Чего боялся посол Афганистана в Праге Бабрак Кармаль

Вспомнил эту историю в связи с тем, что сейчас чешские СМИ пестрят сообщениями об угрозе, якобы нависшей над головой посла КНДР в Праге Ким Пхен Иля. Есть опасение, что именно он, близкий родственник нынешнего правителя Северной Кореи, может стать следующей жертвой мнительного и мстительного Ким Чен Ына.

А почти 40 лет назад точно так же тучи сгустились над головой другого посла в Праге - им был афганец Бабрак Кармаль, отправленный в почетную ссылку соратниками по свершившейся недавно т.н. "апрельской революции".

Вы приучили нас к тому, что мы - младшие братья и всегда должны слушаться старших братьев

Известно, что всякая революция первым делом пожирает своих детей. Захватившие власть в апреле 1978 года афганские леваки начали строить счастливую жизнь с того, что сразу сцепились между собой. Верх сначала одержали люди из фракции "хальк" во главе с Тараки и Амином. Их видные однопартийцы, но принадлежавшие к фракции "парчам", вскоре после революции были отправлены послами в разные государства подальше от Кабула. Главному парчамисту Кармалю выпала Прага.

Посол получил в свое распоряжение прекрасный особняк в одном из элитных районов столицы ЧССР. Ему выделили черную "Татру" с вышколенным водителем-чехом, а еще один автомобиль поменьше предоставили для обслуживания семьи. Вместе с Кармалем в особняке поселились его жена Махбуба, два сына, две дочери и его личный секретарь.

В первые недели все шло хорошо. Однако уже в середине августа его настроение вдруг резко ухудшилось. На смену благодушию опять пришло напряжение, он стал хмурым, подолгу запирался в своем кабинете. Из Кабула пришли известия о том, что оставшиеся там парчамисты под руководством Кештманда (в 1980-м станет премьер-министром ДРА) якобы пытались совершить государственный переворот. Кештманд и его соратники были арестованы, брошены в тюрьму, их пытали и почти сразу объявили заклятыми врагами народа, агентами империализма и реакции.

Вскоре в посольство пришла телеграмма из Кабула: Кармалю предписывалось немедленно вернуться домой для того, чтобы "получить новое назначение". Почувствовав неладное, посол немедля связался с советскими товарищами: как быть? Через день к его резиденции подкатили два микроавтобуса. В них был погружен заранее упакованный личный багаж семьи, туда же уселись сам посол, его домочадцы, и машины резво умчались в неизвестном направлении.

Сотрудники госбезопасности Чехословакии привезли их в охотничий домик, расположенный в 100 километрах к западу от Праги. Трудно было даже представить, что кто-то из посторонних мог бы обнаружить это убежище.

В те же дни Кабул посетила партийно-правительственная делегация под руководством секретаря ЦК Компартии Чехословакии Васила Биляка. Тараки и Амин в беседе с гостями стали настаивать на выдаче им Кармаля. "Если вы не сделаете этого, то мы не сможем считать вас своими друзьями", - угрожали они. Но Биляк в ответ только вежливо улыбался. Когда же официальная часть встречи закончилась и Тараки ушел, Амин сказал гостю:

- Нам удастся напасть на след Кармаля, мы привезем его в Афганистан и здесь расстреляем как агента ЦРУ.

***

Поскольку за Кармалем началась настоящая охота, афганца предупредили: до предела ограничить контакты с внешним миром. Исключение он сделал только для своего брата Махмуда Барьялая, до недавнего времени занимавшего пост посла в Пакистане. Как и другие видные парчамисты, Барьялай отказался подчиниться приказу Амина прибыть в Кабул "для назначения на новую работу". Вместо этого он отправился в лес под Карловыми Варами, где скрывался брат.

Кармаль выглядел чрезвычайно озабоченным. Будущее казалось ему мрачным. "Пока чехословацкие товарищи проявляют заботу о моей безопасности, - сказал он с горечью, - но в любой момент это может закончиться".

- Что же нам теперь делать? - спросил Барьялай. - Может быть, пока уйти в глубокое подполье? Прекратить всякую работу против Тараки и Амина?

Кармаль задумался. Докурил до фильтра сигарету и тут же запалил новую. Потом стал излагать свои мысли по поводу ближайшего будущего.

- Да, на обострение идти сейчас нельзя. Возможно, они только того и ждут, чтобы окончательно разгромить "парчам", физически уничтожить всех нас.

- Но отчего наши друзья в Москве ведут себя так, словно они слепые и глухие? - спросил Барьялай.

- Это и для меня большая загадка. Может быть, советский посол в Кабуле Пузанов и другие товарищи дают им искаженную информацию? Да, скорее всего, именно так.

- Тогда разреши мне немедленно выехать в Москву, чтобы там лично встретиться с нужными людьми и открыть им глаза на правду.

После недолгих раздумий Кармаль согласился.

С Барьялаем встретился инструктор международного отдела Генрих Поляков.

- Что мне делать, товарищ Поляков? Надо ли мне возвращаться в Кабул или вы рекомендуете укрыться в другой стране?

Поляков, получивший инструкцию от своего руководства не втягиваться в дискуссию, пожал плечами:

- Вы должны решить этот вопрос сами.

Барьялай взорвался:

- Еще совсем недавно советские товарищи говорили нам, что и как делать в трудных ситуациях. Мы шагу не могли ступить без ваших советов. Вы приучили нас к тому, что мы - младшие братья и всегда должны слушаться старших братьев. А теперь вы отвернулись от нас, бросили. Вы сделали ставку на откровенных негодяев, которые позорят идеи социализма и тем самым компрометируют вас самих...

Поляков поморщился. План беседы не предусматривал такого поворота. Следовало закругляться. Он заверил афганца в том, что постарается сделать все от него зависящее. На этом распрощался.

***

В ту пору Бабрак Кармаль стал большой головной болью не только для халькистов, но и для Москвы. С одной стороны, его, преданного идейного борца, проверенного и испытанного друга СССР, следовало оберегать от мести "соратников". С другой - нельзя было давать Тараки и Амину даже малейшего повода для недовольства. Эти два человека олицетворяли собой реальную и законную власть, которой требовалось выражать уважение и поддержку.

Амин прекрасно понимал, что Чехословакия дала укрытие его недругу не сама по себе, а только заручившись согласием Москвы. Поэтому не упускал возможности попенять советским товарищам: что же это вы покрываете заговорщика и агента ЦРУ? Он ведет против нас подрывную работу, а вы, получается, способствуете этому? Наконец, резидент КГБ в Кабуле Вилиор Осадчий разразился телеграммой в Центр, суть которой сводилась к тому, что надо бы приструнить товарища Кармаля.

Вскоре советский посол в Праге получил указание встретиться с одним из руководителей чехословацкой компартии и передать ему просьбу: провести воспитательную беседу с афганским лидером. Тезисы этой беседы прилагались. Там, в частности, говорилось о том, что "подобная деятельность Кармаля ставит и тех, кто предоставил ему гостеприимство, и советских товарищей в ложное и затруднительное положение перед нынешним революционным режимом в Афганистане". Афганскому функционеру предписывалось "сделать из этого правильные выводы".

Говорят, Кармаль, молча выслушав сей приговор, мрачно заметил: "Погодите, совсем скоро советские товарищи заговорят со мной по-другому".

Так оно и случилось. Осенью 1979-го Амин уничтожил своего "учителя" Тараки, захватил всю полноту власти в Афганистане и тем самым подписал себе смертный приговор. В Москве теперь было решено сделать ставку на парчамистов и на их лидера Бабрака Кармаля. Для решающей беседы с ним в Чехословакию готовился выехать лично начальник разведки Крючков. Но в последний момент председатель КГБ Ю.В. Андропов дал отбой: "Слишком рискованно тебя светить. Мало ли как все повернется". В итоге поехал оперработник, хорошо знакомый с Кармалем.

Увидев офицера разведки в санатории, афганец сразу понял, что в его судьбе скоро наступят перемены. В начале ноября под Москвой, на одной из конспиративных дач КГБ, собрались будущие руководители Афганистана, все те парчамисты, что избежали арестов и скрывались по миру от аминовских киллеров. В конце декабря они были тайно доставлены на авиабазу Баграм, расположенную в 40 километрах от Кабула. Их час пробил.

27 декабря 1979 года афганский народ узнал, что отныне у него новый руководитель. Его имя - Бабрак Кармаль.

Высшая мера, к которой еще недавно был приговорен этот человек, обернулась для него высшим постом в партии и государстве.