Поделиться
Все, что летало в космос в первые десять лет космической эры, было спроектировано в королевском ОКБ-1, в легендарном отделе N 9, который возглавлял самый ранний соратник и единомышленник Сергея Королева - конструктор Михаил Тихонравов.
Что это был за человек? Об этом корреспондент "РГ" беседует с разработчиком проектов экспедиции на Марс и Луну, ведущим конструктором по пилотируемым ракетно-космическим комплексам для высадки на Луну и "Энергия-Буран" Владимиром Бугровым.
Российская газета: Владимир Евграфович, вы знаете, как познакомились Королев и Тихонравов?
Владимир Бугров: Это произошло в конце 20-х годов в Крыму, в Коктебеле, на всесоюзных планерных соревнованиях. Тогда на планере Королева была впервые в мире выполнена "мертвая петля", а на планерах Тихонравова были установлены рекорды высоты и дальности.
РГ: Они могли стать прекрасными авиационными конструкторами?
Бугров: И стали бы. Но - увлеклись идеями Циолковского. Через три десятка лет Королев возглавил ОКБ-1 - головное ракетно-космическое предприятие страны, а Тихонравов - головной проектный отдел N 9. Именно здесь были созданы космические корабли и аппараты, получившие "коктебельский" гриф "впервые в мире".
РГ: Скажите, что за капсулу для полета на высоту 200 км разрабатывал Тихонравов еще в 1946 году?
Бугров: Это был проект суборбитального полета двух летчиков. Сталин тогда написал резолюцию: "Предложение интересное - рассмотреть для реализации".
РГ: А правда, что когда Тихонравов впервые обнародовал проект искусственного спутника Земли, его едва ли не освистали?
Бугров: Не верите? А ведь было. Михаил Клавдиевич выступил с докладом на сессии Академии артиллерийских наук. И там его, мягко говоря, не поняли. Но Тихонравов не сдался. Работа над спутником - иногда полуподпольно - продолжалась. И когда межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 появилась "в железе" и стало ясно, что в космос можно лететь, задел по спутнику был уже немалый.
РГ: Тихонравов, как и Королев, мечтал о том, что человек сможет полететь на другую планету?
Бугров: Да. Группа Тихонравова сделала проработки, которые стали толчком к подготовке в декабре 1959 года постановления Совмина "О развитии исследований по космическому пространству". Там были четко прописаны основные этапы: создание ракет для полета на Марс и Венеру, осуществление первых полетов человека в космос, разработка автоматических и обитаемых межпланетных станций и станций на других планетах. А еще через полгода было предписано начать разработку ракеты Н1 для выведения на околоземную орбиту межпланетного корабля массой 60-80 тонн.
Королев и Тихонравов создали атмосферу прямо-таки "оголтелого" творчества. Структура 9-го отдела строилась по принципу самодостаточности: подразделения были нацелены на решение всего комплекса проблем, с которыми могли столкнуться разработчики еще не имевшей аналогов техники.
РГ: Сергей Павлович был известен своим крутым нравом, а Тихонравов?
Бугров: Нет, Михаил Клавдиевич был очень деликатный человек. Мы много общались по марсианскому проекту. Я тогда занимался схемой экспедиции, компоновкой комплекса и корабля, весовыми расчетами и т.д. Так вот это были не доклады начальству, а рассуждения на тему. Тихонравов сначала внимательно просматривал материал, а потом начинал прохаживаться вокруг большого круглого стола. Задавал вопросы. Но, скорее всего, себе. И отвечал на них сам.
При этом Михаил Клавдиевич так строил обсуждение, что возникало ощущение: это ты нашел решение, а он его поддержал. Впрочем, у меня не было иллюзий. Я понимал, что ему важно было, не навязывая своих мыслей, получить объективное мнение, проверить то, что, наверное, уже обсуждалось с Королевым.
РГ: Ведь марсианские проблемы нельзя было обсудить с "широкой общественностью"?
Бугров: Разумеется. Летом 1962 года Тихонравов передал мне поручение Королева: графически представить план освоения космического пространства. Я нарисовал много схем.
РГ: Они сохранились?
Бугров: Черновики самых первых примитивных - да, в моей рабочей тетради. Большинство же были уничтожены. Королев и Тихонравов хотели сами разобраться в структуре предстоящих задач, этапах их осуществления, первоочередных разработках. Так появилась концепция. Впервые пилотируемые полеты отделялись от решения задач автоматами.
РГ: А действительно ли в концепции был заложен полет человека вокруг Солнца?
Бугров: Совершенно верно. Космонавт Георгий Гречко, работавший в ту пору баллистиком, помнит, как Тихонравов обсуждал с ними вопросы размещения корабля в точках либрации при полете вокруг Солнца, а при полете на орбиту спутника Марса - возможность причаливания к его спутникам Фобосу или Деймосу. Проект экспедиции на Марс был представлен Межведомственной комиссии и утвержден ее председателем, президентом АН СССР М.В. Келдышем. Это давало основание Королеву начать практическую подготовку марсианской экспедиции.
РГ: Говорят, что именно благодаря Тихонравову космос открылся не только для космонавтов из летчиков-истребителей, но и для инженеров?
Бугров: В процессе работы над марсианским проектом стало ясно: для сборки и испытаний комплекса на орбите нужны будут космонавты с квалификацией не ниже, чем у специалистов, выполняющих эти операции на заводе и полигоне. Поэтому Тихонравов и Королев решили: нужен специальный отряд космонавтов.
В конце 1962 года Королев собрал в кабинете Тихонравова 60 инженеров: готовьтесь к медкомиссии. А через два года появилась необходимость сформировать общий с военными список для участия в программе "Восход". Королев поручил составить список от ОКБ-1, и Тихонравов при мне выбрал 15 человек. Из них впоследствии слетали 8.