04.10.2011 23:00
    Поделиться

    Вадим Месяц: Искусство должно ставить себе масштабные задачи, пусть даже невыполнимые

    В Москве проходит "Биеннале поэтов"

    С 4 по 9 октября на разных площадках Москвы выступят поэты из США, Франции, Израиля, Австралии, а также из ближнего зарубежья. Как всегда, в биеннале примут участие известнейшие современные русские поэты: Юрий Арабов, Сергей Гандлевский, Наталья Горбаневская, Тимур Кибиров, Александр Кушнер, Олег Чухонцев и другие.

    В открытии "Биеннале" принял участие Вадим Месяц - поэт, издатель и переводчик. Его издательство "Русский Гулливер" представляет на "Биеннале" антологию израильской поэзии "Экология Иерусалима" и новый толстый иллюстрированный литературный журнал "Гвидеон", а также одноименный видеопортал, который является приложением к бумажному журналу.

    РГ: Как продвигается ваш издательский проект "Русский Гулливер"?

    Месяц: Наше издательство существует пять лет. Мы издаем поэзию, прозу, эссеистику. Это группа, объединенная лозунгом: поэты, печатающие поэтов. "Гулливер" для меня - это не только издание книжек, но и попытка выправить ситуацию в литературе, привести ее в какое-то соответствие с реальностью. Сейчас поэзия якобы теряет востребованность. Между тем, точки сборки, на которых держится европоцентричный мир, в котором мы живем, основаны на поэтическом вымысле. Первая точка - это Вавилонское столпотворение, от которого пошло большое рассеяние, которое якобы определило состояние нынешней мировой раздробленности. Вторая точка - Троянская война. Опять-таки раскопки показывают, что все не так просто и Троянская война - пиар-ход Гомера (М.Л. Гаспаров с удовольствием рассказывает об этом в своей "Занимательной Греции", цитируя Диона Христосома). В общем, если мы считаем, что наш мир устроен неправильно, достаточно поменять эти фундаментальные мифы, что, в свою очередь, поможет изменить природу человека, вернуть его к высоте, к которой он призван. И это задача поэзии, на мой взгляд.

    РГ: Чем должно быть искусство сегодня, чтобы выполнять эту творящую реальность, определяющую время функцию?

    Месяц: Написать новую "Илиаду", я почти не шучу. Об этом у меня только что вышла книга "Поэзия действия. Опыт преодоления литературы". Искусство должно ставить себе масштабные задачи, пусть даже невыполнимые, поэт должен преодолевать себя, как человека, вытаскивать из своего опыта какие-то невероятные пласты. Когда-то у меня была идея магического регионализма. Если посмотреть на карту России - ныне блеклую контурную карту, - то за каждой землей можно увидеть ее историю. Это краеведение может быть невероятно увлекательным, всю эту землю можно раскрасить в яркие цвета, одухотворить ее, воспеть. Если взять Америку - то она изначально построена на мифе. Матросы Колумба, когда они туда плыли, были уверены, что найдут земной рай. И американцы до сих пор так считают. Я уверен, что путь от себя в сторону преодоления собственного "эго", расширения, в космос гораздо более продуктивен, чем усугубление своей индивидуальности. В народных песнях ярко выражен этот выход в коллективное бессознательное, и я пытаюсь писать песни, которые могут стать народными.

    РГ: Говоря о народных песнях, приходится констатировать, что нынешнее поколение русских людей утратило традиции народного пения: мы не можем исполнять и даже с трудом понимаем то, что одно-два поколения назад свободно импровизировали наши предки.

    Месяц: Надо учиться. А что, слезы лить, что ли? На Torrent-е полно народных песен, настоящих, деревенских. Во всем мире возобладала городская культура, массовые материальные ценности. Но не надо думать, что все основные вопросы решаются на Уолл-стрит. Назвать себя "европейцем" или, скажем, "человеком мира" для меня невнятно и как-то даже провинциально. В сходстве мировых мифологий я находил нечто надысторическое, и, конечно, меня привлекал яркий героизм древности, ныне потерянный.

    РГ: Но европоцентризм иссякает? Куда сдвигается центр мира?

    Месяц: Ну, надеюсь, что не в Дубай. Центр мира, скорее, растекается, обволакивает планету, поднимается над землей. Но если раньше люди с уверенностью называли центром культурного мира Париж, потом - Нью-Йорк, то сегодня это, видимо, множество цивилизаций. Я бы заговорил и о невидимой Византии в наших сердцах. Ведь империя - это не только аппарат угнетения, это универсальность образа жизни, наличие дополнительных возможностей. С другой стороны, и Америка - это спящая царевна, которая еще может открыться. Абсолютно зачарованный материк. Идеи имеют свойство материализоваться.

    РГ: У вас в книге "Норумбега: головы предков" есть список мест, которые вы надеетесь посетить...

    Месяц: Да, это места исторических событий, места пророков. Я собираю камни из этих мест и перевожу в другие. Оставляю частичку святой земли на другой земле. Объединяю почвы. Когда-то давно я перевез воду из Белого моря в Черное. И, может быть, благодаря этому слиянию Белого моря и Черного закончилась "холодная война".

    РГ: Вы пишете субъективную историю мира, отбирая привлекательные для себя версии?

    Месяц: Я создаю легенду о северном Будде Хельвиге и его Норумбеге небесной (опубликована ведь лишь первая часть трилогии). В идеале может получиться что-то вроде "Заратустры" Ницше или "Цитадели" Экзюпери. Никаких версий истории не предлагаю, а лишь пытаюсь напомнить людям о важнейших вещах, которые могли бы вернуть жизни смысл. О понятиях "священного огня", жертвы, подлинности, вечного возвращения, цельности, органичности... Ищу пути не только для поэзии, но и для жизни. В книжке используются фрагменты интегральной или "абсолютной мифологии", как говорил А.Ф. Лосев - это не субъективные вещи. Другое дело, что на фоне этих Полярных гор и рек рая строится и личный миф. Отчасти это книжка о "варварстве" - так что я продолжаю "скифскую" линию нашей словесности.

    Поделиться