Поделиться
Тонино Гуэрра был человеком, который не любил смотреть под ноги. Не то, чтобы он так спотыкался по жизни - наоборот, шел по жизни уверенно и радостно. Сценарист, философ, художник, поэт... Феллини и Антониони, Тарковский и Наумов снимали картины по его сценариям. Он был и останется теперь уже навсегда национальным достоянием своей страны.
Он не любил смотреть под ноги, потому что его интересовал горизонт. Он был человеком, умеющий смотреть вдаль. В конце жизни он начал делать уличные фонари. Почему? Потому что, побывав на той железнодорожной станции, где умер Лев Толстой, Гуэрра понял: последнее, что видел при жизни русский гений, был именно железнодорожный фонарь. Он полюбил фонари и начал их делать. Не удивлюсь, если так он готовился ко встрече с Толстым - интересно, о чем они сейчас там разговаривают?
Мне посчастливилось быть у него в гостях в Пеннабилли - крошечном итальянском городке. В доме Тонино было множество маленьких комнат с довольно низким потолком. Тонино переехал сюда из Рима, будучи уже весьма знаменитым и обеспеченным человеком, потому что считал, что художник (в самом широком смысле этого слова) должен жить в маленьком пространстве, чтобы иметь возможность сосредоточиться. "В больших комнатах мысли разбегаются", - говорил мне Тонино абсолютно серьезно.
Мы познакомились, когда Гуэрра пришел на мою передачу "Ночной полет" вместе со своей женой Лорой. Лора должна была просто переводить, но, естественно, я и ей задал несколько вопросов.
"Что вдохновляет вашего мужа более всего?" - спросил я. "Его все вдохновляет, - ответила Лора. - Дождь, снег, деревья, женщины". "Дождь, снег, деревья, женщины, для вас в одном ряду?" - я не смог скрыть удивления. "Конечно, - улыбнулась Лора. - Он же поэт". Они прожили с Гуэрра тридцать пять лет. Они встретились в эпоху Советской власти, и потому, прежде чем Лора сумела выехать в Италию к своему жениху, надо было преодолеть немало трудностей. Тонино предупредил жену, что будет встречать ее вместе с друзьями, но не объяснил, с какими именно. Когда редактор киностудии "Мосфильм" Элеонора Яблочкина сошла с трапа и увидела Тонино с друзьями, она едва не упала в обморок: ее встречали Федерико Феллини, Марчелло Мастроянни и Джульетта Мазина. Рядом радостно улыбался будущий муж.
Гуэрра умел любить красиво и романтично. Он никогда не подарил своей жене ни одного сувенира, зато написал в ее честь множество стихов. Он любил, как человек, предпочитающий смотреть в небо.
Когда закончился тот первый эфир, я сказал: "Большое спасибо. Собственно, все". "Как все? - не поверил Гуэрра. - Есть ли у вас тут поблизости итальянский ресторан? Я приглашаю".
Так началось наше знакомство. Я не хотел бы называть его дружбой - уж слишком много после смерти великого человека у него оказывается друзей. Но общались мы много, и это всегда было невероятно.
Помню в Пеннабилли мы пошли в пиццерию - обычный итальянский ресторанчик в маленьком городе. Заказали пиццу. Гуэрра попробовал и ... попросил позвать повара. Повар пришел через секунду, и Гуэрра вежливо, но однозначно начал учить его делать пиццу по-настоящему. Повар не возражал и вежливо слушал. Потом ушел и сделал блюдо по-другому. Оно и вправду было вкуснее. Авторитет великого итальянца был непререкаем во всем.
Разве человек, который смотрит в небо, не видит землю? Видит, конечно. Но отраженно, интересно, сущностно. Я видел, как Тонино смотрел по телевизору гонки "Формула-1". Он был азартен, он кричал что-то на итальянском, а потом вдруг сказал, посмотрев прямо на меня: "Красота скорости, да? Красота скорости..." О чем думал этот до самой смерти быстро живущий человек? О гонщиках? О себе? О жизни?
За свою жизнь я взял огромное количество интервью - и на телевидении, и на радио, и в разных газетах. И я знаю, как редко собеседник, тем более знаменитый, просто сосредотачивается на тебе. Гуэрра умел разговаривать с людьми так, что каждому казалось, что он очень великому итальянцу интересен.
Всем известно, как интересно и умно умел говорить Гуэрра. Но хорошо, и по-настоящему глубоко разговаривает только тот, у кого получается хорошо слушать. У Тонино получалось.
Мэрия Пеннабилле выделила квартиру для тех друзей Тонино, которые приедут к нему в гости. Я вставал утром, умывался и шел к Тонино завтракать. Гуэрро был уже одет в неизменную жилетку, чистую рубашку. Лора говорила, что за столько лет жизни она ни разу не видела мужа неопрятно одетым: у него не было того, что мы называем домашней одеждой. Всегда четкий, аккуратный, никогда не опаздывающий. Если ты о чем-то с ним договаривался, мог быть уверен, что так и будет.
Что остается нам от человека, когда он уходит? Что остается нам от гения, каким, безусловно, был Гуэрра? Фильмы, книги, картины, скульптуры... Да.
И все? Остается, как мне кажется, пример: дорога, по которой стоит идти. Гении задают нам направление пути, чтобы мы не потерялись в этой беспутной жизни.
Гуэрра учил смотреть и жить по-своему. Не боясь себя и своего взгляда. Смотреть в небо, чтобы не плевать на землю. Слушать других, но проживать свою жизнь. Творить свой мир, свою реальность и приглашать туда всех желающих. Любить людей и учить их видеть.
Спасибо, маэстро, за Ваше бессмертие. Вы нам очень нужны. Именно сегодня. И именно сейчас.