Поделиться
Как правило, один ускоряет шаг, другой меняет вагон электрички, если сталкивается с человеком "без определенного места жительства" - от которого за версту несет бездомьем. Она - хрупкая, успешная, состоятельная женщина - останавливается. Зачем? Почему?
Дикий рынок, не церемонясь, одних отправил на социальное дно, других - вознес к деньгам, богатству. Но праведники и грешники, оказывается, присутствуют и там и тут, независимо от наличия кошелька. Бизнес-элита, политическая элита, звезды шоу-бизнеса сегодня прочно вошли в массовое сознание. И мало кто вспоминает пророческий афоризм отца российских экономических реформ Егора Гайдара: рынок без этики - это кошмар. Без элиты этической мы проиграем не кому-то - самим себе. Был период у нас в стране, когда у врачей появилась особая категория пациентов - жены новых русских. В закрытых клиниках опытные психологи приводили в чувство свихнувшихся от одиночества и количества денег дам. Одна из них каждый день меняла обои в своей спальне. Вторая пятнадцать раз в течение двух лет - школу своему отпрыску. Третья "увлеклась" рождением детей с помощью суррогатных мамочек.
Доктор Лиза, так называют Елизавету Глинку в Живом Журнале, тоже могла заняться чем-нибудь по-светски приятным. Но почему-то решила лечить бомжей, больных раком и СПИДом. "Почему?" - спрашиваю. "Людей люблю". И это подвижничество, к счастью, не остается незамеченным: 27 октября Лиза Глинка вместе с журналистом "Новой газеты" Зоей Ерошок стали дипломантами конкурса Артема Боровика "Честь. Мужество. Мастерство".
Доктор Лиза - представитель той тончайшей прослойки среди успешных людей, которая не испытывает пренебрежения к лузерам. Социальное партнерство для них не пафосный лозунг, а конкретные дела, требующие напряжения сил и воли. Ведь так легко переступить через упавшего, как через опавший лист, и пойти дальше по жизни, упруго и весело печатая шаг.
...Мы познакомились по телефону. Компанейский низкий голос. Времени на долгие сантименты нет:
- Хочешь посмотреть, как работаем? Приезжай в среду в пять на Павелецкий. Да не бойся ты. Мы маску дадим, перчатки. Не опаздывай.
Лиза и Петрович
Всего-то и опоздала на пять минут, а работа уже в разгаре: Лиза раздает еду. Она - хрупкая, с огромными глазищами, но очень деловая, не романтичная. Похожа на фронтового хирурга: время - жизнь. Бродяги (доктор не любит слова "бомжи") столпились вокруг двух термосов. Рядом Петрович - друг и коллега Лизы - разворачивает складной стол и выставляет на него лекарства и медикаменты.
Петрович - молодой, симпатичный. В ярко-голубых джинсах.
- Пришел ко мне из Первого московского хосписа, работает уже восьмой месяц. Врач-онколог, закончил 3-й мед.
Лизе некогда.
- Вчера, говорят, приходили к вам с Казанского вокзала, - начинаю знакомиться, - просили домой отправить - в Мурманск. Удалось?
- Угу.
- А кто на это деньги дает?
- Никто.
- То есть вы из своих?
- Да.
Вот так и общаемся. Не любит она всего того, чего мы, журналисты, ждем от разговоров с подобными людьми: ни историй душещипательных, мол, нашло просветление, решила с людьми делиться, ни сравнений каких-нибудь с известными благотворителями, а особенно - сюсюканий и всхлипываний над "бедными бомжами". Так и оборвала на полуслове, когда я припомнила другого Доктора, призревающего (через "и", по-старинному, как в слове "пригревающего") больных зэков в тюрьмах и на каторгах в позапрошлом веке. Сказала строго: "Доктор Гааз - святой, а я обыкновенная женщина". Однако разве не его принципы исповедует Лиза, когда кормит и лечит бомжей. "Необходимо справедливое отношение к виновному, сострадание к несчастному, призрение больного". Пафосно, конечно, но ведь про нее. Разве нет?
Насчет святости спорить не буду - ей виднее. Когда легендарный доктор умер, каторжане по всей Сибири собирали деньги, чтобы купить икону. А вот то, что Лиза обыкновенная, большой вопрос. Чем, скажите, принято сейчас заниматься женам обеспеченных людей? Ну, галерею завести можно, фитнес-центр, если на то пошло. Бывают чудачки, которые на детдома жертвуют. Но чтобы руками своими собственными гнойные раны перевязывать или раковых бомжей вытягивать - не про нас это, не про нас.
- Конечно, не всем подряд деньги даем, - это Лиза отвлеклась от очередного пациента. - Не тем, кому "надо". Им всем надо. Тем, кто погибнет. Смотрю и вижу: не переживет он зиму из-за болезней. Или просто убьют на вокзале.
Нет, в руки деньги, конечно, никому не дают: пропьют. Лиза кивает помощнику: иди возьми в кошельке. Тот идет к машине, берет, ведет бомжа на вокзал - вместе покупают билет. Или другая проблема: на паспорт фотографироваться нужно. Лиза за этим строго следит, чтобы с паспортами все были. Тоже бездомного под мышку и через дорогу под арку - там фотоателье. И Лизиных клиентов там уже знают: на фотографиях получаются неплохо, иной раз и не скажешь, что уже лет десять на улице живут.
Майрбек
и нарушители дисциплины
- Вот этот, - показывает на молодого бродягу-кавказца, - наверное, освободился только что. А денег на проезд домой теперь не дают. Ну что, скажите, с ним в Москве будет, со справкой, без денег, да еще и с такой внешностью? Забьют или свои, или милиция.
Лиза искоса рассматривает молодого человека, одновременно перевязывает и отчитывает пожилого бомжа:
- Почему в баню сегодня со всеми не пошел? Наши ходили, помылись. Дай-ка ножницы, - это она уже Петровичу. - Носки три года не снимал?
- Завтра в Днепре помоюсь, - отвечает старик и смотрит на Лизу глазами ребенка, ласковыми и голубыми. Он уже не помнит, как попал в Москву.
Под истлевшими носками открываются ноги, черные от струпьев и язв. Распространяется гангренозный запах. Я отшатываюсь и толкаю Петровича, который готовит бинты. "Только никаких эмоций на лице", - уговариваю себя. А Лиза невозмутима. Обрабатывает ноги йодом, бинтует.
Кавказец стоит в сторонке, безропотно ждет. Время от времени покрикивает на назойливых товарищей по несчастью, мол, не лезьте, сволочи, человек работает. Помогает. Лиза и это подмечает, говорит шепотом:
- Среди кавказцев почти нет бомжей, если и попадаются, то очень редко. Обычно вот такие, с чувством собственного достоинства. Машет ему рукой, зовет. Подходит деликатно и показывает паспорт: надо в Грозный. В один голос спрашиваем: "Чеченец?" Вскидывает глаза: "А что нам не помогаете?" Обе смущаемся: "Почему это?" Лиза расспрашивает, в чем проблема, и решает: "Надо купить билет".
В этот момент, как черт из табакерки, мужичок лет тридцати в толстовке с капюшоном. Видимо, принял меня за сотрудницу Лизиного фонда "Справедливая помощь", тараторит:
- Нас с подругой выгнали из больницы за аморальное поведение.
- Из какой?
- Из венерической. Сифилис у нас. Надо все-таки долечить.
Мужика оттесняет Лиза, вовремя заметив, что я остолбенела. Набирает номер телефона и начинает громко разговаривать с неким Андреем Олеговичем: мол, подойдут тут в приемный покой двое, уж возьмите, очень прошу.
- Это какой такой Андрей Олегович? - опасливо спрашивает завсегдатай вендиспансеров, - Такой маленький с усиками?
- Не маленький, а нормальный. И чтобы в последний раз такое, - с некоторыми Лиза строга.
Из интернет-дневника Лизы Глинки:
"Не так давно получила sms с одним словом "Ненавижу".
Ненависть разрушает в первую очередь ненавидящего, превращая даже не в руины, а в прах его жизнь. Как ветхая тряпка превращается в лохмотья. И не сшить ее, не собрать. Только пожалеть. В любом проявлении чувств нужна мера. И если этой меры нет, то пересекается барьер или граница, дальше которой - пустота. И пустоту эту потихоньку занимает созданный ненавистью ад. Из которого выбраться порой невозможно, как из трясины, которая тянет на дно. За словом своим, мне кажется, нужно следить, соблюдая основной закон медицины - noli nocere - не навреди. Себе и окружающим тебя. А суть - простая. Надо просто любить людей. Ненависть противоестественна".
Недавно вот такие ненавидящие ограбили Лизин фонд. Ничего путного, кроме старых компов, там и не было. А какой урон собственной душе: "Справедливая помощь" создан для обреченных больных, которым по разным причинам отказано в медицинской помощи. Какие на это могут быть причины? Да множество! Отсутствие страхового полиса, например. Какой там полис, когда паспорта часто нет. Или когда больной - не гражданин России: скажем, гастарбайтер заболевший.
- Или освободившиеся из тюрем, - продолжает перечислять Лиза, - которым негде жить и работать. Есть больные, которые лежат дома, онкологические. Выписали их из больницы или из хосписа, а там, если не знаете, только по 21 дню держат. Человек же умирает гораздо дольше. А если он одинок? А если нет денег не только на сиделку, но и на лекарства? Вот к ним мы приезжаем и помогаем. Сейчас у меня такая 36-летняя женщина с циррозом печени.
Или Даниил. 33 года. Редкое заболевание - аутоимунный лейкоэнцефалит. За год превратился в ребенка. Разучился говорить и обслуживать себя. Откликается на свое имя. Улыбается, если улыбнуться ему. Жмет в ответ руку, отворачивает голову к стене и закрывает глаза, если не хочет общаться. Показывает пальцем буквы, написанные на картонке, выражая свои просьбы. Они небольшие - пить или то, что после питья случается со всеми. Больше желаний нет. Если не выполнить одну из просьб - он начинает жалобно произносить звук "ИИИИИИИИИ". Мы провели с ним на вызове два часа. Мать, которая ухаживает за ним одна, проводит так 24 часа в сутки. В магазин выходит ночью, пока он спит. Если Даниил просыпается, то криком будит соседей. Социальный работник приходит один раз в неделю и приносит четыре килограмма еды. Это два пакета молока и два пакета сока. Наверное, это такой закон, чтобы четыре килограмма раз в неделю?
Руслан и Таня
Руслан. Человек абсолютно интеллигентной внешности и манер. Чистая одежда и ботинки. Больной СПИДом и гепатитом. Если честно, сначала я думала, что это свой брат - журналист: забежал на огонек выигрышной темы. Но Лиза начала пихать ему в сумку лекарства, включая преднизолон, детское питание и другие нужные в его положении вещи, а Петрович сказал мне на ухо: "Наркоман со стажем".
- С него я начала эту работу: именно к нему меня и вызвали. Я тогда работала одна, фонд только что появился, Петровича еще не было. Мне позвонили на мобильник и сообщили, что на остановке такой-то в пять вечера будет лежать больной бездомный человек, у которого предположительно рак печени. Я приехала к пяти, но его уже не было: увезли в больницу. Меня обступили другие бомжи с болячками и попросили помощи. Вот и устоялись наши среды, все бездомные знают: в пять будут кормить и лечить.
Руслан малообщительный. Другое дело, Таня. Если кто бывал в пионерском лагере, должен вспомнить: всегда найдутся такие активные и ответственные девочки, которые на подхвате у пионервожатой. Когда та занята, могут и почитать отряду, могут порядок в спальне навести, по-хозяйски и по-женски. Можно ей и денежки доверить: сбегает в ларек за газводой и аккуратно отчитается в сдаче. Вот примерно такая же Таня. Хлопочет вокруг волонтеров, когда они распределяют еду. В один пластмассовый контейнер (обычно в таких продают готовые салатики, отмечаю про себя, сглотнув слюну) наливали щи, а в другой клали плов. Ставят друг на друга, сверху - кусок хлеба и в таком многоэтажном виде передают в руки бомжу. Он отходит и благодарит: "Дай тебе бог здоровья и жениха хорошего, святая ты женщина". Идет в компанию бродяг неподалеку. Едят без выпивки, Лизу уважают, стесняются. Татьяна стоит на страже справедливости в распределении и очередности. Ее Лиза жестом выхватывает из толпы и дает поручение: к бомжам прибился еще совсем приличный мужик, говорит, из Тверской области. История обычная: с женой развелся, а в доме с ней жить боится, говорит, я нравом крут - могу убить, лучше от греха подальше. Подался в Москву: жить негде, работы нет. Вот Лиза просит Таню проводить его к соцработникам, может, устроят в приют - ничего там хорошего, конечно, нет, но все же крыша над головой.
Под занавес не могу удержаться от обывательского вопроса:
- Лиз, а как муж относится к твоей работе?
- Терпит.
Народ хочет знать
Доктор Лиза - культовая фигура российского "ЖЖ", ее блог - один из самых посещаемых. Вот о чем ее спрашивают интернет-поклонники:
- Кто ваш визажист?
- У меня его нет.
- Когда вы успели родить детей?
- Я очень старалась и успела.
- Какие у вас духи?
- Balmain de Balmain.
- Если бы вы были цветком, то каким?
- Лавандой.
- Ты правда, что ли, любишь всех?
- Нет, не правда. Некоторых я люблю особенно сильно.
- Сколько часов ночью спите?
- 5-6. Мне этого достаточно.
- Ты не боишься, что тебя прибьют когда-нибудь?
- Боюсь.