Почему Гоголь обещал, что Александр Сергеевич явится нам через 200 лет

Pro

Павел Басинский, писатель, литературный критик:

Гоголь был абсолютно прав. Просто мы понимаем его слова неправильно и слишком буквально. Дескать, через 200 лет явится русский человек, подобный Пушкину.

Гоголь, конечно, был тот еще абсурдист, но вряд ли он это имел в виду. Ведь тогда получается, что Пушкин - это тот, кто явится через 200 лет. Да он уже явился! Зачем ему являться еще раз через 200 лет? А 200 лет мы чем занимались?

Гоголь говорил о "русском человеке в его развитии".

И тут нужно обозначить ряд принципиальных вещей.

Слово "прогресс" почему-то стало у нас немодным, а слово "либерал" в последнее время стало и вовсе ругательным. Но "прогресс" означает всего лишь развитие, а "либерализм" - это всего лишь требование свободы для развития общества. Мы, что, отказываемся от этих категорий? Мы хотим жить во времена Ивана Грозного под названием "Святая Русь"? Или хотим вернуться обратно в XIX столетие под не менее красивым названием "Золотой век"?

Однажды на книжной ярмарке Владимира Познера спросили: в каком столетии он предпочел бы жить? Он сказал: в эпоху Возрождения. Вот интересно: в качестве кого он представляет себя в том времени? Наверняка в качестве поэта, художника. А почему не крестьянина, не ремесленника, которые гнули спину на знать?

Так же и те, кто грезит о "Золотом веке", наверняка видят себя аристократами на балу князя Гагарина, а не крепостными в прокопченных от дыма избах.

Наши великие писатели XIX века все были в лучшем смысле слова "прогрессистами" и "либералами". Они мечтали не о том, чтобы Россия катилась назад, а чтобы она развивалась. На пути просвещения, народного образования и - да-да! - обретения "свобод". Ровно 155 лет в феврале (по старому стилю) 1861 года лучшие русские люди добились отмены крепостного права. То есть такого состояния общества, когда людей продавали, как свиней. Давайте вспомним об этом великом событии, а не том, как вальсировали на балу у князя Гагарина.

Во время советской власти, которую я вовсе не считаю каким-то кромешным адом, мы добились всеобщего образования и возможности представителям из любых социальных слоев - крестьян, рабочих - становиться интеллигенцией и составлять те самые "элиты", о которых пишет Вирабов. И, без сомнения, это было колоссальным прогрессом!

Сегодня пришло поколение "непуганых" молодых людей. Хороши они или плохи, мы еще увидим. Но эти люди, хотим мы того или нет, привыкли жить в мире без границ, в мире легкой доступности любой информации и в мире, в котором возможно любое высказывание через социальные сети, минуя цензуру и "начальство". К этому миру, да, нужно привыкать. И я лично в социальные сети не хожу. А на комсомольские собрания ходил. Но больше не хочу.

И никто Пушкина в социальных сетях не "забанит". Его там больше, чем кого бы то ни было. Его вообще удивительно много. Он стал как бы эталоном русского человека. Я лично не знаю людей, у которых есть возражения против Пушкина. Об этом Сергей Есенин чудесно написал: "Мечтая о могучем даре / Того, кто русской стал судьбой, / Стою я на Тверском бульваре, / Стою и говорю с собой".

Да, мы говорим с Пушкиным, как с самими собой. 100 лет после смерти, 200, 300. И так далее.

Contra

Игорь Вирабов, обозреватель "РГ":

Конечно, Гоголь не имел в виду "реинкарнацию" Александра Сергеевича, да и "клонирование" отмел бы как человек набожный. Хотя писатели давно превратили это в игру "вернем Александра Сергеевича". Веселое же имя Пушкин

- это еще Блок сказал.

Возможно, Николай Васильевич, если и имел в виду что-то волшебное, просто надеялся, что через 200 лет воздух в обществе будет иным, атмосфера, которая не душит, среда, которая не травит "русского человека в его развитии".

Все знают назубок: Пушкин поэт любимый и чтимый народом. Но кто он, современный Пушкину "народ"? Абсолютное большинство населения в том веке крепостное и неграмотное. Читающий народ - это элиты, образованное общество, бомонды и служивые при чинах, при деньгах и при власти. Как ни парадоксально, эти самые "элиты" и имел в виду Гоголь, когда говорил, что "общество от него отвернулось". Не видели в Пушкине (речь не о друзьях и приятелях) "своего".

Вот отчего все же так и не нашли авторов анонимных пасквилей, ставших последней каплей, поводом к дуэли Пушкина? От разных объяснений лишь сильней ощущение: тайны какие-то неслучайные. Круги узки, и ниточки вились вокруг одних и тех же элитных петербургских салонов.

Первое собрание сочинений, 11 томов, изданных с царского одобрения в 1837 - 1841 годах, пытались распространять по подписке, в том числе по разнарядкам сверху. Пермский губернатор Огарев, получив из министерства внутренних дел 10 билетов на подписку, сунул их куда-то в дальний ящик, а через пять месяцев вспомнил и вернул министру Блудову: желающих, мол, нету... Каждый том этого издания выходил тиражом в одну-две тысячи. К концу XIX века тиражи новых пушкинских изданий доросли аж до 15 тысяч.

А дальше... Боже упаси от умозаключений, но что за нестыковка: дальше пришла неправедная власть, и в 1937 году (к 100-летию смерти) большой однотомник разлетелся тиражом в 500 тыс. А еще спустя полвека, в 87-м, чернь распоясалась настолько, что раскупила и трехтомник Пушкина, тиражом 10 млн 700 тыс.

"В поле бес нас водит, видно". То ли дело теперь, когда вернулись к благодатной старине: и тиражи пожиже, и цены неприступней. Пушкина вернули "избранным"? Вопрос - об этом ли Гоголь мечтал?

Все вновь по кругу: так ведь было всегда, каждый лагерь, любая идейная кочка приспосабливала поэта к собственной нужде. Пушкин удобен, как трансформер.

Ну да, Пушкин, по Вяземскому, "часто был эолова арфа либерализма на пиршествах молодежи". Но стоит записать поэта в "либералы", он тут же ответит, как когда-то Чаадаеву: да-да, "я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя" - "хотя"... Вот это вот "хотя" он говорит как совершеннейший "крымнаш", противный нынешнему "либералу": "Хотя лично я сердечно привязан к государю". И дальше, вовсе как последний "патриот": "но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал". Зачем такого возвращать?

Мы только раззадорились строительством чего-то невнятно-олигархического, разомлели от богоизбранности новых купцов-аристократов, как Пушкин снова о своем: "Что значит аристократия породы и богатства в сравнении с аристократией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли". А это как же понимать? Если он такой умный, почему он был такой бедный!

Мы тут рады Википедии, сменившей проклятую систему образования, а Пушкин может ведь свалиться на завсегдатаев соцсетей, увидев в них (как когда-то в прогрессивном Радищеве) "невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему". Пушкин не Пушкин - а таких соцсети быстро "забанят".

У Набокова в романе "Дар" вымышленный мемуарист Сухощеков разыграл некоего Ч., который давно в России не был и о смерти Пушкина не знал. В театре (давали "Отелло") выдал за поэта случайного старика с растрепанными баками. Ч. поверил: ну и ладно. Зато у самого мистификатора мурашки по спине: "Что если это и впрямь Пушкин". А если правда - живой?

Нет, нет, зачем нам такое. И без того нервы совсем ни к черту.