Поделиться
Ровно десять лет назад, 24 мая 2000 года, умер великий русский актер, режиссер и деятель театра Олег Николаевич Ефремов.
Когда "Современнику" исполнилось десять лет, в 1967 году, труппа театра приняла такой, нынче исторический документ: "Положение о правах и обязанностях труппы театра "Современник". Начинался он так: "Исходя из творческих принципов театра "Современник", театра, продолжающего традиции Станиславского и Немировича-Данченко, ставящего своей целью создание нового актерского ансамбля коллективного взаимодействия, театра единомышленников, составляется следующее положение..."
По большому счету, в таком явлении, как современный российский театр, ничего этого нет: традиций Станиславского и Немировича-Данченко... Ансамбля коллективного взаимодействия... Театра единомышленников... Нет, конечно, в отдельных местах - да. Но в целом... Попробуйте заикнуться где-нибудь о "живой жизни человеческого духа", и в лучшем случае вам вежливо улыбнуться, в худшем - поднимут на смех. Что касается театра единомышленников, то с некоторой печалью следует признать, что высказывание Ф.Г. Раневской про "террариум единомышленников" прижилось как-то лучше.
Я видел Ефремова несколько раз в жизни, и всего лишь один раз с ним разговаривал. Это было очень давно - в те времена, когда "железный занавес" со скрипом стал потихонечку открываться. Ко мне обратился какой-то человек, который должен был способствовать постановке пьесы Чехова в некой латиноамериканской стране. За давностью лет и имя человека, и название страны забылись, а история помнится.
С этим человеком мы ходили к разным режиссерам, и все - все! - начинали разговор с гонорара. Это понятно: новые времена, новые возможности хотелось использовать. Мы пришли к Ефремову. Он был единственный, кто про деньги не спросил. Это правда. Он спрашивал про сроки, про театр, про то, знают ли в той стране Чехова, и про Чехова...
Много лет спустя я прочел слова Ефремова о героях чеховской "Чайки", которые на протяжении всей пьесы "не изменились нравственно. И дело не в том, что они некоммуникабельны. Они не могут проникнуть друг в друга. Они все милые, чудные люди, и в этом вся штука. Но если в обществе нет объединяющей нас идеи, мы не можем осуществить свое альтруистское начало".
Это я выделил последнюю фразу, потому что она, по-моему, поразительна. Так Ефремов видел Чехова. Оказывается, чтобы великий драматург был современным, вовсе не надо героев его пьес наряжать в модные сегодняшние одежды - надо просто его услышать. Если драматург гений - значит, его мысли современны всегда.
Какой-то он, Ефремов, не сегодняшний. Мятущийся, нервный, страдающий... И герои его лучших спектаклей - и по классике, и по пьесам его современников - были люди, которые не то что умели страдать, но не умели не страдать. Это ведь не случайно, что он первым вывел на сцену страдающего Ленина в пьесе Шатрова "Так победим!" Сейчас это уже неудивительно, а тогда Ленин, гениально (я настаиваю на этом определении) сыгранный Александром Калягиным, воспринимался как откровение и шок.
Ефремов, конечно, был Собирателем. Именно так - с заглавной буквы. Мне кажется, что знаменитый раздел МХАТа он воспринимал как личное горе. Пытался докричаться: "Театр находится у той черты, у того порога, за которым нельзя уже будет скоро играть совместно спектакли. В дело пошли доносы, исчезли остатки интеллигентности, даже элементарной порядочности. Поэтому я прошу сегодня труппу с полным пониманием своей ответственности за театр проголосовать мое предложение о создании двух автономных сцен внутри объединения "Художественный театр".
Мне кажется, это очень важные слова. Потому что сегодня многим кажется, что Ефремов просто спровоцировал скандал, в результате которого МХАТ разделился на две части. А он пытался докричаться, пытался сохранить, удержать... Не услышали...
А слова-то все какие несовременные: интеллигентность, порядочность... Где, в каком театре сегодня услышишь такое? Скандалы периодически возникают, ссоры, главных режиссеров снимают и вновь назначают. Это да. Но чтобы аргументом в споре были слова про интеллигентность и порядочность? Не припомню такого.
Я не хочу ни в коей мере петь вечную песнь про то, что нынче, мол, все плохо, а раньше, мол, все было хорошо. Раньше было - так, нынче - сяк. Кому что больше нравится. Просто стало все иначе.
Почему люди так ломились в ефремовский "Современник"? Почему я ломился? В "Современник", на Таганку, чуть позже - в Ленком? Что такое мы там все искали? Понятно, что все эти театры были знаком, символом, но символом чего именно они были?
Мне кажется, мы ходили в театр, чтобы убедиться в собственном "не одиночестве". Существуя в ситуации абсурдности советской власти, мы должны были убедиться, что понимание этой абсурдности с нами разделяют другие люди. В сущности, это было очищение, советский вариант греческого катарсиса. Нам казалось, что благодаря театру мы становимся чуть лучше, чуть добрее и, очевидно - тверже. Мы не хотели верить, что актеры могут быть плохими людьми. Странно, но сплетен про них тогда почти не рассказывали. Мы даже не хотели верить в то, что Ефремов пьет. Ну, пьет и пьет, а кто в России без этого греха? Зато он говорит правду. Говорит то, что лечит и возвышает наши души.
Нынче стало не хуже. Нынче стало иначе. Сегодняшний театр либо изо всех сил нас веселит, либо с какой-то садистской радостью рассказывает нам, какие мы плохие. Глядя подавляющее большинство современных спектаклей, очиститься нельзя. А испачкаться можно, причем легко. Ефремов был поводырем, который вел нас куда-то, где было хорошо. Современные режиссеры - хирурги, они стараются вывернуть человеческое нутро, чтобы мы увидели то, на что смотреть не хочется. А может, и не надо...
Было так - стало сяк. Кому как больше нравится. Многие тоскуют по тому театру, стараются найти его следы в современных спектаклях. У некоторых получается.
Ефремова нет с нами десять лет. В Москве нет театра, названного его именем, - именем человека, который определил развитие российского театра на многие десятилетия. Я, честно говоря, не понимаю, почему "Современник" не носит его имени - не так важно, сколько лет он проработал в этом театре, важно, что он его основал. Основал такое явление: театр "Современник".
Может быть, излишне оптимистично, но я все-таки убежден: придет время, когда строители новых театров очень практически используют уроки Ефремова, который был убежден: только коллектив единомышленников, интеллигентных и порядочных людей может решать высокие художественные задачи.
Когда-то Андрей Платонов написал: "Да здравствует Пушкин, наш товарищ!" Не делая ненужных параллелей, хочется воскликнуть: "Да здравствует Ефремов, наш товарищ!" Если отбросить шелуху скандалов и сплетен, которые мы так полюбили в последнее время, окажется, что "ефремовское" очень необходимо нашему театру. Жизненно необходимо.