Поделиться
Двумя симфоническими концертами из произведений русской музыки - Чайковского и Мусоргского на Поклонной горе и Прокофьева, Шостаковича, Щедрина в Доме музыки, Валерий Гергиев с оркестром Мариинского театра завершили в День Победы трехнедельный марафон Пасхального фестиваля.
В кризисных условиях от любого проекта стабильности ждать трудно, но вопреки реальности Пасхальному фестивалю удалось пока сохранить свой формат (хотя часть программ и маршрутов до момента объявления афиши висели на этот раз под вопросом, а традиционную серию камерной музыки пришлось снять). В топографии, наоборот, развернулись шире обычного: за три недели - сто концертов классической музыки в 28 городах России, гастроли хоров из разных стран, колокольные звоны на улицах, турне на поезде Мариинского оркестра с Валерием Гергиевым по восьми городам - в Татарстан, на Урал, по центру и северу России, спецпроект - "пасхальный" визит в столицу Армении.
Государству фестивальные траектории обошлись в треть своего реального бюджета, составившего 152,5 миллиона рублей: остальные вложения сделали московское правительство и финансовые партнеры. Экономить пришлось наглядно: оркестр Гергиева путешествовал по городам, практически не выходя из железнодорожных вагонов. Как заметил Гергиев, кому нужны при нынешней ситуации гастроли, когда оркестр, проехав пятнадцать часов на поезде, по двадцать часов будет отдыхать в гостинице и играть один концерт? При таких условиях симфоническая программа не делала никаких уступок ни оркестрантам, ни, кстати, публике: за три недели сыграли в Москве и регионах целый корпус сложнейших партитур - мировую премьеру "Симфонического диптиха" Щедрина и его же Концерты для трубы и фортепиано (Пятый) с оркестром, симфонии Рахманинова, Сибелиуса, Малера, Шостаковича, Чайковского, российские премьеры опер "Замок герцога Синяя Борода" Бартока на венгерском языке и "Коляски" Вячеслава Круглика (часть спецпроекта Мариинки "Гоголиада" к юбилею классика), премьеру "Свадьбы Фигаро" Моцарта на русском языке и акты из опер "Сказание о невидимом граде Китеже", "Парсифаль", балет Стравинского "Петрушка" и "Болеро" Равеля, Концерты для скрипки с оркестром Шенберга и Шостаковича.
Даже вне условий многодневного транзита исполнить подобную программу в течении трех недель реально трудно, но на Пасхальном случались даже интерпретационные прорывы - в феноменальной по балансу звуковой суггестии бартоковского "Герцога", в трагедийном масштабе Второй симфонии Рахманинова, в концентрированной "вселенской" скорби скрипки Сергея Хачатряна и грандиозном, напористом гротеске оркестра в Концерте Шостаковича. Проблемой стал тот мозговой штурм, который Гергиев устроил самим выбором программ, загружая публику трех-четырех часовыми марафонами современных и малознакомых сочинений. Даже в Беломорске в районном Доме культуры, где жители впервые увидели живой симфонический оркестр, со сцены звучала не популярная классика, а эпическая симфония Сибелиуса. В этом, возможно, содержалась реальная попытка атаковать специфическую российскую ситуацию, где на фоне многолетнего победительного шквалы попсы в профессиональной среде академической музыки выросло целое поколение "лишних" композиторов и исполнителей, творчество которых не интересно публике, поскольку вкусы даже в филармонической аудитории формируются на репертуаре шлягерной классики.
Забытые мелодии Арарата
Эта тема оказалась актуальной и для Армении, где оркестр Мариинки оказался впервые, а Гергиев - спустя почти тридцать лет после работы с Государственным симфоническим оркестром Армении, с которым сделал здесь 80 программ. Ясно, что концерты Пасхального в Ереванской филармонии вылились в чреду мемуарных встреч маэстро с музыкантами, композиторами, давними друзьями, растянувшими филармонические вечера до полуночи. Битком набитый зал возбужденно переживал свою причастность к "живому действу" культуры: на концертах присутствовали композиторы, давно зачисленные в разряд классиков - почти девяностолетние Александр Арутюнян и Эдвард Мирзоян, Родион Щедрин и Майя Плисецкая, специально прибывшие в Ереван с Гергиевым. О том, что Пасхальному проекту в Армении придали государственное значение, свидетельствовало присутствие в ложе президента Армении Сержа Саркисяна, наградившего в тот же день Гергиева орденом "Святого Месропа Маштоца" за вклад в развитие армяно-российских культурных связей. Именно сегодня в Армении наступило время для восстановления культурных разрывов. Как сказала министр культуры Армении Асмик Погосян: "После таких разрушительных процессов, войны и становления независимости, через которые прошла наша страна, долгое время было не до культуры. Но сегодня, когда у нас появилась возможность что-то осуществлять, мы с радостью обнаружили, что, несмотря на годы культурного простоя и не-общения друг с другом, публика сохранила интерес к высокой культуре. Сейчас много говорят, что люди изменились, не читают книги, не желают слушать классическую музыку, но это означает одно - мы сами не преподносим им эти ценности вовремя и в нужном месте. В этом - вина людей, которые ведут государственную политику. Проекты, которые мы осуществляем с Россией, очень важны. Это те связи, которые дают возможность прощупать себя самого, свое место в мировой культуре. Когда мы отказались друг от друга, мы попали в условия, когда сами себя создавали и сами же себя оценивали. Изоляция страшна для всех культур одинаково".
На Пасхальные концерты в Ереван слетелись солисты - Денис Мацуев (Пятый концерт Щедрина), скрипач Сергей Хачатрян (Первый концерт Шостаковича), пианист Сергей Бабаян (Третий концерт Прокофьева). В программе первого вечера прозвучала музыка Вагнера, Малера, Прокофьева, Чайковского. Второй - превратился в парад современных композиторов: Александра Арутюняна (Праздничная увертюра), Эдварда Мирзояна (Симфония для струнных и литавр), Родиона Щедрина (Пятый фортепианный концерт).
Гибкую, танцевально-песенную "Праздничную увертюру" Гергиев исполнил как сверкающее фанфарное сочинение - не "ковер узоров", а плотный оркестровый монолит, пронизанный прозрачными "жилками" соло гобоя и кларнета. В Симфонии Мирзояна сделал акценты, сближающие ее с трагическими коллизиями Шостаковича: вихревой рой струнных и непрерывный страшный пульс литавр, сочетание скорбной пассакалии и приподнятых тутти, "жемчужное" звучание скрипок и громоподобные, сотрясающие раскаты всего оркестра. В Концерте Щедрина солировал Мацуев, семь лет назад впервые сыгравший это произведение в Москве. Возможно, этот Концерт в самом выгодном свете проявил его пианистическую манеру, требуя колоссальной физической выносливости, почти механистической виртуозности и владения резко контрастной динамикой.
Сам Щедрин, чью музыку Гергиев в этом сезоне щедро исполнял на сцене Мариинки и на маршрутах Пасхального фестиваля, сказал для "РГ":
Родион Щедрин: Майя Михайловна в своей книжке пишет, что композитора, как свинью, будут оценивать после смерти. Я счастлив, что еще при жизни увидел такой интерес к своему творчеству - в первую очередь Гергиева. Мы с радостью затянуты в его воронку, а посещение городов и регионов России для нас - второе дыхание: я бывал когда-то и в Казани, и в Самаре, и сейчас все это тревожит и радует мою душу. С Арменией нас вообще связывает очень многое: в 64-м году мы провели здесь целое лето вместе с Дмитрием Шостаковичем и Ириной Антоновной. Моими ближайшими друзьями здесь были Арно Бабаджанян, Эдвард Мирзоян, Котик Арутюнян. То, что происходит здесь в Ереване, на Пасхальном - это реальный противовес времени, в которое мы попали, когда на нас отовсюду обрушились развлечения и попса".
В Ереване Гергиев также провел мастер-класс в консерватории с Молодежным оркестром Армении (дирижер Сергей Смбатян). Несколько музыкантов из состава оркестра вечером заняли место у пультов Мариинского оркестра на исполнении симфонии Мирзояна, а весь коллектив получил приглашение выступить в Концертном зале Мариинки. Именно эту миссию - наводить мосты между странами и людьми посредством классической музыки Гергиев сформулировал на заключительной пресс-коференции в Московском Доме музыки 9 мая, заявив, что следующий, девятый Московский Пасхальный фестиваль доберется уже до Минска, Киева и Казахстана.