"Главное достижение современной науки - разработка вакцин против COVID-19"

"Кот Шрёдингера" взял интервью у лауреата Нобелевской премии по химии Сидни Олтмена. Он выступал с лекцией на Всероссийском фестивале NAUKA 0+, а накануне мы задали ему несколько вопросов.

В энциклопедиях про Олтмена пишут: "американский учёный канадского происхождения". Он действительно родился в Монреале, а потом переехал работать в США. Но корни у него, можно сказать, российские. Мать родилась в Польше, которая в то время входила в состав Российской империи. Она была ткачихой в Белостоке, а в восемнадцать лет эмигрировала в Канаду. Отец в молодости жил на Украине, работал в колхозе, откуда сумел перебраться в Монреаль.

Скорее всего, именно от родителей Сидни Олтмен унаследовал готовность много трудиться и не останавливаться, даже если работа не сразу приносит результат. В 1989 году он и Томас Чех получили Нобелевскую премию по химии "за открытие каталитических свойств рибонуклеиновых кислот". Для человека, далёкого от биохимии, звучит не очень понятно. Если объяснять максимально просто, то речь идёт об уникальных свойствах молекул РНК. Они могут одновременно быть носителями информации, подобно ДНК, и, подобно белкам, выступать в роли катализатора для ключевых биохимических реакций. Это открытие укрепило позиции гипотезы об РНК-мире - первоначальной стадии, когда всё живое основывалось именно на РНК, а не ДНК.

Ваш отец приехал в Канаду из СССР, мать - из Польши, которая раньше входила в Российскую империю. Чувствуете ли вы культурную связь с нашей страной?

Мои родители эмигрировали, потому что жизнь на родине была очень тяжёлой. Однако у меня действительно особое отношение к России: я глубоко интересуюсь русской литературой и историей. Я внимательно слушал, что рассказывал отец, впрочем, он говорил о жизни в России не слишком охотно.

В 2013 году вы выиграли российский мегагрант и стали научным руководителем лаборатории в Новосибирске. Что вы считаете основным результатом этого проекта?

Я приехал в Новосибирск, получив щедрый грант правительства России. К счастью, я смог помочь группе химиков и биологов собраться вместе в Институте химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН, чтобы получить ценные данные об использовании химически модифицированных нуклеотидов.

Сидни Олтмен на пресс-конференции по поводу получения Нобелевской премии по химии, 1989-й год Фото: AP Photo / Bob Child

Ваше открытие, удостоенное Нобелевской премии, сделало популярной гипотезу о мире РНК. Насколько вы сами уверены, что жизнь возникла именно так - с помощью каталитических РНК, помогающих создавать копии других РНК?

Да, мои и Томаса Чеха открытия сформировали представление о мире РНК. Но вопрос о происхождения жизни по-прежнему открыт. До сих пор не известно, как возникли примитивные РНК, откуда взялись первые бактерии - появились они на Земле или были занесены к нам из космоса метеоритом или кометой.

Вы уделяете много времени изучению диабета и его потенциальных методов лечения. Как скоро появится технология, которая сделает ненужными ежедневные инъекции инсулина?

Изучение диабета не основная моя тема. Но я сам страдаю от этой болезни и поэтому стараюсь следить за научной литературой, держу связь с исследовательской компанией, которая занимается этой темой. И я надеюсь, что в ближайшие пять лет появится новый метод, который будет эффективнее, чем постоянные инъекции инсулина.

Какой научный прорыв в XXI веке вы считаете наиболее значимым?

Для меня очевидно, что самое важное приложение науки - это быстрая разработка вакцин против COVID-19. Мы спасли тысячи жизней с помощью вакцин!

Что вообще самое важное в современной науке?

Я страстно верю в беспрепятственное использование науки для распространения знаний и расширения контактов между народами. Я против политического вмешательства в научную деятельность и нелепых действий правительств или отдельных лиц, пытающихся контролировать науку.