Поделиться
Свободное слово во все века было мерилом народной воли и демократии в стране.
Когда-то его душили, за него шли на эшафот. С появлением Интернета самая свирепая цензура оказалась бессильной и бессмысленной. И все же, стала ли свобода слова истинным достоянием человека и гражданина? Об этом член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский беседует с министром связи и массовых коммуникаций Игорем Щеголевым.
Михаил Барщевский: Игорь Олегович, в общественном мнении складывается убеждение, что у нас отсутствует свобода слова. Вам как кажется, свобода слова у нас есть или нет?
Игорь Щеголев: Здесь надо говорить не в категориях модальности, а в категориях абсолютной уверенности - она у нас гарантирована законом, гарантирована Конституцией. Но в отличие от тех времен, когда у нас была "самая демократическая" советская Конституция, сейчас действительно этот вопрос можно спокойно обсуждать в эфире, слушатели могут звонить без какой-либо угрозы понести наказание за сам факт его постановки. Есть и технологическая сторона. На территории России вещает огромное количество иностранных радио- и телевизионных компаний, их новости никем не цензурируются и тем более не глушатся.
Я уже не говорю про Интернет, доступ к которому ограничивается только технологическими возможностями. Там, где есть подключение, можно смотреть любые сайты, размещать любую информацию от себя. Ведь у нас принципиально эпоха отличается от той, которая была, по технологиям в советское время. Интернет - это одна из сред доставки информации, там есть и интернет-представительства традиционных СМИ, и существующие только в Сети. Ограничение деятельности журналистов, авторов в этой среде мне не представляется возможным, поэтому я считаю совершенно определенно, что в нашей стране есть свобода слова.
Барщевский: Вы хотите сказать, что и на федеральных каналах нет стоп-листов?
Щеголев: Поскольку я занимаюсь законодательной деятельностью, приходится оперировать юридическими категориями. Мне о наличии таких запретов неизвестно. Ровно так, как я, например, в ответ мог бы задать вам вопрос, Михаил Юрьевич: а правда ли, что в некоторых СМИ существуют так называемые блоки, которые можно выкупать через коммерческий отдел или каким-то другим способом, с тем чтобы какие-то фамилии не упоминались, а какие-то упоминались чаще?
Барщевский: А разве это кто-то скрывает?
Щеголев: Официально никто не признает, и о наличии такого института известно только из слухов и пересудов.
Барщевский: Вы считаете разумным, что многие министры скрываются от СМИ?
Щеголев: У меня нет такого ощущения. Скорее проблема бывает в обратном, когда, говоря профессиональным языком, министерства предлагают информационные поводы, а СМИ очень часто от них отказываются. Поэтому логично предположить, что и у министров должно быть право отказаться от прямого эфира.
Барщевский: Но ведь есть министры, которых мы вживую не видели никогда. Некоторые из них бывают на пресс-конференциях, но, возможно, отвечают на вопросы по заранее подготовленному тексту. Поэтому мы не знаем этих людей, не чувствуем их. И это увеличивает пропасть между властью и населением.
Щеголев: Соглашусь с тем, что, конечно же, власть должна разговаривать с обществом. В силу специфики самого министерства и своего профессионального бэкграунда, когда сам побывал журналистом, по-другому начинаешь относиться к потребностям, запросам и проблемам журналистского корпуса, охотнее откликаешься на какие бы то ни было просьбы. Есть много очень индивидуальных проблем. Одну из них я обозначил, вторая - это неточность интерпретации. Каждый к этой проблеме относится по-разному. Я отношусь несколько проще. Мне кажется, что даже если интерпретация появилась не очень правильная, всегда можно откорректировать - это лишний повод для нового разговора, диалога.
Есть люди, которые публичность воспринимают не очень комфортно. Современная стилистика взаимоотношений, предполагающая свободное общение по широкому кругу вопросов, сформировалась не так давно. Поэтому неудивительно, что это пока не стало само собой разумеющимся.
Барщевский: Насколько просто в России создать свой телеканал?
Щеголев: У нас очень либеральное законодательство в области СМИ. Все, что касается их создания, происходит в уведомительном порядке. Нет никаких ограничений на создание собственных СМИ.
Довольно просто зарегистрировать и структуру, которая будет готовить материалы для телеканалов. Сложнее - получить частоты и место в эфире, ведь это ограниченный ресурс, и всем желающим физически невозможно обеспечить присутствие. Поскольку мы развиваем цифровое телевидение, наложены ограничения на распространение аналогового сигнала. Поэтому новым телекомпаниям попасть в эфир стало труднее. Также существуют некоторые ограничения для столиц регионов и городов с населением свыше 200 тысяч человек - там нужно проходить федеральную конкурсную комиссию, в которую входят в том числе представители творческой интеллигенции, журналистского сообщества и регионов. На ней в дискуссионном ключе обсуждается, кому предоставлять свободные места в эфире.
Барщевский: А кабельный канал?
Щеголев: Этот ресурс тоже не резиновый, и определенные ограничения есть, но это уже даже не предмет государственного регулирования. Если СМИ зарегистрировано, есть лицензия, нужно договариваться с операторами кабельного телевидения.
Барщевский: Как юрист, я не знаю законодательства, регулирующего Интернет. По-вашему мнению, его надо регулировать?
Щеголев: Если представить Интернет в виде пирамиды, то в самом низу будут компьютерное "железо" и провода, по которым идет передача информации. На следующем уровне расположены так называемые доменные имена, с помощью которых осуществляется поиск информации. Это - собственность американской корпорации ICANN, уполномоченной министерством торговли США. Интернет - американское изобретение, и они, хотя внешне это выглядит очень демократично, сохраняют юридический контроль за использованием данного инструмента.
Самый верх пирамиды касается содержания, контента. Пока в мировом сообществе существует консенсус, что регулировать на этом уровне ничего не нужно. Это абсолютно свободная среда, и она должна оставаться неприкосновенной.
Барщевский: Я тоже против цензуры, но государство должно выполнять свои функции, в том числе полицейские, предупреждать и раскрывать преступления. Почему МВД не контролирует контент? Почему в Интернете появляются призывы шовинистического, националистического, уголовного, террористического характера?
Щеголев: Это особенность Интернета, здесь технология очень тесно связана с содержанием. Если бы все, что происходит в Интернете, поддавалось или подпадало под нашу юрисдикцию, это был бы один вопрос. Но очень часто экстремистские призывы, размещение информации о создании взрывных устройств, дет ская порнография размещаются на тех ресурсах, которые нам не подвластны. Некоторые страны паразитируют на своих доменных зонах и размещают там ворованный контент - фильмы, музыку и так далее.
Барщевский: А провода обрезать?
Щеголев: Невозможно. Сеть так устроена, ее нельзя разрушить. Она создавалась на случай возникновения ядерной войны и должна самовосстанавливаться.
Барщевский: Что значит "нельзя разрушить"? Разве нельзя заглушить сервер, с которого идет передача данных?
Щеголев: Нельзя. Существует понятие "зеркала", когда все копируется на десятках других таких же серверов. Есть понятие виртуального сервера, когда невозможно понять, где он находится.
Именно поэтому я ратую за международное регулирование и договоренности о том, что считать запретным. Россия предлагает начать с того, что является запретным во всем мире. Например, детская порнография. Нет ни одной цивилизации, ни одной культуры, ни одного общества, которые признавали бы за благо детскую порнографию. Нужно научиться бороться с абсолютным злом.
Барщевский: Может ли Роскомнадзор вынести предупреждение СМИ и аннулировать свидетельство о регистрации?
Щеголев: Если выявлен факт нарушения закона, предупреждение выносится обязательно. Если в течение 12 месяцев редакция получает два предупреждения или более, Роскомнадзор вправе подать в суд иск об аннулировании лицензии. При этом каждое из предупреждений редакция может оспорить.
Барщевский: А вы не считаете, что нужен какой-то дополнительный механизм защиты СМИ от субъективных взглядов чиновников?
Щеголев: Мы обсуждали это с представителями СМИ. В итоге был создан Общественный совет при территориальных управлениях Роскомнадзора, где можно такого рода вопросы обсуждать, выяснить позицию чиновников и пытаться на них повлиять.
Барщевский: Ваше ведомство подготовило и представило в администрацию президента предложение по поправкам в ГК о свободных лицензиях. Объясните, пожалуйста, о чем идет речь?
Щеголев: Автор должен иметь возможность сам определять, как могут использоваться его произведения - бесплатно или за деньги, со ссылкой на него или без таковой, можно изменять авторский вариант или нет и т.д. Речь идет, например, об информационных ресурсах, подобных Википедии. Такой механизм работает, но он у нас не узаконен. И из-за этого возникают определенные риски как для автора, так и для пользователя. Где-то это может привести к моральному ущербу, а где-то - иметь финансовые последствия. Поэтому все эти вопросы нужно отразить в законодательстве.