Поделиться
Российская газета: В прошлом году в трех номерах журнала "Подъем" печатался ваш роман "Державин". Его герой был не только знаменитым пиитом, но и тамбовским губернатором, неподкупным государственником, грозой мздоимцев и казнокрадов. При жизнеописании Гаврилы Романовича вы пользовались документами или это полет фантазии?
Владимир Селиверстов: Не надо забывать, кто прибыл в Тамбов губернатором, а точнее правителем наместничества. Прибыл известный, обласканный властью пиит, фаворит Екатерины II, певец Фелицы, автор героической оды "Гром победы раздавайся, веселися славный россЕ", которая по сути дела была в то время гимном России. Поэтому Державин был уверен, что императрица в любом случае прикроет его проказыЕ
РГ: А что, Гаврила Романович был проказником?
Селиверстов: И проказником, и женолюбом! Ведь кроме героических од он сочинял еще и эротические стишки, причем весьма фривольные. К тому же он был весьма состоятельным человеком, у него было 1300 крепостных душ! В Тамбов он прибыл в генеральском чине, в звании действительного статского советника, что давало ему некоторую свободу действий. Но размах его борьбы с лихоимством, на мой взгляд, в значительной степени преувеличен, скорее всего, это выдумки коммунистических идеологов, пытавшихся сделать из него борца против самодержавия. Державин выполнял основную функцию правителя - беречь императорскую казну всеми способами. В Тамбове все чиновники, подчеркиваю, все, имели дело с казенными наличными деньгами и давали их в рост. То есть, говоря нынешним языком, прокручивали государственные средства, набивая собственный карман. Деньги в бюджет направлялись в казну раз в год, поэтому чиновники крутили ими, как хотели. Но Державин издал указ, по которому предписывалось сдавать деньги в казенную палату ежемесячно. И тем самым сделал всех чиновников нищими, как гоголевский Акакий Акакиевич. К тому же одним из предшественников Державина был генерал-губернатором Роман Илларионович Воронцов, которого в Тамбове звали Роман Большой карман. Он регулярно собирал с чиновников дань и закрывал глаза на их шалости. Кстати, в день 70-летия Воронцов получил от императрицы подарок - огромный пустой кошелек. И, расценив этот жест как намек, через три дня умер от огорчения. Державин же нарушил заведенный порядок, и восстановил против себя все местное чиновничество. Но по итогам 1787 года ни одна губерния не сдала в казну столько, сколько Тамбовская губерния! Искренних друзей у Державина не было, поэтому его легко, как говорится, съели.
РГ: Писательскую карьеру вы начали с повестей, в которых отразился ваш опыт работы в милиции, в частности, в должности начальника Знаменского райотдела. Известно, что львиная доля преступлений приходится на так называемую "бытовуху" - на преступления, совершенные "на почве неприязненных отношений", как пишут в протоколах. "Бытовуха" - это специфика российской ментальности или она имеет исключительно социальные корни?
Селиверстов: Многие сюжеты первых рассказов взяты из личного опыта. Мне часто звонят бывшие милиционеры: "Владимир Иванович, а я узнал себе, вот только здесь ты напрял, дело было не совсем такЕ". Хотя чаще всего я не описывал кого-либо конкретно. Что касается социальных корней "бытовухи", то здесь одно от другого отделить трудно. Практически все убийства в нашей стране, исключая заказные, случаются на бытовой почве. Но убийство убийству рознь. В моей милицейской практике был случай, когда потерпевшая, встретив своего насильника в театре через два года после преступления, убила его гипсовой вазой. И суд определил ей наказание в три года условно, признав, что подсудимая, увидев насильника, впала в состояние аффекта.
РГ: Что для вас писательство: удовольствие, долг или желание облечь в художественную увлекательную форму скучные документа, протоколы и донести их до читателя?
Селиверстов: Когда задумываешь новую вещь, то поначалу воспринимаешь тему как писательский долг. Когда начинаешь писать, незаметно для себя самого долг перерастает в удовольствие. Для меня скучных документов не бывает, все они разноцветные. Писательство для меня, скорее, сладкая каторгаЕ
РГ: Чем нас порадует в ближайшее время писатель Селиверстов?
Селиверстов: Сейчас в наборе находится роман "Державин", который весной выйдет отдельной книгой. А недавно мне позвонил главный редактор журнала "Подъем" Иван Иванович Евсеенко и сообщил, что в феврале выходит моя повесть о еще одном тамбовском губернаторе - Александре Михайловиче Безобразове. Знаменит он тем, что в начале XIX века спас Тамбов от полного уничтожения. Террористы тех времен во главе с бывшим вице-губернатором Гороховским, обидевшимся на власть за то, что его сняли с должности, всерьез пытались испепелить город дотла. Он нанимал сирот, которых много появилось после войны 1812 года, давал каждому по полтиннику и подбивал их на поджоги. Полностью выгорела Большая Астраханская улица, Комендантская - вся южная часть города. Но губернатор вовремя вмешался, арестовал зачинщиков и принял радикальные "огнегасительные меры". Сам Безобразов дожил до преклонных лет, он более 30 лет просидел в кресле министра государственного имущества. Сейчас интенсивно занимаюсь повествованием об основателе Тамбова воеводе Романе Боборыкине. Это был человек упрямый, волевой. Он даже пошел против указа царя Михаила Федоровича, повелевшего строить крепость Тамбов у реки Большая Липовица. Но Боборыкин по собственной инициативе заложил крепость там, где нынче располагается исторический центр города, сочтя, что для защиты южных границ России это место стратегически более выгодно.
РГ: А нет ли желания дать развернутое повествование о деяниях нынешнего губернатора Олега Бетина?
Селиверстов: Если иметь в виду не "протокольное", а художественное осмысление природы современной власти, то об этом иногда подумываю. И хотя дать объективную оценку времени, в котором живешь, дать трудно, попытка - не пыткаЕ Тем более, что мы наблюдаем лишь внешнюю сторону власти, и было бы интересно творческие исследовать скрытые пружины, что движут ее нынешними представителями.