Поделиться
В издательстве "Молодая гвардия" готовится к выпуску книга известного петербургского писателя Валерия Попова "Довлатов". С писателем, журналистом Сергеем Довлатовым, одним из брендов Ленинграда-Петербурга, Валерий Попов был знаком лично. Мы попросили его поделиться воспоминаниями об авторе "Зоны", "Заповедника", "Марша одиноких" с читателями "Российской газеты".
Российская газета : Теперь Довлатова называют "настоящим народным писателем", современным классиком, одним из самых читаемых русских писателей. А жизнь его была трагичной из-за непризнания? Кстати, и сегодня не все считают его выдающимся писателем, не являются поклонниками его юмора.
Валерий Попов : Насчет непризнания Довлатова отвечу так: ведь и к Пушкину многие относились снисходительно - не поднимает, мол, глубоких проблем, шутит, играет. Среди читателей тоже немало бездарностей, мыслящих примитивно и тяжеловесно, ушей которых "божественный глагол" никогда не коснется.
РГ : Довлатов писал: "Бог дал мне именно то, о чем я всю жизнь его просил. Он сделал меня рядовым литератором. Став им, я убедился, что претендую на большее. Но было поздно. У Бога добавки не просят". Он мечтал о славе? Поэтому и уехал из Ленинграда сначала в Таллин, а затем - в Америку?
Попов : Довлатов был еще и гениальным "навигатором" своей судьбы. Бездарности сразу норовят стать великими, замахиваются на гигантские эпопеи с крупными проблемами. И получается пшик. Сергей, к счастью, на это не поддался, хотя порою был уязвлен шумихой вокруг "литературных мамонтов", в тени которых он казался как бы незначительным. Но он выдержал и сделал свое.
РГ : О Довлатове с каждым годом всё больше и больше пишут. Вы уже писали о нем в своей книге "Горящий рукав". Как родилась идея книги в серии "ЖЗЛ"?
Попов : Сначала мне просто захотелось написать книгу для "ЖЗЛ". Не скрою, это произошло после успеха замечательных книг этой серии, в частности, о Горьком, об Алексее Толстом. Я понял, что сейчас этой редакцией руководят люди живые и творческие, и уже можно писать биографии не в каноническом духе, а так, как ты видишь их. Когда мне прислали список героев (на выбор), я с удивлением и радостью встретил в нем старого друга, и решил, что должен рассказать про его жизнь, как ее видел и понял сам, вспомнить то замечательное время, когда в Ленинграде гении запросто ходили по улицам с целью встретить другого гения и радостно вместе опохмелиться.
РГ : Вы были знакомы с Довлатовым в 60-е годы, когда его знали единицы?
Попов : В книге я как раз пишу о широкой популярности Довлатова даже в ранние шестидесятые годы. Тогда слой молодых людей, увлеченных литературой, был весьма широк, и Довлатов благодаря своему экстравагантному существованию, на грани риска и даже за этой гранью, был уже популярен. Он гениально поступил: сначала создал свой выдающийся образ, отпечатался в сознании современников, поэтому и к рассказам его сразу был повышенный интерес. Создание неповторимого имиджа - первое дело для писателя.
Вопреки сложившимся политическим штампам те годы в Ленинграде (да и в России) были как раз наилучшими для писателя. Какие примеры: Битов, Конецкий, Искандер, Трифонов, Голявкин! Все абсолютно искренни и неподкупны, и не только успешны и знамениты, но и запросто доступны, откровенны, делились своей гениальностью в многочисленных и весьма популярных тогда питейных заведениях. Довлатов, помимо всего, еще и попал в наилучшее время. И потом не раз писал, что главное для него - ленинградская литературная школа. Но правильно, что уехал в Америку: здесь бы он долго бежал в толпе замечательных писателей, а там быстро стал "первым парнем на деревне". Хотя уехал, конечно, под давлением, как бы изгоем общества. Но писателю всё на пользу.
РГ : Он успел узнать о том, что его всюду стали цитировать?
Попов : Да. Замечательный фотограф Нина Аловерт, главный "фотописец" довлатовской жизни (ее точные, драматические фотопортреты Довлатова разной поры мы увидим, надеюсь, в книге) съездила в Ленинград и, вернувшись, сказала Довлатову: "Тебя там цитируют в каждом доме. Ты очень знаменит". Он ответил: "Я знаю. Но поздно".
РГ : Как вы оцениваете жизнь Довлатова в Америке - удача или гибель?
Попов : Довлатов был неуправляемым, бурным, часто во вред себе. Это ужасно для близких, но для писателя необходимо. Именно так добываются трагические сюжеты, а все другие неинтересны, и Довлатов это с отчаянием понимал. И в то же время он был весьма рассчетливым стратегом. Его литературная судьба - самая успешная (уступает лишь судьбе его друга Бродского). Для нормальной семейной жизни денег почти хватало, особенно в последние годы успеха, но к нормальной жизни обывателя (увы, для писателя бесплодной) Довлатов так и не пришел. Хотя были попытки - на гонорары он даже купил ранчо в Касткильских горах, чем очень гордился… Конечно, Америка, с ее жесткими требованиями, сделала Довлатова писателем, но и легла таким грузом, которого он не выдержал.
РГ : В 1993 году вы стали лауреатом премии имени Сергея Довлатова. А у вас осталась на память о нем какая-то вещь?
Попов : С Довлатовым мы не ходили все время рядом, но общались довольно активно и заинтересованно. За десятилетия разлуки не раз вспоминали друг друга, в том числе и письменно. Долго контакты казались невозможными. Потом вдруг главный художник Малого театра Леша Порай-Кошиц позвонил мне и сказал, что привез от Довлатова подарочек. Это был очень изящный, многофункциональный гаечный ключ. То есть, политически абсолютно нейтральный подарок, Серега не хотел меня подводить, мало ли. Но главным подарком, конечно, была книга "Чемодан", переданная тем же Порай-Кошицем. Я прочел и, как говорится, обомлел! И тут уже получить премию имени Довлатова (за рассказ "Друг моего друга) стало делом весьма почетным.
РГ : У вас есть любимое довлатовское произведение?
Попов : Книга "Чемодан". Любимый рассказ - "Офицерский ремень". Довлатовский блеск и глубокое знание жизни народа. Здесь они соединились, что случалось не всегда.
РГ : Вы знакомы с вдовой Довлатова Еленой? Она читала вашу рукопись? Беседовали с ней, консультировались? Где живут его дети, чем занимаются?
Попов : С Еленой мы знакомились постепенно. Оказавшись в Нью-Йорке вскоре после смерти Довлатова (нашу встречу с ним мы планировали, но я опоздал), я позвонил Лене с соболезнованиями. Потом они с дочерью Катей, тоже активно занимающейся довлатовскими делами, не раз приезжали в Питер и Москву - на шестидесятилетний юбилей Довлатова, на открытие его мемориальной доски. Перед началом работы над книгой я писал Лене, и она ответила, что мои статьи о Довлатове внушают ей некоторое доверие, и она надеется, что книга не будет кляузной, как многие другие книги о нем. Гарантирую это. Гадости, которые пишут о писателях, да и вообще о людях, ненавижу. Обычно этим занимаются пигмеи. О других детях Довлатова, так же, как и о "роковой" Асе, его первой жене, прочтете в книге.
РГ : Вы публикуете там какие-то письма?
Попов : Письма - половина довлатовского наследия. Сергей признавался, что любит писать письма даже больше, чем рассказы. И они начали удаваться ему раньше, чем рассказы. Он замечательно отразил в них свою жизнь! Как же без них? Число писем в книге даже пришлось сокращать, особенно переписку с Ефимовым. История отношений Довлатова с Ефимовым, писателем и, фактически, первым серьезным довлатовским издателем, весьма интересна и драматична. Была литературная ревность, потом вражда, отразившаяся и в письмах. Что Довлатов был расчетлив и порой жесток - знают многие, кто имел с ним дело. Роль Ефимова я считаю весьма значительной, без него не совсем понятно, как довлатовские книги вышли бы в отнюдь не простой американской ситуации. Поэтому я ценю и люблю не только Довлатова, но и Ефимова. А без ссор, борьбы самолюбий у писателей не бывает. Даже Тургенев с Толстым чуть не перестрелялись
РГ : Довлатов стремился из эмиграции на Родину, в отличие от Бродского? Кем он был бы здесь, если бы вернулся? Журналистом? Гидом?
Попов : Довлатов в Россию вернулся, и еще как! Плюхнулся так, что из ванночки выплеснуло всех нас. А на бытовые действия, вроде физического приезда в Ленинград, у него уже не было сил. Талант выпил всю его кровь, как вампир. Еще одна необходимая черта гениальности - умение поставить в конце жизни не точку, а восклицательный знак. И поставить его на взлете, не дожив до жалкого состояния.
РГ : Какие истории будут самыми неожиданными в вашей книге?
Попов : Надеюсь, что вся книга - неожиданная. Обычное, общепринятое, политкорректное я терпеть не могу. Помню, в разговорах с Довлатовым мы часто вспоминали фразу Уайльда: "Все, что общеизвестно - неверно". Считается, что Советская власть чуть не погубила Довлатова. На самом деле, это он ее погубил.
Справка "РГ"
Валерий Попов родился 8 декабря 1939 года в Казани. С 1946 года живет в Ленинграде. Автор более 30 книг: "Жизнь удалась!", "Грибники ходят с ножами", "Третье дыхание", "Комар живет, пока поет", "Горящий рукав", "Сон, похожий на жизнь". Лауреат премий имени С.Довлатова, "Золотой Остап", "Северная Пальмира", премии имени Ивана Петровича Белкина, Царскосельской, журналов "Знамя", "Новый мир", Новой Пушкинской премии. Председатель Союза Писателей Санкт-Петербурга.