Поделиться
Александр Сергеевич, обратила внимание на молодую пару у дверей вашего кабинета. Он бережно поглаживал ее руку. Было заметно, что у женщины удалена грудь. Вы оперировали эту женщину. Вы сказали о ее онкологическом диагнозе мужу? Вообще вы говорите мужьям о том, что следствием лечения заболевания может стать удаление молочной железы?
Александр Бурлаков: Это всегда непросто. Говорить или не говорить кому-либо о диагнозе, решает сама пациентка. И сообщать эту информацию кому бы то ни было, даже мужу, без ее ведома мы не имеем права.
Но муж же все равно узнает - такое скрыть невозможно.
Александр Бурлаков: Узнает. Но как и когда, решит сама пациентка.
Вы часто сталкиваетесь с этой проблемой. Случается, что удаление груди приводит к распаду семьи?
Александр Бурлаков: Не могу ответить однозначно. Обычно, если в семье все хорошо, то мне говорят: была бы жива. С грудью или без, уже не так важно. Хотя бывают исключения, от этого никуда не денешься. Онколог, впрочем, и врач любой другой специализации, но думаю, все-таки онколог особенно, должен быть психологом, должен уметь говорить не только с пациентом, но и с его близкими.
Но этому не учат в вузах. Время работы медиков заключают в рамки времени, отведенного на диагностику, на лечение. Эти рамки не предусматривают проведение бесед не только с родственниками пациента, но даже и с самим пациентом.
Александр Бурлаков: К сожалению, понятие деонтологии, похоже, уходит. Но врачевание без общения с пациентом, без его доверия к тому, кому он вверяет свое здоровье, вряд ли может быть эффективным.
Если вернуться к лечению молочной железы. Нынешние технологии, мастерство хирурга позволяют выполнять пластическую операцию и полностью иммертировать женскую грудь. Может, это некая компенсация той же деонтологии?
Александр Бурлаков: Не могу с вами согласиться. Никак нельзя игнорировать этические проблемы. Они всегда были, есть и будут в нашей профессии. Кстати, не все пациентки согласны на такую компенсацию. Опыт нашей больницы показывает: восстанавливать грудь хирургическим путем хотят не более 20% женщин в возрасте до 50 лет. Иногда на это идут женщины и в 60, и 65 лет. Это непростые операции. И в общем-то они выполняются не по онкологическим, а по эстетическим показаниям. А в момент, когда пациентке озвучили ее, без сомнения, ужасный диагноз, ей не до эстетики. Лишь со временем онкологический страх притупляется, проблема внешности становится более актуальной. Тогда-то и появляется потребность обсудить варианты возвращения привычного облика.
И каковы варианты такой восстановительной операции?
Александр Бурлаков: Для этого можно использовать собственные ткани разных зон тела. Можно использовать силикон, вокруг которого постоянно идут споры в течение уже полувека. Хотя опыт и исследования давно доказали, что использование качественных силиконовых протезов не наносят никакого вреда организму женщины.
Скажите, а как вы относитесь к нашумевшей истории с Анжелиной Джоли? Опасаясь рака молочной железы, она удалила здоровую грудь. Знаю, что у нее есть последователи - страх перед раком силен чрезвычайно.
Александр Бурлаков: Есть не только последователи, есть и предшественники. Подобные операции делались задолго до Анжелины. И не только в Соединенных Штатах. Как я к этому отношусь? На мой взгляд, здесь нужно учитывать страх и риск. Если у женщины высокий риск развития опухоли - бабушка, мама, да еще и родная сестра перенесли рак молочной железы, то есть наследственность крайне неблагоприятна, то и женщина, естественно, тоже боится заболеть. И ее желание расстаться со здоровыми молочными железами мне кажется вполне оправданным. Не так давно у нас была такая пациентка. Удалять же абсолютно здоровую грудь без всяких наследственных рисков и генетических нарушений, повышающих вероятность заболевания раком, мне кажется бессмысленным.
Рака молочной железы все больше, потому как никогда важна ранняя диагностика...
Александр Бурлаков: Конечно. Я бы вернул профилактические осмотры. Причем и женщин молодого возраста. Если еще лет 20 назад онкологи ужасались, увидев рак молочной железы у женщины 35 - 37 лет, то сегодня рак в 18 - 20 лет не удивляет. Почему рак так молодеет, проблема сложная и не тема сегодняшнего разговора. Но это означает, что к ней нужно относиться очень серьезно. Тем более что возможности диагностики возрастают. Например, теперь при выделениях из соска мы можем осмотреть изнутри протоки молочной железы. Это позволяет выявить опухоль, размеры которой не превышают 1 - 2 мм.
Когда-то брала интервью у академика Николая Блохина - тогдашнего руководителя онкоцентра на Каширке. При подходе к зданию центра удивило множество объявлений о продаже париков. Я не понимала, какая связь между париками и онкоцентром. Узнав о химиотерапии, поняла: при лечении почти всегда выпадают волосы. Да, потом они вырастают. Но мало кто хочет - не только женщины, но и мужчины - "обнародовать" свою, пусть и временную, лысину. Я это к тому, что вопросы этические и эстетические с онкологией всегда были связаны.
Александр Бурлаков: И отмахиваться от них нельзя. Тем более когда речь о женщинах, тем более молодых. А уж если это касается рака молочной железы... Тут без комментариев.
Александр Сергеевич Бурлаков родился в 1962 году в Загорске. Окончил Первый Московский медицинский институт имени Сеченова. Докторская диссертация посвящена лечению рака молочной железы. В 1995-м удостоен Государственной премии за использование микрохирургии в лечении онкобольных. С 1992 года работает в онкологической больнице N 62.
Жена Екатерина Валерьевна - преподаватель математики. Старшая дочь Мария заканчивает школу. Сын Саша - ученик 7-го класса. Лизе почти четыре года.