Поделиться
Басов снял картину на стройке своей дачи, по своей идее и на свои деньги. Щемящую душу картину о нашей общей жизни в разоренном доме, который никогда не будет достроен. Она странным образом рифмуется с темой фильма, открывшего фестиваль - "Репетиции". Мы снова не живем здесь и сейчас, а словно пережидаем ненастье. Все на распутье, все бомжи, все ждем, когда наконец придет свет в конце бесконечного туннеля.
Этот набросок будущего дома стоит на юру. В проекте все предусмотрено для счастья: терраса, камин, простор. Но до воплощения мечты - как до неба, да и окрест никакой жизни не наблюдается. Не только счастливой - вообще жизни. Пока новые богатенькие ждут новоселья, в доме работают два гастарбайтера-нелегала, один из Украины, другой из Грузии. Из Украины - Петрович, грузина для простоты он зовет Киндзмараули. У обоих дома остались родичи и с ними - вся прежняя жизнь.
По меркам сегодняшнего взрывчатого кино, в фильме не происходит ничего. Никто не убивает, никто не гонится, нет жгучих любовей и рвущих душу измен. Даже тайна, которую нам нужно понять, - это всего только судьбы персонажей, то, что у них в прошлом, что теперь далеко. Но смотреть смешно и очень грустно. Александр Басов умеет добыть и передать самое ценное - сюжет характеров, сделать захватывающими их будни.
Строят дачу. Время от времени приезжает ушлый прораб, наведывается хозяин-эстонец. У него с женой проблемы, и жена иногда появляется на стройке - сорвать злость и выплакаться. Иногда возникает мент в штатском - в спокойном сознании своей безраздельной власти, из которой можно качать выгоду. И совсем иногда дает о себе знать большой внешний мир: война в Цхинвале на телеэкране, телеобращение Саакашвили, вызвавшее в этом дачном микрокосмосе краткосрочный взрыв межэтнической вражды. Но обыватель мудрее политика, и жизнь вместе берет свое: никому друг от друга никуда не деться, все скованы одной цепью.
Но дома нет, и мир людей безлюден. Пуста электричка, в пустоту поет вагонный менестрель. Даже Москва пуста - только подмигивают рекламы, скалятся афиши, мерцают "однорукие бандиты", пустыня. Может, денег не было на массовку - а получилась сильнейшая метафора жизни в дыре времени. Уже нет прошлого, еще нет будущего, а сегодня пусто и томительно, как ожидание. Из прошлого долетают воспоминания. Возникает образ дивной женщины (Екатерина Крупенина) с ее рассказом о грузинских родичах - все пролетело, и уже непонятно, кто жив наяву, а кто - только в горячечной грезе. Грузинская тема вообще самая гармоничная в фильме: она вызывает тоску об этом природном артистизме, другим тоже недоступном, о близости к земле. Когда Киндзмараули рассказывает о своей Грузии по-грузински, мы все понимаем: глаза говорят больше слов. Работа Гуарама Баблишвили здесь - не игра, а высказывание, выплеск души. Так тоскуют об утраченном навсегда. Темперамент грузина отлично уравновешивает мудрое добродушие Петровича (Павел Сиротин).
Что это? Ностальгия по "братству народов"? Это была страна многоголосая и многоязыкая. Она и теперь выясняет отношения сразу на всех языках (сцена, где герои собачатся одновременно на русском, эстонском, грузинском и украинском - метафора прямая и наглядная). Многоцветье и многогранье мгновенно обратилось в новый Вавилон, а тому, как известно, долго не жить.
Так что фильм, скорее, - о жизни, которая худо-бедно наладилась, но потом ее разодрали в клочья. О доме, который худо-бедно построили, а потом разнесли на бревнышки. А построить новый - уже не хватает ни исторического времени, ни даже личного: сама история бьется в истерике, и пока семья ждет дома - глядь, она сама уже распалась. И дом никогда не будет закончен.
Между делом затронуты важнейшие болевые точки общества. Выразительна тема сестры Петровича, свихнувшейся на почве святой веры и превратившей дом в тюрьму. А у Киндзмараули семь поколений строителей в семье - они возводили мосты и храмы, он вынужден шабашить на стройке у толстосума. Уценка всего и вся - итог очередной революции.
Фильм был задуман давно и снимался долго. Ни государство, ни телевидение им не интересовались, в финансовой поддержке Басову отказывали. Когда съемки были почти закончены, в автокатастрофе погибла жена режиссера, прекрасная актриса Екатерина Лапина, играющая в фильме русскую жену заказчика-эстонца. Оправившись от травмы, режиссер закончил картину - в память о невосполнимом. Личная трагедия сделала тему фильма - горечь утрат - исповедальной.
В сегодняшней экранной мельтешне смотреть "Дом, милый дом" значит "остановиться, оглянуться", снова обрести полузабытую способность чувствовать. Когда подчинишься ритму этого неспешного рассказа, уже не думаешь о том, что черно-белые видения легко назвать банальностью, что нет привычного кинематографического "оживляжа", что музыка подсказывает нужное настроение, - обо всем, что принято считать "старомодным кино". Потому что неотрывно следишь, как пытаются выжить люди, выброшенные из привычного уклада, из своей страны, своей семьи. Как упрямо тянутся, грозя оборваться, невидимые нам нити в прошлое - в то, что им дорого и ради чего они терпят заморозки. И вместе с ними переживаешь тоску по дому, по утраченному, по тому, что кажется теперь счастьем и, в сущности, им было.
По способности в бытовой картине точно передать дух и суть времени фильм Басова сродни лучшим творениям нашего кино 60-х годов. Но в нем бьется прерывистый, лихорадочный пульс современности, и для улавливания его шорохов использован самый актуальный, чуткий инструмент. Только прислушаться к нему, похоже, некому.
Досье