Завет старообрядки
- Дед мне поведал вот такую легенду. В XVII веке, гонимые из центра России старообрядцы* искали место, где бы могли поселиться. Вот они и пустили по реке Сож икону с привязанной к ней веткой. Решили: к какому берегу прибьет икону - там и будут жить. Прибило к тому, где сейчас наш город Ветка, - Галина Григорьевна Нечаева, директор Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций имени Ф.Г. Шклярова готова часами (в самом прямом смысле. - Ред.) рассказывать об истории своих предков. Тем более что три музейных этажа с бесценными экспонатами буквально располагают к этому.
- Старообрядчеству в наших местах более трехсот лет, но еще совсем недавно можно было совершать удивительные открытия. Вот одно из них. В 1983 году мы вместе с основателем нашего музея Федором Григорьевичем Шкляровым зашли в один дом в старообрядческой деревне, а там бабушка у окна книгу читает да жалуется, что шрифт мелковат, глаза не те... Шкляров увидел книгу, побледнел, руки затряслись, шепчет мне: да это же Иван Федоров! XVI век! Начали беседовать - оказалось, книгу передавали из поколения в поколение. Мы объяснили хозяйке дома, что это за книга, предложили выкупить для музея. И они на семейном совете решили передать ее нам в дар, а Ирина Григорьевна Долгова, та самая, что читала у окна, сказала про книгу: это не она наша, а мы ее! И с тех пор эти золотые слова стали для нас программными - независимо от того, с какой конфессией мы работаем, с кем общаемся.
Музей начинается с ворот
Музей в Ветке открылся в 1978 году. Сначала это была комната в клубе. Директором стал местный коллекционер Федор Григорьевич Шкляров. Впрочем, Федор Григорьевич кем только не был - приезжие художники считали за честь сходить с ним на этюды, а резчики по дереву всегда советовались с ним. В старообрядческих семьях Шклярова хорошо знали (он и сам из их рода), ему доверяли, поэтому и коллекция музея росла как на дрожжах. Да и свою собственную коллекцию он перенес в музей. Вскоре музей переехал в дом купца Грошикова, а потом еще и стал обрастать пристройками. Нынче в 11 залах - уникальные древние книги, редкие иконы, шедевры чеканки, шитья бисером, золоченой резьбы по дереву. А еще огромное количество резных наличников и подзоров и, возможно, одна из крупнейших коллекций тканых рушников - три с половиной тысячи...
Удивительные деревянные ворота - лицо музея - вырезали сами сотрудники.
- Федор Григорьевич был первоклассным столяром и резчиком, под его руководством я и главный хранитель Светлана Ивановна Леонтьева, бывало, по девять часов работали, года два на это ушло, - вспоминает Галина Григорьевна. - Шкляров любил говорить: нам не надо казенщины, вот и получилось необычно...
Мастера Большой Ветки
Бывает так, что музей - это застывшее собрание экспонатов. В Ветке не так. Здесь не только академический обзор и шикарные интерьеры, здесь показывают, как реставрируются, переплетаются, пишутся и раскрашиваются старинные книги (есть действующий печатный станок), учат распознавать древние знаки на иконах, понимать смысл замысловатых орнаментов на рушниках, видеть образы в резьбе по дереву...
- Исследователи старообрядчества употребляют термин Большая Ветка, в который территориально включают юго-запад Брянской области, север Украины, юго-восток Гомельщины с центром в районе Покровского монастыря XVIII века - единственного, где можно было оправлять обряды по-старинному. И в этом регионе жили и трудились десятки настоящих мастеров: иконописцев, кузнецов, ткачей, чеканщиков...- рассказывает Галина Григорьевна. - Большинство из них так и остались неизвестными, ведь подписать свою работу, будь то книга или икона, - это значит выдать себя, а ведь старообрядцев преследовали...
Эти безвестные крестьяне, купцы, простые мещане, как сейчас выясняется, были мастерами мирового уровня! Причем их работы были "живыми", то есть делались не для выставок, а для жизни.
Вот какое письмо у нас сохранилось, обращение к мастеру-чеканщику Злотникову:
"Милостивый государь Николай Панкратьевич. Прошу я вас по сем рисунку сработать ризу серебряную с вызолоткой, только не чажолую, полегче, прошу я вас сделать ее поскорей, постарайтесь прислать к нам уеленку, сколько она будет стоить, то пишите нам. Доброжелателька к вам Александра Шелепова 1891 года 26 сентября".
Многострадальная культура
- Изначально я - учитель русского языка и литературы, но всегда увлекалась семиотикой, исследующей, как известно, свойства знаков и знаковых систем, - продолжает рассказ Галина Григорьевна. - Поэтому наш музей, может быть, единственный в регионе, в котором семиотический принцип взят за основу, иначе мы бы никак не подняли столь разнородные пласты и этноконфессиональные группы. Образное мышление и способ переводить с одного языка символов на другой помогли нам объединить дисциплинарное и художественное мышление. Музей - это всегда дело энтузиастов. К примеру, во время экспедиций в старообрядческие деревни мы много лет записывали за бабушками и дедушками, что означает тот или иной знак на иконе, на вышивке, потом шел долгий процесс изучения, изучали материалы по этнике, по археологии... Так приходило понимание, что, к примеру, означают ромбы на рушниках (или двойные ромбы), что означают кресты (косые или прямые), как они должны чередоваться... А ведь до 1979 года я сама видела в рушниках только красивые тряпочки. То же самое и в резьбе. Такие тератологические мотивы (изображения фантастических и реальных стилизованных зверей в орнаменте. - Ред.), как у наших резчиков, вы не встретите ни на Волге, ни в Кижах, ни в Суздали... У каждого свое. Жаль, подлинные традиции прерваны, есть кустари-одиночки, но не более. Мастеров настоящих почти не осталось. Слава богу, у нас есть резчик-реставратор Андрей Валерьевич Скидан... Есть у нас мастера ткачества в деревне Неглюбка - съездите к Людмиле Васильевне Ковалевой, поговорите, как они продолжают дело бабушек. Неглюбские рушники есть в музеях Москвы, Питера, Лондона, даже в "Метрополитен-музее" в Нью-Йорке...
Вообще жизнь так складывалась, что сохранять традиции было непросто. Сколько всего пропало и сколько людей погибло во время двух "выгонок" старообрядческой Ветки царскими карательными войсками в 1735 и 1764 годах. Потом в 30-х годах прошлого века советская власть устраивала настоящие погромы: из молельных домов и церквей выносилось буквально все. Мало что местным удалось спасти. Потом была Великая Отечественная. Здесь, в Ветке, три месяца стоял фронт. Полсела выгорело. Ну и чернобыльская катастрофа в 1986 году довершила нападение на местную культуру. 57 населенных пунктов в районе были выселены. Потомков носителей старообрядческой культуры дети разобрали по своим семьям. Старики разъехались по всему миру. Уезжая, вытаскивали из киотов иконки - в городскую квартиру-то много не поставишь, брали самое святое, родное да насущное. А в те годы музеи почти не финансировались, так много ценного и пропало. Помнится, в 1987-м пожилая старообрядка Матрена Андреевна Черноглазова перед отъездом пришла в музей, осмотрела все и сказала: "Детки мои, вы думаете, что у вас тут - это все, что было. Не-е-ет! Это ноготь от мизинца от всего человека, что был". Эта живая образность мышления и речи - вот что поражает в людях. Традиции!
И все-таки, мне кажется, мы восстанавливаем духовные структуры, позволяем человеку через наш музей общаться с предками, чтобы получать внутренние духовные силы, изживать из себя плебейское, верить, что культура не исчезнет.
Резчик Андрей Скидан: Собираем все, чтоб не пропало
Резчик по дереву Андрей Скидан нынче работает на дому - на окраине Гомеля. В огороде пара сараев сверху донизу забиты старыми оконными рамами, резными наличниками, другой домовой резьбой.
- Был я научным сотрудником Ветковского музея, а теперь перевелся в мастера. Художник-реставратор. Восстанавливаю коллекции архитектурной домовой резьбы, - Андрей Валерьевич раскладывает на столе под яблоней потрепанные временем резные наличники. - У нас самая большая коллекция в Белоруссии. Началось все со Шклярова. Он с разрушающихся домов обязательно снимал все красивое. Народ его за чудака принимал. Со временем это приобрело планомерную деятельность. Многому мы не дали пропасть после чернобыльской катастрофы. Кроме того, у нас есть несколько десятков тысяч фотографий деревянной архитектуры: дома, хозяйственные постройки, дворы, которых уже давно не существует. Короче, запасники забиты под завязку.
- А для чего вы все это собираете, если это вряд ли когда-нибудь будет выставлено?
- Хватательный рефлекс. Для музейщика это нормально, надо брать, чтоб не пропало.
- В Ветке до сих пор много частных домов, украшенных резьбой...
- Ваше "много" - это очень мало. Раньше Ветка вся резная была. А то, что осталось, это последние работы, исполненные в 50-60х годах, послевоенное строительство. Тот же Кузьма Карасев, известный позолотчик, киотник-резчик, постарался. В то время киоты на иконы уже никто не заказывал, вот он и переключился на наличники. Еще можно кое-где найти стилистику барокко - этакий растительный орнамент, райский сад. Но все это с прошлых времен.
- Кто-то кроме вас может нынче делать резные наличники?
- С современным-то инструментом это дело нехитрое. Но, во-первых, у современных мастеров нет ни чутья, ни опыта предков. А во-вторых, нет востребованности. Нынче в моде сайдинг (виниловая имитация деревянной облицовки. - Ред.), для меня это подчеркнутое уродство. Ведь дом - это же архитектурная композиция, тут нельзя смешивать несовместимое. Тем не менее люди массово на это идут. Это изменение сознания. Поэтому мастера не нужны, хотя могли бы работать...
Рушник для Президента
В деревне Неглюбка - 76 школьников. И все умеют ткать: и девочки, и мальчики. Ткать умели и все старые жители. Лет 15 назад в деревне был филиал Гомельской фабрики художественных изделий, 40 человек профессионально производили и скатерти, и салфетки, и разные комплекты-наборы, и, конечно, рушники... Но все закрылось - нерентабельно. Ткачихи разбежались, а Людмила Васильевна Ковалева собрала четыре станка и открыла в клубе кружок. Если б не она, ткаческая традиция в Неглюбке умерла бы. В деревне шутят, что с тех пор у них три сумасшедшие: сама Ковалева, Елена Демчихина и Татьяна Суглоб - все три ткачихи кружка.
- У нас двери открыты, кто когда хочет поработать, тот тогда и приходит - и взрослые, и дети. Однажды я захожу, слышу шум, а это школьники учат ремеслу начальника Ветковского отдела культуры, который к нам заглянул, - смеется Людмила Васильевна. - Дело-то нехитрое, два-три раза посмотрел и садись за станок. Вон шестиклассница Ульянка прибежала, хочет себе чехол для мобильника смастерить.
- Почему спрос упал?
- В каждой области свои мастера. Кроме того, нынче и в магазинах фабричных товаров полно. Но такие рушники, как у нас, ни одна машина не сделает.
- Да китайцы с японцами какую хочешь программу придумают...
- А ведь до сих пор никто не придумал. Ручная работа - есть ручная... Ковры ведь тоже ручные особо ценятся.
- На этом удается зарабатывать?
- Одними продажами семью не прокормить. Если б не помощь сверху - закрылись бы. Хотя сейчас снова стали больше брать, на свадьбы, на хлеб-соль, на иконы, это же не штамповка фабричная. Сама я научилась ткать, после того как 37 лет назад приехала в Неглюбку замуж выходить.
- Рисунки для рушников как подбираете?
- Да они же нашими предками до нас все подобраны. Просто мы их обогащаем чем-то своим по настроению. Люди же не хотят одинаковую одежду носить, так и тут. Рисунки - как ноты, тех ведь всего семь, а песен вон сколько. Так и мы с рисунками.
- Говорят, вы для Президента Республики Беларусь какой-то особый рушник выткали...
- В прошлом году Александр Григорьевич Лукашенко приезжал в Ельск, там были мероприятия, посвященные 30-летию чернобыльской катастрофы. Вот я 30метровый рушник и выткала, вручила ему, он в ответ мне руку поцеловал, сказал, что такого подарка ему еще никто не дарил. Какой орнамент на том рушнике? Закладание интересное - означает расцвет. Тут уж меня Галина Григорьевна из Ветковского музея консультировала, объясняла, что к чему...
*Старообрядцы - приверженцы религиозных течений в русле русских православных традиций, которые не признали Никоновскую церковную реформу (1652 года). Жестко преследовались властями и официальной церковью. В 2000 году на Архиерейском соборе Русская православная церковь за границей принесла покаяние перед старообрядцами.