Поделиться
Один из постоянных участников "Маски", режиссер, чье имя всегда гарантирует самые резкие, самые неожиданные решения, Анатолий Праудин показал на сцене Центра им. Мейерхольда "Даму с собачкой", идущую на Малой сцене БДТ.
Спектакль номинирован сразу по четырем номинациям - за лучшую мужскую и женскую роли, лучшую режиссуру и работу художника.
Белые доски, сколоченные в подобие какого-то сарая, или склада, две грузовые тележки, на которых возят арбузы, и, наконец - сами арбузы аппетитно выложенные в углу сарая - вот вам и Ялта чеховских времен, куда Анатолий Праудин и художник Александр Орлов поместили действие своей "Дамы с собачкой". Она в полной мере - их собственная: пьесу Праудин написал вместе с Натальей Скороход и аранжировал чеховский текст так причудливо, что его не всегда и признаешь. Из лирического рассказа о двоих он превратился в густонаселенный опус о несчастной и бессмысленной любви многих и многих.
Тут и жена Гурова (Татьяна Аптикеева), которая из московской эмансипированной интеллектуалки превращается в белолицую гейшу, своими страданиями напоминающую Чио Чио сан. Тут и некий господин Смирнов (Неведомский), соложенный из чеховских водевилей с их мрачно-комическими сентенциями, закомплексованый и явно влюбленный в г-жу Гурову толстяк. Он то сочувствует Гурову в его курортном романе, то ненавидит за измену, кидая на его жену взгляды в духе Соленого из "Трех сестер". Тут и г-н Иванов, который время от времени появляется из-за забора с романтической историей сначала любви, затем медового месяца в Венеции, и, наконец, смерти своей юной чахоточной жены.
Сам Гуров (Василий Реутов) здесь - вовсе не тот интеллигентный меланхолический москвич, каким играл его Алексей Баталов в старом фильме. Это вполне бодрый, гимнастического сложения ловелас и соблазнитель - обаятельный, знающий себе цену, умный и скучающий. Анна Сергеевна фон Дидериц, дама с собачкой (Александра Куликова), и впрямь является с настоящим шпицем и чередой блестящих платьев, накидок, шляпок и зонтиков (художник по костюмам Ирина Чередникова), с нервным дрожанием голоса и резкими движениями.
Если чеховские образы в "Даме с собачкой" меланхоличны, то праудинские - желчно-язвительны и мрачны. Чеховское море в Ореанде, на которое влюбленные у Чехова взирают как на образ вечности, заменено у Праудина кладбищем. Сцена первой любовной встречи, и у Чехова лишенная всякой романтики, у Праудина вовсе проводится на двух грузовых тележках, сдвинутых вместе. Когда Гуров, уже в Москве, бежит на свидание к Анне Сергеевне, на пути ему попадется отчаявшийся г-н Иванов, только что схоронивший жену. Да и само место действия - воспаленное собрание всех самых мрачных метафор русской культуры: провинциально-грязный или кладбищенский забор, палата №6, товарный вагон, теплушка, лагерь… Ряд этот можно было бы продолжить, если бы этого уже не сделал концептуально мыслящий Александр Орлов. Четвертая стена дощатого сарая, открытая в первом действии, постепенно завешивается досками до самого конца, полностью закрывая зеркало сцены, выдавливая двух возлюбленных за свои пределы. Выходит очень мрачно, совсем безнадежно - любовь как кладбище надежд, как заколоченное пространство жизни.
Оба они - Гуров и Анна Сергеевна - садятся в зал, лицом к заколоченной сцене, и обращают к ней свой вечный плач:
- Что-нибудь придумаем… - Как? Как?... Что-нибудь придумаем…
Так, как у Чехова, да не так. Не по форме - по сути Праудин аранжирует его как мрачного немецкого экспрессиониста, быть может, потому, что последними чеховскими словами были, как известно, Ich sterbe ("Я умираю").