Выдающийся советский прокурор Борис Кравцов отметит свое 90-летие

Он сидел на коленях у Ленина, вызывал огонь на себя, он расследовал самые запутанные и сложные дела, на него покушались, но при этом он всегда оставался и остается человеком с большой буквы.

Герой СССР Борис Кравцов - это человек с большой буквы. Фото:Виктор Потапов

Сегодня блестящий советский юрист и правовед, Герой Советского Союза Борис Кравцов, который почти 15 лет был бессменным прокурором РСФСР, а затем в конце 80-х министром юстиции СССР, отмечает свой 90-летний юбилей.

Надо сказать, что с самого начала его судьба была очень необычной. Он родился и прожил первые пять лет жизни не где-нибудь, а в Кремле. Причем отец - Василий Алексеевич - простой рабочий. Прошел Первую мировую, затем и Гражданскую, работал в Совнаркоме курьером, а по совместительству - истопником в кабинете у Ленина. Мать Гликерия Львовна из бедной крестьянской семьи. Именно с ее слов Борис Васильевич и знает о своем кремлевском детстве. Как жили одной коммуналкой с Луначарскими и Рыковыми в потешном дворце, а неподалеку с семьей - Ленин. Как собирались за одним столом в праздники...

...Октябрь 1943 года немцы засели на хорошо укрепленном острове Хортица, который рассекал Днепр на два русла. Небольшое подразделение советской пехоты получило приказ форсировать реку, высадиться на острове и оттянуть на себя основные силы противника, чтобы дать возможность переправиться основным частям. Десант должна была поддержать огнем артиллерия. Корректировать огонь батарей было приказано группе разведчиков во главе со старшим лейтенантом Кравцовым. На острове разведчики укрепились в блиндаже. Всю ночь до рассвета они передавали нашим артиллеристам координаты, где засели фашисты. А когда немцы полностью окружили блиндаж и у бойцов не осталось ни одного патрона, чтобы отстреливаться, Борис Кравцов приказал радисту Мозгунову вызвать огонь батарей на себя. Вот как рассказывал потом об этом сам Кравцов: "Исполнят ли наши артиллеристы команду?. А тут - разрыв у самого входа: в проход влетела граната. Меня ранило, взрывной волной сорвало провода и повредило рацию. Поднял ее Мозгунов, повертел, встряхнул и бросил. Теперь уж не повторишь команду. А огня-то нет... Но что это? Я услыхал знакомый звук полета снарядов. Наших снарядов, с левого берега. Согнулись мы в три погибели. Первый залп - перелет, второй - недолет, а третий - прямо по блиндажу. Немцев смыло, как грязь с крыши, проливным дождем. И нам досталось. В потолке - дыра. Рухнули на нас бревна, ветви, груды песка. И дыма столько набралось, что нечем дышать. Мы с Мозгуновым выбрались кое-как и - к своим, к левому флангу. А там положение отчаянное. Патроны на исходе, людей осталось мало. Теснят их гитлеровцы к реке. Хорошо еще, телефонная связь не повреждена. Связался с командиром дивизиона. Тот ушам не верит: "Жив, Борис?!" И снова корректирую огонь...". За этот подвиг старшему лейтенанту Борису Кравцову было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны героя-разведчика отправляют на учебу в московскую юридическую школу, которую он с отличием заканчивает.

С июля 1947 года началась его работа в органах юстиции. В течение трех лет он был членом линейного суда Московско-Окского речного бассейна. Дела он разбирал дотошно, пытаясь вникнуть в самую их суть. Он чрезвычайно бдительно разбирался во всех деталях и не боялся оправдывать людей, которые шли на хищения из-за нужды и голода. Такую же принципиальную и в то же время человечную позицию он занимал уже и будучи прокурором. Например, в 1964-м справедливое решение по довольно заурядному гражданскому делу едва не стоило ему жизни. В Дагестане озлобленный ответчик, который обязывался судом возвратить взятые в долг деньги, явился к зданию прокуратуры республики с револьвером, дождался приезда Кравцова и хладнокровно выстрелил в прокурора. Пуля угодила в правое плечо. Уже на суде судья спросила Кравцова не как прокурора, а как потерпевшего - какого наказания заслуживает подсудимый. Он ответил, что поскольку тот фронтовик, то заслуживает снисхождения. В итоге подсудимого приговорили к 12 годам, хотя его преступление тянуло на высшую меру.