Поделиться
Он мне стал интересен в "Бесславных ублюдках", которые я пересмотрел дважды, получая все возрастающее удовольствие (большинство фанов считают их неудачей). Теперь оттягивал просмотр "Восьмерки", заранее скучая от перспективы опять увидеть фонтаны крови, - но первые же гениальные кадры сграбастали и уже не отпустили. Из кино Тарантино исчезает то, чем он прикормил поклонников - по-детски неосознанный цинизм. Автор стал мудрее, он даже допускает в свои фильмы скрытые моралите. Иными словами, возвращается в лоно нормального и, при всем натурализме деталей (фонтаны крови на месте), - гуманистического искусства, где есть что пережить и о чем подумать.
Стандартный и сам по себе малоинтересный сюжет становится неважен - смысл действа несут в себе его детали, ритмы, паузы, сокрушительная музыка Морриконе и фантастический оператор, трехкратный оскаровский лауреат Роберт Ричардсон. Изжив наконец пору телячьей вздрюченности и став осмысленным, талант обрел важные опоры, перестал тешиться самодемонстрацией и оказался лишь средством для главного - сообщить людям нечто такое, что видит только большой художник. Приходу фильма предшествовали катаклизмы. Тарантино грозил уйти из кино после съемок своей десятой картины (сняв к тому времени 16). Кристоф Вальц отказался от роли и был заменен Куртом Расселом. Тщательно засекреченный сценарий украли и выложили в интернет. Фильм обозначен как "Восьмой фильм Тарантино", хотя на самом деле стал семнадцатым. Обозначение апеллирует к "8 1/2" Феллини, название - к "Великолепной семерке" Стерджеса.
Все подчеркивает игровой и синефильский характер предприятия. Как известно, Тарантино провел юность в видеолавке, где насмотрелся старого кино от Джона Форда до спагетти-вестернов. Изучил их приемы - впитал в себя, как ауру родного пейзажа. Все его картины - в какой-то степени оммаж старым лентам и вариации на их темы и стили. В "Омерзительной восьмерке" он довел метод до совершенства. Его максимализм потребовал даже аутентичных инструментов: старой оптики и 70-миллиметровой пленки формата Ultra Panavision 70 process, который не использовался со времен "Бен Гура". Что затруднило показ картины в кинотеатрах, где нужных проекторов давно нет. И, конечно, это оммаж уже времен видеоигр, где пуляние из каждого угла - расхожее дело, а человеческие фигурки - фишки, их не жалко. Это оммаж эпохи все более полного слияния общества с криминалом. Времен, перевернувшихся оверкиль, и вот тот самый "ниггер", которому в старых вестернах вообще не было места, становится самым значительным героем - чернокожий герой Гражданской войны, а ныне "охотник за головами" Маркус (Сэмюэль Джексон). Достойный ему партнер по "бизнесу"- Тим Рут (Курт Рассел), который везет на казнь закоренелую убийцу Дэйзи (зверькоподобная, неузнаваемая под кровоподтеками Дженнифер Джейсон Ли - "Оскара" ей, "Оскара"!).
Тарантино играет, выворачивая все наизнанку, не только в старое кино, но и в театр. Конструкция фильма сродни театральному спектаклю. В нем есть увертюра, блестяще прописанная Эннио Морриконе - она звучит на фоне величественных просторов Вайоминга, задавая действу и ритмы иного века, и тон нарастающей угрозы. Действие замкнуто в пространстве одной, по-театральному условной декорации и развивается в реальном времени. Как в старой пьесе, судьба стягивает героев к нужному часу в нужное место, а диалоги носят отточенно литературный характер. Персонажи - в снежной ловушке, поклон Агате Кристи. А так как действие происходит после войны, то в сарае смоделирована и "линия фронта".
Больше часа все строится на развитии отношений, юморе диалогов и счастливом ожидании дальнейшего - идет разговорный фильм, где до первого "экшна" еще надо дожить. Есть разбивка на сцены, когда "закроется занавес", обозначив временной скачок, сменятся "декорации", явятся новые герои. Есть и "антракт" - после того, как интрига достигнет апогея и прольется первая кровь. А однажды герой Джексона примерит маску Эркюля Пуаро - пойдет немножко детектива. Актерская манера эксцентрична, как на сцене, играют "вкусно", наслаждаясь и подмигивая зрителю (в какой-то момент я вспомнил шарнирного Ролана Быкова в "Женитьбе Бальзаминова"). И героям, получившим смертную рану, дарован эффектный монолог, на крещендо оборванный пулею.
Это все - театр. И это идеальное кино. Где еще увидишь такую перестрелку взглядами, гримасками, ухмылками, реакциями! Что еще передаст глубокомысленность каждого персонажа, когда слышно, как скрежещут в мозгах шестеренки! Где еще найдешь столь артистично обработанный саундтрек, когда даже шлепанье копыт по снегу вплетается в симфонию пурги и угрозы! Оператор творит чудеса в непривычном формате сверхширокого кадра. Зритель вряд ли заметит, как в диалогах фокус зрения переходит от персонажа к персонажу - но это и создает напряжение, образует визуальную драматургию сцены. Благодаря этому приему мы так погружены в диалог, так ловим реакции собеседников, и эти детали нам интереснее реплик.
Фильм открыт для толкований. Кому-то он кажется злой пародией на американскую демократию, кому-то - отпеванием человечества. Но его сила в отсутствии прямых намеков и аллюзий. Просто эта игра идеально отразила срез современного сознания, способного даже снежно чистый и самим Христом освященный пейзаж обратить в кровавое месиво. Шекспирова гора трупов и ослепительный финальный аккорд с письмом Линкольна завершают эту трагедию сознания - и, следовательно, бытия. Кажется, я обошелся без спойлеров - они здесь были бы непростительны.