Поделиться
В конце прошлого года принято решение о создании в России Национальной медицинской палаты. Чем обусловлено такое решение? Какие изменения принесет оно в службу охраны здоровья россиян? На вопросы обозревателя "РГ" отвечает профессор Леонид Рошаль.
Российская газета: Леонид Михайлович, насколько я понимаю, создание медицинской Палаты - это ни в коем случае не появление очередной ассоциации медицинских работников...
Леонид Рошаль: Очередная ассоциация никому не нужна. Отечественный опыт показал: созданные в стране около 10 лет назад региональные медицинские ассоциации почти везде, за малым исключением, умерли. Весомой роли в улучшении качества медицинской помощи они не сыграли. Главное же, и врачи, и пациенты разочаровались в их эффективности.
РГ: Почему? Намерения-то у них были самые лучшие.
Рошаль: Предполагаю, что вина в этом лежала и на медицинских ассоциациях, и на исполнительной власти, и на законодателях. Четко не было разграничено, кто за что отвечает, кто какие полномочия имеет. Некоторые прекрасные решения пироговских съездов, принятые при участии Минздрава России и Минздравсоцразвития России, никто не выполнял.
Задача новой медицинской палаты - четко законодательно закрепить за медицинским сообществом права и обязанности. У Палаты конкретная цель, которой не было ни у одной из существующих ассоциаций, - создание саморегулирования профессиональной деятельности с обязательным членством каждого медицинского работника в Палате. Это трудный, не простой путь, связанный и с организационной, и с законодательной деятельностью. Но его надо пройти. От этого выиграют все: и пациенты - они получат более качественную медицинскую помощь, и федеральная, и региональная исполнительная власть - они получат дополнительную систему самоответственности медицинских работников за свою работу. Выиграют и сами медики, которые, наконец, получат механизм профессиональной защиты, механизм защиты чести и достоинства.
РГ: Создание медицинской Палаты - не наша выдумка: подобные есть во многих странах мира...
Рошаль: Я очень критично отношусь к западной системе здравоохранения, особенно к ее структуре на догоспитальном уровне. Считаю: лучше того, что было придумано у нас, нет. Только надстройка над этой структурой, я имею в виду финансирование, материально-техническую часть, не выдерживает никакого сравнения. Все не в нашу пользу, несмотря на старания правительства в последние годы.
Есть еще одно принципиальное отличие: в большинстве стран государство не испугалось, а передало профессиональным медицинским ассоциациям часть своих полномочий, которые касаются квалификации медицинских работников, выработало стройную систему поддержания такой квалификации на высоком уровне. Этого у нас нет, и этим будет заниматься Национальная медицинская палата. Именно она призвана вырабатывать и утверждать стандарты и протоколы лечения, следить за их исполнением, сама станет избавляться от нерадивых работников, не станет их защищать, если они нарушат стандарты и этические нормы.
РГ: Вряд ли такое по душе организаторам здравоохранения.
Рошаль: Вы правы. Это нравится не всем. Боятся выпустить из рук, хотя рук не хватает. В Японии, Германии, Франции, Голландии, США и других странах постепенно передали эти функции медицинским ассоциациям. И никто от этого не умер. Мы опоздали с созданием единой медицинской палаты в России лет на десять. Во многих странах членство в медицинских ассоциациях (палатах) является обязательным. А если человек не состоит в медицинской ассоциации, значит, и контроль за его работой недостаточен. Мало того, если врач не является членом профессиональной медицинской ассоциации - он не имеет права работать по специальности.
Единая Национальная медицинская палата создается не на год, на десятилетия. Если хотите, то именно это сегодня - самая важная реформа отечественного здравоохранения.
РГ: Какова структура Национальной медицинской палаты?
Рошаль: Будут объединены юридические лица: профессиональные медицинские ассоциации (терапевтов, педиатров, окулистов, дерматологов и т.д.), региональные медицинские ассоциации, ассоциации врачей частной практики и ведомственной медицины, то есть весь спектр нашего здравоохранения. Физические лица: медицинские работники будут входить в одну из вышеперечисленных ассоциаций. Каждый из них получает защиту и помощь Национальной медицинской ассоциации.
РГ: Если Национальная медицинская палата сумеет повысить квалификацию врачей, фельдшеров, медицинских сестер, акушерок, то от этого выиграют прежде всего пациенты. А что конкретно даст ее создание самим медикам?
Рошаль: Для нас это один из центральных вопросов. Вера медицинских работников в различные ассоциации упала. Что объяснимо: эти ассоциации только относительно представляют в полном объеме медицинское сообщество. Например, в Российской ассоциации медицинских сестер около 150 тысяч медсестер. А в стране их более миллиона. Когда я на утренней конференции сотрудников института, которым руковожу, попросил поднять руки тех, кто знает, что делает Российское медицинское общество и Российская медицинская ассоциация, не поднялась ни одна рука.
У медиков сегодня нет потребности в действующих медицинских ассоциациях. А нужно сделать наоборот, чтобы каждый не мог себе представить свою жизнь без объединения.
РГ: А финансовая сторона вопроса? Не будет ли накладно для каждого медицинского работника участие во вновь создаваемой структуре?
Рошаль: Сошлюсь на опыт медицинской палаты Южного федерального округа. Вступительный однократный взнос 700 рублей. Ежемесячный взнос для врачей 60 рублей, для медицинских сестер 30 рублей. И этого хватает на многое. В настоящее время каждое региональное отделение Российской медицинской ассоциации отчисляло 20 процентов в общую кассу. Мы этот процент сделаем меньше, а при введении обязательного членства - еще меньше. И президент, и вице-президенты, и все члены президиума, как и Совета палаты, станут работать как волонтеры - бесплатно. Оплаченными будут только несколько человек аппарата: исполнительный директор, бухгалтер, секретари.
РГ: Минздравсоцразвития России поддержало организацию Национальной медицинской палаты?
Рошаль: Лично Татьяна Алексеевна Голикова поддержала эту идею. Мы договорились, что сначала Палата будет работать в существующем законодательном поле. Этого мы строго придерживаемся. На разработку нового закона о введении саморегулирования профессиональной деятельности уйдет пару лет. Говорю прямо: если бы я был министром, то еще лет 10 назад предоставил бы возможность создания такой организации, так как лучшего не государственного помощника, который берет на себя определенную ответственность, не вижу. Нужно изменить ментальность и понять полезность такой структуры. Сейчас стоит главная задача: вновь убедить самих медиков, а не аппарат, в необходимости для них Национальной медицинской ассоциации.
РГ: Вы не боитесь потерять то огромное доверие к себе, которое у вас есть в обществе?
Рошаль: Конечно, мне спокойней было бы продолжать работать в Общественной палате РФ, постоянно критиковать Минздравсоцразвития России, писать письма президенту и председателю правительства и ни за что не отвечать. А с созданием Национальной медицинской палаты после того, когда государство передаст ей функции, связанные с профессиональной деятельностью и обязательным членством, получится, что за каждого медработника, где бы он ни находился, за его квалификацию буду отвечать я. А это уже мой личный авторитет. Но я никогда не боялся брать ответственность на себя. И сейчас не боюсь. Если удастся достигнуть цели и хотя бы чуть-чуть сдвинуть эту глыбу, уверяю вас, все будут довольны. А если не поймут или не дадут, то очень жаль нас с вами...