Теодорос Терзопулос поставил пьесу Брехта в Петербурге

В Петербурге на Основной сцене Александринского театра 24 февраля состоится премьера спектакля "Мамаша Кураж и ее дети" по пьесе Бертольта Брехта в переводе Соломона Апта.

Выпускает его выдающийся греческий режиссер Теодорос Терзопулос, один из лидеров Европейского театра, инициатор движения всемирных Театральных олимпиад, ведущий специалист мирового театра по древнегреческой трагедии, основатель и руководитель афинского театра "Аттис".

В 2006 году он поставил в Александринке "Эдипа-царя" по Софоклу, затем "Конец игры" Беккета, это третья постановка.

Накануне премьеры режиссер встретился со зрителями и рассказал, что в 1983 году  ставил "Мамашу Кураж…" в Государственном театре Северной Греции, о стажировке в театре "Берлинер ансамбль" и своем учителе Хайнере Мюллере.

Автором сценографии нового спектакля стал сам Теодорос Терзопулос, художник по костюмам - Анастасия Нефедова (Москва). Роль мамаши Кураж отдана заслуженной артистке России, актрисе Александринского театра Елене Немзер. Режиссер использует в спектакле зонги немецкого композитора, соавтора Брехта Пауля Дессау и музыку своего давнего друга, греческого композитора Панайотиса Велианитиса.

Обращение к театру Брехта для вас не случайно?

Теодорос Терзопулос: В 1971 году я оказался в Германии. Первым спектаклем, который увидел в театре "Берлинер ансамбль", был "Мамаша Кураж и ее дети" с Еленой Вайгель (жена Брехта) в заглавной роли. Я пять лет стажировался в основанном Брехтом театре, в числе моих учителей был Хайнер Мюллер, ставший моим другом и коллегой, крупнейший немецкий драматург, режиссер, последователь Брехта. Я вошел в храм Брехта с трепетом.

Готовился очень серьезно: выучил немецкий и прочитал много его произведений. Мюллер много рассказывал мне о нем.

Брехт постоянно в себе сомневался. Он до последнего момента работал над текстом, правил его. То и дело переписывал текст спектакля "Мамаша Кураж", который он сам поставил. Было множество проблем между ним и актерами: они настолько запутывались, и многие из них очень агрессивно реагировали. Об этом можно прочитать в архивных материалах.

Я был близким другом семьи Брехта, дружил с его дочерью Барбарой, актрисой, она видела мои постановки и говорила мне: "Ты негодник, предал моего отца!", я отвечал: "А он предал Шекспира и Софокла, тоже был обработчиком". И на этом наши споры заканчивались, у меня не было никаких проблем.

Чем нынешняя постановка "Мамаши Кураж" отличается от той, давнишней?

Теодорос Терзопулос: Пьеса написана накануне Второй мировой войны, имеет подзаголовок "Хроника времен Тридцатилетней войны". Мы в своем спектакле обращаемся к современным войнам, к каждодневному  насилию и разрушениям. Вместе с потрясающими актерами Александринского театра мы упорно шли к актуальной интерпретации эпического текста Брехта, стремясь приблизить его к реалиям сегодняшнего дня, в котором война зачастую маскируется под мир и прогресс. Здесь я перехожу в другое измерение - антиутопию. Оставляю начало Брехта, начало отстраненности, игры с жестом, политический подтекст. Перехожу к метафизическому измерению. В первой моей работе я был привязан ко Второй мировой войне, и это было более линейное прочтение. Тогда была большая постановка, задействовано 60 актеров. Прошло 35 лет, я чему-то научился. И мир изменился.

Вас можно назвать специалистом не только по греческому и немецкому театрам, но и по российскому?

Теодорос Терзопулос: Тридцать лет я приезжаю в Россию. Если собрать все то, что здесь сделал, получится не менее десяти страниц. Даже не заметил, как все это произошло. Только с Аллой Демидовой мы сделали четыре постановки на Таганке, сыграли 300 спектаклей по всему миру. Бартошевич, Смелянский, критик и подруга Тарковского Волкова (я был знаком и с самим Тарковским, с его семьей и с актерами)… Три постановки в Петербурге в Александринском театре. "Вакханки" в Электротеатре Станиславский. У меня много друзей в Москве. Думаем о сотрудничестве с Евгением Мироновым и с другими режиссерами и актерами.

Я работаю с определенными актерами, и с течением времени мы начинаем очень хорошо друг друга понимать. У меня есть свое мнение и представление о русском театре. Я видел его агонию в сложный период перестройки, поиски нового, свежего. Можно заметить заимствования из немецкого театра у русского актера, которые ему не идут, потому что не монтируется одно с другим, и это противоречие сразу видно. Я настаиваю на том, что это вопрос образования.

Конечно, Россия - это великая страна в театральном плане, с великими актерами и некоторыми великими режиссерами.

Прямая речь

Народный артист России Игорь Волков:

- Терзопулос - необыкновенный режиссер. Мне всегда сложно работать в его спектаклях. Но вместе с тем это очень увлекательный процесс, требующий освоения принципов особого способа существования актера эпического, трагического театра. Этим способом Терзопулос блистательно владеет и прививает его нам, воспитанным в традиции русского психологического театра. Я использую основы актерского метода Терзопулоса и рекомендую их молодых артистам. Этот метод заставляет актера каждую секунду быть энергетически наполненным. Иначе эпический стиль сразу превращается в фальшь, актер просто громко говорит, вещает. А театр - это обмен энергией между зрительным залом и сценой! И чем больше энергетики актер вкладывает, тем больше отдача от зрительного зала. Поэтому я очень благодарен Теодоросу за то, что он взял меня во все три свои работы в Александринском театре: на роль Креонта в "Эдипе-царе" Софокла, Клова - в "Конце игры" Беккета, Повара в "Мамаше Кураж" Брехта.