Поделиться
- Михаил Михайлович, вы считаете себя театральным или киношным актером?
- Конечно, театральным. Супертеатральным - в отличие от суперкиношного!
- Напишем приставку "супер", и сразу столько появится завистников, упрекающих в нескромности...
- "Супер" - от загруженности, а не от качества сыгранных ролей.
- Доводилось выступать в Беларуси?
- Много-много раз. Она как родной дом! Сейчас немножко реже приходится ездить, а в молодые и средние годы - часто. Мы выступали с Театром сатиры во всех крупных городах республики. Минск - театральнейший город из всех городов бывшей нашей общей страны. Белорусская публика - мировая! Она такая требовательная и замечательная. Мы были в республике и с концертами, и со спектаклями, у меня остались самые радостные впечатления от встречи с белорусами. Не так давно мы ехали на фестиваль в Прибалтику по Беларуси. Нас встречали в каждом населенном пункте как родных людей!
- Приходится петь белорусские песни?
- Мурлычем, как все! С удовольствием смотрю музыкальные фестивали, которые проводятся в Беларуси. Правда, в Витебск приглашения не получал: я иногда пою песни, но все-таки не профессиональный исполнитель.
- Миллионы зрителей знают вас как Пана Ведущего в "Кабачке 13 стульев". Чем вам дорог этот герой?
- Так получилось, что мы вторглись в передачу, когда было всего две телепрограммы - первая и вторая. По первой вели передачи из студии на Шаболовке. Я работал в те времена в Театре Ленинского комсомола. Передачу "Кабачок" придумал и привез из Польши Саша Белявский - чудесный артист. Он вел передачу почти год - каждый месяц. Потом его пригласили сниматься в роли Остапа Бендера в "Двенадцати стульях". Гайдай поснимал его, поснимал, и снял, заменил на Арчила Гомиашвилии. Вести "Кабачок" пригласили Андрея Миронова, но он отличался ото всех - по темпераменту, по подаче материала - и зрители его как-то не приняли. Тогда режиссер передачи Георгий Васильевич Зелинский из Театра сатиры пригласил меня. Я попробовал и пришелся телезрителям по вкусу, стал вести "Кабачок". В конечном итоге это сыграло большую роль в моей жизни: я поработал полгода на Малой Бронной и перешел в Театр сатиры, благодаря "Кабачку". Потом вел ее много лет.
- Правда ли, что чиновники, включая министра культуры Демичева, ждали ваш "Кабачок"?
- Однажды министр культуры Петр Нилович Демичев встречался с коллективом Театра сатиры: мы во главе с Валентином Николаевичем Плучеком пришли в кабинет к министру - тогда министерство культуры находилось на Арбате, в доме, где сейчас Дом актера. Когда мы чинно поднимались по лестнице к министру, дежурный, приметив артистическую группу, как крикнет: "Товарищ Державин, "Кабачок"-то когда будет?" Валентин Николаевич Плучек вмиг изменился в лице. Показывая на Плучека, я прикрыл ладонью рот: мол, тише, тише, не сейчас!
Мы вошли в кабинет - и вдруг Петр Нилович говорит, обращаясь ко мне: "Михаил, а когда будет снова "Кабачок 13 стульев"? Все расхохотались, наступила разрядка. Этот эпизод помог получить для театра какие-то послабления, что было крайне важно в те времена, Плучек, надо сказать, не любил эту передачу, он как-то ревностно относился к ней, называл нас "кабачкистами", хотя понимал, что передача приносит и театру известность и успех: зрители любили всех "панов"... Хотя были и казусы: например, в спектакле "Бремя решений" по пьесе Федора Бурлацкого о Карибском кризисе артисты-участники "Кабачка" играли представителей правящей Америки: Миронов - президента Кеннеди, я - министра обороны Макнамару, начальника штабов американской армии - Спартак Мишулин, кого-то еще - Зиновий Высоковский... Когда мы выходили на сцену, зрители шептали: "О, пан Ведущий! Пан Директор! Пан Зюзя!" Плучека это, конечно, бесило, но никуда не было деться: нас любили за передачу.
Вспоминаю, как мы репетировали: каждый выпуск - по месяцу-полтора. Электронного монтажа-то не было! Работали по секундомеру - тютелька в тютельку. К тому же запись должна была заканчиваться незадолго до начала вечернего спектакля в театре. Цейтнот создавал и комические, и серьезные ситуации: мы лихорадочно украдкой поглядывали на часы, а Зелинский, выглядывая из-за камеры, со страшным выражением лица зловещим шепотом призывал нас: "Веселей, еще веселей!"
- Небось, веселиться разрешали в рамках сценарного текста?
- Разумеется! Импровизация исключалась. Цензура не дремала. Но интонация, мимика, жест были в нашем распоряжении. И многим из нас, наверное, казалось, что мы ловко обводим цензоров вокруг пальца, намекая чисто актерскими средствами на политические типажи и ситуации, которые авторы миниатюр вовсе не имели в виду. А потом польских журналов стало не хватать, и мы все чаще стали использовать миниатюры и рассказы наших сатириков и юмористов...
- Что сейчас происходит с отечественным юмором?
- Многие артисты стали виртуозами - от пребывания на эстраде и в разговорном жанре. Сейчас немножко поругивают Женю Петросяна, а у него бывают удачные мастера в его программе. Я бы не хотел ругать его передачу: там много интересного подчас... С хорошими номерами выступают актеры и у Регины Дубовицкой. Хотя, замечу, юмористические программы сильно распустились. И все-таки мне нравятся хороший парень Юра Гальцев, Гена Ветров - разноплановый артист, чисто эстрадный. Я приветствую лучшие номера в программах...