В апреле в России начался призыв на военную службу. В ряды российской армии встанут почти 135 тысяч новобранцев. А как проходил призыв в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию век назад - в 1918-м. Наш автор рассматривает это на примере Боровского уезда Калужской губернии.
ТАСС
После прихода к власти большевики вели борьбу с белыми, с крестьянскими мятежами, нацеливались на мировую революцию - чтобы "землю крестьянам в Гренаде отдать". Основным фактором успеха было создание армии. Уже в январе 1918-го Совнарком РСФСР принял декрет "Об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА)".
Типичную картину добровольной мобилизации в армию в одном из сел Боровского уезда рисует такой документ, как "Протокол Собрания Спасопрогнаньского Волисполкома с участием уездных представителей товарищей Матвеичева и Шмелева и явившихся на собрание лиц от 18 до 35 лет". Дело происходило 1 июня 1919 года. После речи товарища Шмелева добровольцев записаться в армию среди присутствующих не оказалось. В итоге составили список из 42 человек, провели жеребьевку, по итогам которой в армию призвали 20 человек.
Еще в июне 1918-го было выпущено постановление о принудительном наборе в РККА, а при военных комиссариатах учредили спецкомиссии по борьбе с дезертирством. На 1-м Съезде председателей уездных комиссий Калужской губернии в октябре 1919-го констатировали: "Политического воспитания среди красноармейцев абсолютно нет, ибо красноармейцы бегут из частей по 600-700 человек в сутки, политические работники не на своей высоте, и может получиться, что после речей этих ораторов солдаты с оружием в руках пойдут против советской власти..."
Для отлова уклонистов создали карательные отряды. Когда и они не справлялись с задачей, привлекали всех, кто был способен исполнять приказы. Например, в циркуляре из Москвы в Калугу предписывалось воспользоваться продотрядами "для ловли дезертиров и уклонившихся". Далее последовала телеграмма из Калуги в Боровск. В которой указывалось на необходимость "скорейшей ликвидации дезертирства" с привлечением нарядов военизированной охраны, работающих в уездах "по выкачке хлеба".
По данным к марту 1919-го из 7500 призывников в Калужской губернии не явились по повестке 6400 человек. С 22 по 27 августа того же года отловлен 5171 дезертир, с 1 по 15 октября - 4584, с 15 по 30 ноября - 1121. Это цифры из сборника "Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918 - 1939").
Отловленных дезертиров под конвоем отправляли в распоряжение различных комендатур, сборных частей изоляторов, в отделы труда Калуги, Боровска, Москвы. Тем не менее, в 1921 году из 208 боровских подконвойных дезертиров 35 в дороге совершили побег. Бежали, несмотря на то, что в случае поимки грозил расстрел.
Чтобы принудить дезертиров к добровольной явке, у их семей конфисковывали имущество. Председатель комиссии по борьбе с дезертирством Лучкин отчитывался: "В течение недели явились добровольно 55 человек, задержано 19, работа проходит пока в двух волостях, Ильинской и Серединской, в последней дезертиры продолжают скрываться, что и заставило произвести конфискацию части имущества дезертиров. Конфисковано 6 лошадей с повозками, 6 пудов 9 фунтов ржи и 4 пуда 11 фунтов муки и 1 швейная машина..."
В 1921 году конфискации произведены в 82 семьях. В 18 случаях конфисковывать оказалось нечего, поэтому дела передали в суд. Вводилась упреждающая подписка. Выглядело это примерно так: "Я, нижеподписавшаяся гражданка города Боровска Анисья Ивановна Капырина, даю подписку, что муж мой Алексей Капырин в настоящее время служит в городе Калуге в отдельном рабочем батальоне, а если окажется действительно, что муж мой дезертир, я решаюся имущества, принадлежащего мне. Гражданка гор. Боровска Анисья Капырина. 1919 год 31 августа".
Помогало ли население властям при борьбе с дезертирством? В одном из документов говорится о прибывшем из Калуги в Боровск отряде для ловли дезертиров: "Во время ловли, где население сопротивлялось в выдаче дезертиров, было приступлено к конфискации имущества, после чего дезертиры явились сами добровольно".
Некоторые граждане, опасаясь наказания, а то и добровольно, сообщали властям о дезертирах. Вот одно из сообщений: "Примите меры за дезертирами. Это будит в Кривской волости. В деревни Тимашова 7 человек. В деревни Сороковети 6 человек. Ночю находются в лесу, а днем они навсегда косють на лугу. Их можно навсегда поймать утром напокоси. Мы говорили Вашим членам по дезертирству, но они почему такое не принимают меры. Или некогда, а можибыть красноармейцев нету лишних. Сообчайт Крючков. Делов очин много. Всего 13 человек".
Судам предписывалось рассматривать, в первую очередь, дела дезертиров. Так Бученков Василий из деревни Жилетово за неявку на поверочный сбор был приговорен к штрафу в 5000 рублей (условно). Гвоздев Степан из Курчино, четыре месяца не являвшийся на призывной пункт, направлен в штрафную часть на две недели. Николаев Иван из Болдакова, на счету которого пять побегов, лишен свободы на пять месяцев.
Меры наказания мягкие, порой условные, смягчавшиеся амнистией, "дарованной" в ознаменование годовщин революции, праздников трудящихся. Иначе формировать армию было бы совсем не из кого.
В Боровском районе различным наказаниям в 1920-м году подверглись 348 дезертиров, в 1921-м - 347, в 1922-м - 122.
Слово "дезертир" используется обычно в контексте уголовно-наказуемого явления и применяется ко множеству случаев - от слабоволия и трусости до паникерства. Дезертиры же, не желавшие участвовать в братоубийственной войне, - пацифисты, чего власть не желала признавать. На Съезде председателей комиссий по борьбе с дезертирством констатировали: "Трижды пытались собрать междуведомственное совещание из представителей разных учреждений для контакта в работе и выяснения причин дезертирства и их устранить, но созвать его так и не удалось. Причины дезертирства остались невыясненными".
Полагаю, осужденные дезертиры-пацифисты РККА подлежат реабилитации. Но Главная военная прокуратура считает иначе и отклоняет все доводы в пользу реабилитации, вернее, не считает нужным их опровергать...
Публикация основана на материалах фондов Р-526 и Р-819 Госархива Калужской области.