент в моей жизни. Ведь теперь никто не скажет, что я мальчик. Как недавно было это, когда я со слезами на глазах проклинал все на свете, стоя у входа в фойе театра или кино, и с мольбой глядел на усатого контролера. А он указывал на вывеску: дети до 16 лет допускаются только на 1й сеанс. Или как я с дорогими друзьями пробовал выпивать где-либо за воротами, а у меня дрожали руки: "А что, если узнает папа или мама". Вот я пишу тебе, дорогой, письмо, а у меня в зубах папироска, а ведь всего лишь два года назад я попался бы в таком виде папе?".
...В тишине зала памяти звучат имена погибших во время Второй мировой войны и Холокоста. В комнате установлены два монитора с доступом в базы музея "Яд Вашем" в Иерусалиме, Обобщенного банка данных "Мемориал" и "Подвиг народа". Каждый может зажечь свечу в память о погибших.
От несбывшихся надежд - к возрождению
Переходим в другой зал - и попадаем в типичную советскую квартиру 70-х годов. Здесь хозяева (3D проекции человека) живут привычной жизнью: дедушка разбирает шахматную партию между Борисом Спасским и Робертом Фишером; бабуля смотрит кинофильм; мать отчитывает сына-студента: "чтобы сдать на пять, тебе надо знать на десять"... Полное впечатление, что ты сам участник житейских кухонных посиделок.
- Мы очень гордимся тем, что в июне этого года открыли послевоенный зал, - говорит руководитель Исследовательского центра Анна Соколова. - Полтора года вели кропотливую работу по созданию его концепции и подбору экспонатов, и, кажется, здорово получилось передать эту эпоху, ее атмосферу. И хотя хранилище у нас не очень большое - порядка 5000 единиц хранения - мы постоянно проводим их ротацию. В основном все новые поступления связаны с периодом Великой Отечественной войны и 50-60-ми годами.
Музею всего пять лет, и с каждым годом посещаемость растет. Еврейский музей и центр толерантности - это не только постоянная экспозиция, но и временные выставки, а также центры, ведущие активную деятельность и предлагающие программы для самой широкой аудитории.
Образовательный центр проводит лекции, конференции, дискуссии, кинопоказы; Детский центр реализует развивающие программы для детей от 3 до 14 лет, Центр авангарда, который курирует известный искусствовед Андрей Сарабьянов, предлагает курсы по теории и истории авангарда. Центр толерантности - это пространство для трансляции культуры мира и сотрудничества, для позитивного диалога людей разных культур; площадка, на которой проводятся тренинги и семинары.