Поделиться
Уже сегодня Россия и Евросоюз могут подписать меморандум о вступлении нашей страны во Всемирную торговую организацию. Это означает, что со стороны ЕС путь в ВТО для нас открыт.
Какие еще шаги предстоит сделать на пути присоединения России к глобальному торговому клубу, чтобы полностью завершить процесс в 2011 году? Почему для нас так важно войти в эту организацию, в которую мы стремились последние 17 лет? И не будет ли "плата за вход" слишком высокой? Эти вопросы "РГ" обсудила с директором департамента торговых переговоров минэкономразвития Максимом Медведковым.
Российская газета: Максим Юрьевич, недавно вы говорили, что до вступления в ВТО нам осталось решить считаное количество проблем. И сколько же это?
Максим Медведков: По пальцам одной руки можно пересчитать. Из крупных - завершение переговоров по сельскому хозяйству. В сентябре базовое понимание было достигнуто, но надо урегулировать множество технических вопросов, связанных с нашими будущими обязательствами. Переговоры об этом пройдут в ближайшие два-три месяца.
Вторая большая тема - квоты на ввоз мяса. Со всеми членами ВТО мы в свое время по этому поводу договорились, но наши договоренности истекли в 2009 году. Все исходили из того, что в 2009 году Россия должна была стать членом ВТО. Поскольку этого не случилось, многое надо практически начинать заново. Это чувствительный вопрос и для наших партнеров, и для нас. Производство растет, инвестиции, особенно в птицеводство и свиноводство, увеличиваются. Эти отрасли должны быть защищены, чтобы инвесторы получили то, на что рассчитывали. Для этого нам надо применять низкие квоты на ввоз мяса. И здесь придется найти какие-то варианты решения проблемы с нашими партнерами.
РГ: С какими странами надо будет договориться в первую очередь?
Медведков: Основные интересы по птице - у США, Евросоюза. По свинине к ним еще прибавляется Бразилия. По говядине - у Бразилии, Аргентины, Парагвая, США, ЕС и еще примерно у восьми-десяти стран. Нам важно найти компромисс со всеми.
РГ: Какие еще документы нам придется корректировать?
Медведков: Доклад рабочей группы о присоединении России к ВТО, что связано с участием нашей страны в Таможенном союзе. Это важнейший документ, итог переговоров об условиях членства в ВТО, которые проводятся со всеми заинтересованными странами.
Нам нужно будет свести результаты всех завершенных переговоров по доступу на рынок товаров и услуг (это более 80 протоколов), подготовить консолидированную версию этих документов. И еще раз переговорить со всеми членами ВТО, чтобы проверить, правильно ли мы отразили результаты. Сейчас с подготовкой доклада мы находимся где-то на середине пути. Если будем двигаться такими же темпами, то в марте-апреле следующего года получим окончательный результат.
РГ: Позиция партнеров благожелательная?
Медведков: Сейчас настрой наших основных партнеров - США, ЕС, Бразилии, Китая, Кореи, Швейцарии, ряда других стран - очень конструктивный. Они важные игроки. От их позиции многое зависит, и все эти страны поддерживают наше вступление в ВТО. Но практика других присоединений показывает, что время от времени могут возникать непредвиденные ситуации, которые замораживают процесс на месяцы, а иногда и на годы. Надеюсь, что в нашем случае этого не случится.
РГ: Некоторые эксперты уверяют, что нашим основным торговым партнерам вступление России в ВТО более выгодно, чем нам.
Медведков: Такая точка зрения была с самого начала переговоров. Совершенно очевидно, что сразу после присоединения "сливки" прежде всего снимает не страна-новичок, а "старые" члены ВТО. То есть наша "плата за вход" вернется к нам только в среднесрочной перспективе. Те инвестиции, которые делаются в ВТО, никогда не дают немедленного эффекта. Надо будет какое-то время подождать.
РГ: Так что мы в итоге получим?
Медведков: Во-первых, к нам вернутся деньги. Хотя бы потому, что сейчас Россия - одна из самых дискриминируемых стран во внешней торговле. Те проблемы, с которыми сталкиваются наши компании на внешних рынках, связаны с конкретными потерями для бизнеса, региональных бюджетов. Мы рассчитываем, что в течение года-двух после нашего присоединения условия работы наших компаний на международных рынках улучшатся. Соответственно, мы сможем больше продавать своей продукции. Например, наш экспорт металла в ЕС квотируется. А после присоединения к ВТО квоты будут отменены.
Во-вторых, в долгосрочном плане основные выгоды будут связаны с тем, что наша система управления внешнеэкономическими связями станет более стабильной. Сейчас она подвержена колебаниям по самым разным причинам. А после присоединения бизнесмены на многие годы вперед будут знать, какая пошлина устанавливается, в какой момент она будет применяться.
В-третьих, мы сможем участвовать в выработке новых правил международной торговли. Для нас это важно, если мы хотим перестать быть сырьевым придатком и заниматься экспортом товаров с высокой добавленной стоимостью.
РГ: Но способна ли ВТО в нынешних условиях вырабатывать новые правила, когда после кризиса многие страны прибегают к протекционизму?
Медведков: Вы меня лучше спросите: "Есть ли альтернатива ВТО?" Пока нет. И это не только мое мнение. Многие эксперты приходят к выводу, что ничего другого пока мир предложить не в состоянии. У ВТО много слабых мест. И одно из них - то, что процедура принятия решений сформирована таким образом, что найти консенсус между странами с принципиально разными экономическими интересами очень трудно. Тем не менее ВТО работает. И во время кризиса она оказалась единственной организацией, которая эффективно препятствовала развитию эскалации протекционизма. Когда "двадцатка" собралась и сказала: давайте не допускать протекционизма, ВТО сыграла свою дисциплинирующую роль. Если бы этого не произошло, правила игры установились бы по принципу "кто сильнее".
А кто сегодня сильнее, это еще вопрос. На самом деле, наиболее уязвимыми как раз оказываются крупные игроки мирового рынка, потому что доля внешней торговли в их экономике, как правило, выше. В России она составляет около трети ВВП. Это очень серьезно. И если мы думаем, что можем сидеть сложа руки, пока у нас есть газ и нефть, то это не так. Например, уже сейчас принимаются меры, которые в среднесрочном плане могут существенно повредить нашим интересам по экспорту газа. Вводится в действие третий энергопакет ЕС, и по одному из положений этого документа собственники передающих сетей газопроводов должны быть отделены от добывающих компаний. Этот шаг может изменить структуру сбыта и повлиять на наши долгосрочные интересы на европейском рынке. Если бы мы были членами ВТО, то нашли бы аргументы, чтобы наши партнеры откорректировали свою позицию.
РГ: Если мы не вступим в ВТО в следующем году, чем нам это угрожает?
Медведков: Вопрос в том, что нам нужно сделать для компенсации тех потерь, которые мы несем, не являясь членами ВТО. Есть разные варианты. Например, развитие регионального сотрудничества. Мы сейчас ведем переговоры о зоне свободной торговли с Новой Зеландией, начали их с Европейской ассоциацией свободной торговли. Вплотную подошли к заключению нового соглашения о свободной торговле в рамках СНГ. Это большой прорыв.
Но наша страна работает на многих рынках и не может создать зоны свободной торговли со всеми странами. Так что все равно без ВТО не обойтись. У России есть программа модернизации, которая предполагает выпуск конкурентоспособной продукции. Для этого надо продавать товары за границу на экономически выгодных условиях. А там есть пошлины и масса других инструментов, которые могут заставить нашу модернизацию вариться в собственном соку.
РГ: На каких условиях будут вступать в ВТО наши партнеры по Таможенному союзу - Белоруссия и Казахстан?
Медведков: Юридически мы вступаем раздельно. А по условиям согласовываем все позиции. Белоруссия на своих переговорах пока нигде не вышла за рамки наших тарифных обязательств. Казахстан по разным, в том числе и объективным причинам не смог сохранить тот уровень защиты внутреннего рынка, что и Россия. После завершения переговоров всех членов Таможенного союза надо будет посмотреть, какие обязательства совпали с российскими, а какие - нет. Последние придется менять.
РГ: Возможны ли препятствия вступления России в ВТО со стороны Грузии?
Медведков: С Грузией мы вели переговоры в 2005-2008 годах. Почти договорились. Но Грузия вышла из переговоров в марте 2008 года. Что будет сейчас? Совершенно очевидно, что ситуация, при которой один член ВТО сможет блокировать даже не наше присоединение, а желание 152 стран ВТО видеть Россию членом этой организации, выглядела бы, мягко говоря, странной. Но это уже не наш вопрос, а самой ВТО.
РГ: Мы договорились, что господдержку сельского хозяйства после вступления в ВТО сначала доводим с 4 миллиардов долларов до 9, а потом начинаем с 2013 года снижать. Но это все равно несправедливо, потому что в странах ЕС она выше.
Медведков: Давайте зададим себе вопрос: можем ли мы конкурировать в бюджетных расходах со странами ЕС? Не можем. А у нас помимо сельского хозяйства есть еще и другие секторы экономики, которые требуют поддержки. Наверное, для нас самый правильный путь - идти в ВТО и настаивать на сокращении поддержки в ЕС, как это сделали Бразилия, Австралия и другие страны. Тогда через какой-то период времени мы были бы в равных конкурентных условиях.
Но здесь вопрос даже не в том, сколько денег мы можем тратить, а как это делать. ВТО не запрещает поддержку сельского хозяйства. Это заблуждение, которое некоторыми "экспертами" сознательно подогревается. На самом деле никто не требует сворачивать те меры, которые не искажают торговлю, это так называемая "зеленая корзина" - хоть 100 миллиардов на нее тратьте. А это вся инфраструктура - дороги, больницы, школы, связь, семенные фонды, исследования. Ограничения есть только по поддержке непосредственно производителей, конкретных предприятий.
РГ: Правила ВТО запрещают меры, направленные на поддержку импортозамещения. Не пострадает ли при этом еще одна чувствительная российская отрасль - автопром. Что будет с программами промсборки? Их придется закрыть?
Медведков: Не придется. Заключенные соглашения, как общее правило, могут действовать до конца их срока.
РГ: А по тарифам? Импортные пошлины-то придется снизить.
Медведков: Четыре года после присоединения к ВТО импортные пошлины по легковым автомобилям составят 25 процентов, то есть будут на 5 процентов ниже существующих. Никакого сдерживающего влияния на наш рынок это не окажет.
В следующие три года мы должны будем снизить пошлины до 15 процентов. Но если увидим, что из-за этого начнется массированный рост импорта, который наносит существенный ущерб российской промышленности, сможем, в соответствии с правилами ВТО, ввести повышенные пошлины или квоты на ввоз на срок до восьми лет.
Хочу еще напомнить ситуацию с авиапромом, который якобы угробит присоединение России к ВТО. В свое время мы потратили огромный ресурс, чтобы договориться с организацией об очень высоких пошлинах на дальне- и среднемагистральные самолеты - 7 и 12 процентов соответственно с переходным периодом в семь лет. А сейчас какие у нас пошлины? Мы их сами по внутренним причинам почти все обнулили. По другим рынкам таких примеров тоже много. Высокий импортный тариф - это не панацея от всех бед. Часто он эти беды сам и провоцирует, причем за счет потребителей.
РГ: Правда ли, что после вступления в ВТО внутренние тарифы на газ и электроэнергию должны быть повышены и отличаться от внешних не более чем на 7-10 процентов?
Медведков: Нет. Наши условия присоединения никакого отношения к внутренним тарифам на газ и электроэнергию не имеют. По нашим обязательствам мы должны регулировать внутренние тарифы на газ таким образом, чтобы позволить "Газпрому" получать прибыль на внутреннем рынке. Причем физических лиц это не касается, а относится только к компаниям. "Газпром" это делает с 2004 года. И до тех пор, пока он будет получать прибыль от продаж на внутреннем рынке, проблем не возникнет. Это один из ярких примеров того, как нашему вступлению в ВТО приписывают то, что к нему никакого отношения не имеет.
