"Для меня ясно, что это не бандиты..."

По этому закону сотни тысяч человек, подвергшихся репрессиям, были реабилитированы, но в основном это были лояльные граждане, обвиненные в том, что являлись врагами советской власти, действовали ненасильственными методами и не призывали к таковым. Однако реабилитация осужденных, осознанно и с оружием в руках боровшихся против большевиков, по этому закону практически невозможна.

К этим выводам я пришла, занимаясь реабилитацией участников восстаний и мятежей на территории бывшей Тамбовской губернии в годы Гражданской войны. Несмотря на Закон о реабилитации, принятый в конце 1991 года, самые ранние справки о реабилитации крестьян-участников восстаний, обнаруженные мною, датированы январем 1993 года. Видимо, к тому времени вопрос о том, имели ли право крестьяне взяться за оружие, защищая свои семьи от голода и разорения, у политического руководства страны вызвал положительный отклик.

Частично реабилитация участников крестьянских восстаний проходила в 1993-1995 годах, но так как большинство повстанцев были осуждены как "бандиты", то в отношении них было сложно применить нормы закона: с одной стороны было явное политическое противостояние, с другой стороны формально они осуждены не по политическим, а по уголовным основаниям.

В конце 1996 года вышел Указ президента "О крестьянских восстаниях", снимавший разночтения в трактовке закона о реабилитации и осудивший репрессии в отношении участников крестьянских восстаний. Указ разъяснял, что крестьян - участников восстаний нельзя считать бандитами. Впоследствии, до конца девяностых годов, проходила активная реабилитация, а затем она продолжилась лишь по мере случайного выявления дел с нереабилитированными участниками восстаний.

Сейчас процесс реабилитации носит заявительный характер и пересмотр дел происходит по обращениям. Дела этой категории до сих пор полностью не пересмотрены и сейчас при обращении с заявлением о реабилитации отказы стали встречаться все чаще. К примеру, проблемой в реабилитации порой является установление самого факта политической репрессии. В документообороте времен Гражданской войны множество документов были утрачены, и не удивительно что встречаются дела, по которым бывшие арестованные не реабилитированы, потому что в деле нет бумаг, доказывающих факт применения к ним репрессии.

Такая ситуация сложилась по делу дворянина, статского советника, бывшего депутата городской думы Тамбова, Е.А. Загряжского. Он был обвинен в участии и руководстве контрреволюционным выступлением в Тамбове в 1918 году и бессудно расстрелян по решению тамбовской губернской чрезвычайной комиссии. В деле не оказалось ни акта о расстреле, ни постановления комиссии. Несмотря на представленные в прокуратуру заверенные копии газеты "Известия" с напечатанным от имени тамбовской ГубЧК извещением о расстреле Загряжского за активное участие в мятеже от 3 июля 1918 года, прокуратура отказала в реабилитации.

Сложнее выглядит ситуация, когда работники прокуратуры, привыкшие к укоренившимся в сознании людей советскими версиями событий, рассматривают дело о реабилитации поверхностно и отказывают в ней, не вникая в откровенно слабую доказательную базу, представленную по делу. В числе таких нереабилитированных - братья Меркуловы: Ефрем, Павел и Тимофей, эсеры, участники крестьянского движения в Тамбовской губернии с 1906 года. Братьев обвинили в убийстве председателя комитета бедноты Игумнова в сентябре 1918 года и в убийстве с ограблением группы советских служащих из пяти человек, в том числе, председателя уездного комитета большевиков, перевозивших крупную сумму денег.

Все советское время существовала единственная версия событий: эсеро-бандиты убили советских работников. Но удалось установить, что по факту убийству Игумнова проведенным дознанием впоследствии было установлено, что оно совершено жителем этого же села Феоктистовым. Но в деле Меркуловых это не отражено.

По второму обвинению, в нападении в октябре 1918 года на автомобиль высокопоставленных большевиков, перевозивших крупную сумму денег, у братьев Меркуловых не было никаких шансов оправдаться. Хотя еще в день убийства оперативно прибывшие на место преступления члены следственной комиссии обратили внимание на путанные показания единственного выжившего из ехавших на автомобиле - командира отряда по борьбе с контрреволюцией при моршанской чрезвычайной комиссии товарища Фалеева.

На соучастие Фалеева в нападении указывало то, что он ехал на автомобиле с погибшими из Тамбова и знал, что на нем перевозится крупная сумма денег. В пути автомобиль сломался, и пассажиры вернулись в Тамбов за другим автомобилем, а Фалеев остался их дожидаться недалеко от места нападения и мог его организовать с целью ограбления. При конвоировании 40 арестованных Фалеев расстрелял двух ключевых свидетелей, давших показания против него. Собранные следователями по горячим следам улики, первоначальные показания свидетелей и самого Фалеева указывали на его виновность и все ожидали его ареста, но это не отвечало политической задаче руководства губернии...

Политических противников большевиков в свое время лишили права на цивилизованный суд, приговор в отношении двух братьев был вынесен заочно, а третьего расстреляли за то, что он не совершал и вины не признавал. Теперь для восстановления их прав необходимо, чтобы прокуратура подошла к рассмотрению дела без предвзятости. По сложившейся практике, в следственных делах того времени у повстанцев указывался не истинный мотив репрессий, а подменный, который больше устраивал власть и суды: участникам крестьянских восстаний вменяли участие в бандформированиях, хотя мотив был - выступление против советской власти.

Большевистская идеология трактовала крестьянские протесты против насильственного изъятия хлеба как "кулацкие", а попытки вооруженного сопротивления как "бандитизм". Вся эта терминология прочно вошла в официальный язык и всю советскую документацию. Несмотря на Указ президента "О крестьянских восстаниях", разъясняющий недопустимость применения этого определения к крестьянам, она до сих пор возникает в современном документообороте. Поэтому сложнейшей проблемой реабилитации остается то, что термин "бандитизм" по-прежнему применяктся в отношении участников восстаний.

Показателен случай по реабилитации группы антоновского восстания и сочувствующих им, арестованных в Москве летом 1921 года. Запрос на реабилитацию трех центральных фигур подавался мною в 2011-м году. Это политрук партизанской армии И.Е. Ишин, начальник контрразведки Н.Я. Герасев и кадет Д.Ф. Федоров. А в 2019-м я обратилась с запросом о реабилитации крестьян-бойцов 2-й армии, поехавших в Тулу за оружием. На оба заявления прокуратура ответила отказом, мотивируя его пунктом "в" ст. 4 Закона о реабилитации ("организация бандформирований, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия"). При этом не было принято во внимание требование применить к участникам крестьянских восстаний Указ президента России N 931 от 18 июня 1996 года, в котором сказано, что восставшие "не могут быть признаны участниками бандформирований".

Нелепым выглядит получившийся юридический казус с рядовыми крестьянами-повстанцами, которых нельзя считать бандитами, и их лидерами, признанными современным судом организаторами бандитов. Закон о реабилитации в зависимости от политической конъюнктуры применяется различно: по моим данным, среди повстанцев в 1990-е годы реабилитированы три командира полка партизанской армии Тамбовского края, два их помощника, три политрука, начальник штаба 1-й партизанской армии, члены губкома и райкомов Союзов Трудового Крестьянства, руководитель волостной милиции повстанческого района.

То есть их участие в руководстве и организации повстанческих структур не повлекло в 1990-х годах отказа в реабилитации. Поданное через восемь лет заявление о реабилитации других осужденных по этому же делу, рядовых участников восстания, не было удовлетворено из-за "участия в бандитском движении". В этом заявлении была просьба реабилитировать повстанцев, поехавших за оружием в Тулу и задержанных в Москве. Такая же группа, выехавшая с ними одновременно и с теми же целями, была задержана в Воронеже. В 1995 году все оружейные курьеры воронежской группы были реабилитированы Тамбовской прокуратурой...

Стоит обратить внимание, что судьи и прокуроры в последние десять лет более радикальны в своих оценках, чем участники тех событий со стороны советской власти. Так, например, руководитель тамбовской губернской чрезвычайной комиссии Траскович, оценивая причины восстания в 1921 году, заявлял: "Для меня ясно, что это не бандиты, занимающиеся грабежами и разбоями, а правильная организация, ставящая своей целью свергнуть Советскую власть".

Главкому Вооруженных Сил РСФСР Сергею Каменеву докладывали с места событий: "В Тамбовской губернии не бандитизм, а крестьянское восстание, захватившее широкие слои крестьянства".

Отказ в реабилитации по этому делу ярко высвечивает вернувшуюся к нам советскую версию событий: бандиты и уголовники обманули неграмотных крестьян и затащили их в банду, а советская власть вернула заблудших крестьян к мирной жизни.

Сейчас необходимо декриминализировать вооруженное сопротивление в годы Гражданской войны, дать возможность признания факта политической репрессии по свидетельским показаниям или иным документам, закончить пересмотр всех дел, признать осужденных за участие в повстанческом движении дезертиров из рядов Красной Армии в годы гражданской войны жертвами политических репрессий, создать единую государственную базу реабилитированных лиц, с передачей всех данных по ним из МВД, ФСБ и прокуратуры.

Все эти меры возможно проводить только если на законодательном уровне будет дана моральная и правовая оценка вооруженного захвата власти большевиками 25 октября 1917 года, ареста легитимного Временного правительства, последующего силового разгона всенародно избранного Учредительного Собрания и расстрелов мирных демонстраций в его защиту.