Собственно, Толя сделал ее вручную, не поленившись облагородить все 99 экземпляров теплом своей кисти. Как и Дато, оставивший автограф ручкой с настоящими чернилами: "Сад Гефсиманский в ночь печальную/В оцепененье ждал ответа, - /И, как ответ, придет строка/И вновь дыхание поэта/Раскроет арку триумфальную/Внутри игольного ушка".
Сознательно не употребляю эпитетов, над которыми обычно ломают головы составители некрологов - "выдающийся", "значительный", "известный" или "талантливый". С этим можно еще подождать как минимум полсотни лет. Важно, что один - поэт, а другой - художник. Как в любви - бессмысленно прибавлять эпитеты. Либо любишь, либо нет. Любые усиления - очень, безумно - приносят неизбывную фальшь. К двоим моим друзьям необходимо добавить еще и человека, известного мне только по имени-фамилии и его работам, - Николая Голя, петербургского переводчика.
В 2015 году он перевел на русский главы из поэмы Дато Маградзе "Джакомо Понти", как и стихотворения рукотворного тома, который разглядываю уже третий день. Лишь один образ в нем не переведен. Николай Голь сознательно сохранил на языке оригинала в русской поэтической строке редкое грузинское слово "цутисопели" - "век минутный". "Век минутный" - это понимаешь, когда оглядываешься на прожитые десятилетия. И краткость его прозрачно-призрачна, когда тебе уже под 70. И особенно остро чувствуешь легкокрылое мгновение пролетевшей жизни, когда выбираешься в Дидубе, в Пантеон писателей, актеров, музыкантов Грузии, где похоронены близкие друзья и просто хорошо знакомые люди, где хочется постоять у каждого надгробия, прошептав: "Цутисопели".
У каждого из создателей этой книги, которая называется "Триумфальная арка в игольном ушке", своя история жизни, но в том, что Дато Маградзе и Толя Белкин нашли друг друга, пожалуй, нет ничего странного. Их объединяет отношение к искусству как к высшей ценности бытия, которое ни в коей мере не отрицает материальную весомость человеческого существования даже вне его эстетических свойств. Они талантливы и независимы, и готовы к любому творческому (да и жизненному) приключению, одним из которых и стал их совместный труд. Они решили сотворить его после выступления Дато в Петербурге в 2015 году, когда он представлял свою новую поэму "Джакомо Понти".
С Дато мы познакомились, наверное, в конце 1980-х годов, он был одним из самых ярких молодых поэтов Тбилиси. В 1991-м он возглавил Грузинское отделение Пен-клуба, с 1992 по 1995 был министром культуры Грузии, в конце 90-х стал депутатом парламента. И всегда был независим - как и положено настоящему поэту. В 2011 году он был номинирован на Нобелевскую премию по литературе - будь моя воля, он бы ее получил.
Дочь моего ушедшего друга, изысканного актера, режиссера и всеобщего любимца Бадри Кобахидзе, Майя, была первым заместителем Дато, когда он был министром культуры. Именно на нее в гневе обрушился Эдуард Шеварднадзе, который был в ту пору президентом Грузии, когда увидел по телевидению выступление Дато в грузинском парламенте, где он заявил о том, что складывает с себя министерский мандат. Простым смертным вроде меня не понять, что движет поэтами в их поступках, - но, уверен, таким, как Дато, надо доверять. Их интуиции, их нравственному чувству, их человеческому достоинству.
Для Анатолия Белкина, москвича, всю жизнь прожившего в Санкт-Петербурге, художника андеграунда 70-х, который в первые десятилетия нового столетия стал автором выставок в Эрмитаже, изготовление рукотворных книг - любимое занятие. В одном из таких сочинений под названием "Экспедиция N6, или Великий экваториальный поход" моя фамилия упоминается три раза. Дважды - в качестве "энтомолога московской школы", единожды - в качестве дарителя Настасье Кински питона, с которым ее сфотографировал великий Ричард Аведон. Текст - к вящей радости литературоведов - написал сам Толя, доказав, что нас не испугать никаким пост-пост и перепост-модернизмом...
Если кто-то спросит меня, зачем здесь этот рассказ о книге, изданной в количестве ста экземпляров, отвечу не задумываясь. Эта книга знак того, что между Россией и Грузией сохранилась не тайная - явная - связь в высшем значении этого слова. Связь - страсть, связь - любовь, благословленная нашими великими предками. Помните, как эпиграфом к спектаклю "Ханума" в товстоноговском Большом Драматическом театре звучал гортанный голос великого мастера, который читал строфы Николоза Бараташвили в переводе Бориса Пастернака: "Цвет небесный, синий цвет/Полюбил я с малых лет..." И начиналось театральное пиршество, равно принадлежавшее двум народам...
Сегодня трудно быть сентиментальным. История последних десятилетий была безжалостна к сантиментам. Военные столкновения - не помогают ни любить, ни лучше понимать друг друга. Сегодня молодым грузинам, которые никогда не жили в Советском Союзе, уже исполнилась четверть века. У них нет общих, личных воспоминаний с их сверстниками из России и других государств постсоветского пространства. Их воспитанием и образованием - помимо родителей и грузинских учителей - занимается множество американских и европейских организаций, которые тратят на это немалые средства.
Но взаимное притяжение грузин и русских - неизбывно. Только нужно помнить, что оно требует личных усилий. Душевной работы. Книга Дато Маградзе и Толи Белкина - драгоценное подтверждение моих слов.