Поделиться
Дошел до последней черты
Судьба Юрия Кислухина достойна большого романа. Родился он в Кирове, юность прошла во времена популярных тогда драк в формате "район на район". Поступив в ПТУ, училище он так и не окончил, а с головой ушел в большую криминальную жизнь.
Первая его "ходка" случилась сразу по серьезной статье - избил сотрудника тогда еще милиции. Выйдя из колонии через несколько лет, организовал банду, которая снимала стекла с автомобилей. Новый срок. Ненадолго вышел - и новая статья. В общей сложности отсидел семь лет.
Казалось, с таким послужным списком к нормальной жизни уже не вернуться. Однако встретил девушку, поженились, родилась дочь... Но начались "лихие" 90-е. Чем только не занимался: продавал лес, металлы... От больших денег частенько уходил в загул. После очередного "праздника" от него, забрав ребенка, ушла жена - не выдержала. А вскоре после этого умерла мать.
И здесь настал этап жизни, который привел Кислухина на самое дно. Оттолкнувшись от которого, как говорит Юра, он стал другим человеком. После смерти матери он продал квартиру, все вещи, какие были, и уехал на юга, где пустился в очередной загул. Там он оставил последние деньги и решил... стать монахом.
Найдя еще двух попутчиков, отправился пешком по России искать Бога. Куда только поиски не приводили: в долгой дороге до Байкала он побывал в протестантской и католической общинах, две недели жил при мусульманской мечети, играл на бубне с шаманом, пока не оказался в монастыре под Пермью.
Это внешне кажется "романтикой". На самом деле дорога была смертельно опасной - в прямом смысле. Один раз трое суток пережидали вьюгу в сибирской тайге, вырыв себе землянку. На еду зарабатывали чем придется - кололи дрова, плотничали, копали землю.
- Лежу я избитый до полусмерти в чужом подъезде, сознание уходит, и думаю: ну вот и пришел конец моей беспутной жизни, - вспоминает Юрий. - Но нет, Богу было угодно другое.
"Ты нужен в миру"
Переломным моментом стал пермский монастырь, где на обратном пути он собрался постричься в монахи.
- Нет, твоя судьба другая, - сказал местный игумен, - ты нужен в миру, помогай людям. Только помогая другим, обретешь себя.
И отправился бомж и несостоявшийся монах Юрий Кислухин в Кировский комплексный социальный центр по оказанию помощи лицам без определенного места жительства и занятий, а проще - "центр-бомж". По его словам, хоть он и объехал пол-России, неоднократно останавливался в подобных "ночлежках", такого человеческого отношения к себе не встречал нигде.
Но опять же проблема: да, здесь он и ему подобные найдут ночлег, но как заработать на еду, на одежду? Да, там и накормят за счет спонсоров, и оденут, но вечно жить в "нахлебниках" он не привык. По мусорным бакам налазился досыта, воровство осталось в прошлой жизни. Тогда и зародилась идея создать нечто вроде коммуны или общины из бомжей, которые больше не хотят оставаться "на дне".
Верхошижемские пионеры
Руководство центра такую идею одобрило и свело его с одним из спонсоров, который подсказал нужный адрес. В деревне Пунгино Верхошижемского района пустует дом - бывший магазин. Его и отдал предприниматель Кислухину. Дом, конечно, не подарок, но если обустроить - жить можно. И Юрий вместе тремя товарищами, которых сам нашел на кировских улицах, в прошлом году отправился в Пунгино.
Договорились сразу - никакой пьянки, никакого воровства, все общее. На жизнь зарабатываем сами. Устав строгий.
Местные, конечно, поначалу отнеслись настороженно - своих пьяниц хватает, а тут еще и приезжие бомжи. Пришлось примерным поведением доказывать - не бомжевать сюда приехали, а жить.
Начали с обустройства жилья. За свою нелегкую жизнь каждый кем только не поработал. Тут сами себе и плотники, и электрики, и повара. Поскольку практически никаких материалов не было, почти все мастерили из дерева: нары, беседку во дворе, потом построили и баню. Бак тоже сварили сами, зато и держит теперь парная, как говорит Юрий, 120 градусов. Один закуток выделили под кухню с дровяной печью. А туалет получился и вовсе фирменный - с унитазом и местной канализацией. Таких и в обычных деревенских домах - единицы. В погребе соорудили овощную яму, которая очень пригодилась в дальнейшем.
Откуда овощи? Свои. Местная администрация выделила небольшой участок, который засадили картошкой, морковкой, луком.
- Дом есть - уже не замерзнем, овощи есть - с голоду не умрем, с одеждой на первых порах помогли спонсоры, да и сейчас помогают, - Юрий извлекает из нехитрого гардероба белый тулуп. - Конечно, моль немного поела, но носить можно. Теплый.
Худо-бедно на овощах и спонсорской помощи просуществовать получается - и не на таком выживали. Но не за этим сюда ехали. А потому стали искать работу: старушкам дрова наколоть, огород вспахать - это само собой. Летом - грибы-ягоды собрали - и на автотрассу, проезжающие на машинах дары природы покупают охотно. Потом оказалось, что и в местном сельхозпредприятии кое-какая работа есть, и на окрестных пилорамах.
Естественный отбор
Земля слухом полнится. В Пунгино потянулись люди. Кто-то сам узнавал у таких же знакомых бедолаг, кто-то через "центр-бомж", где висит объявление. Сначала Кислухин брал всех, но вскоре стало ясно, что бомжи тоже разные. Если одни ехали сюда действительно с намерением начать трудную, но новую жизнь, то вторые - как на курорт.
- Два-три дня, и сразу видно, что за человек, - говорит Кислухин. - Работа все покажет. Один работает, другой вид делает. Посмотрим-посмотрим на такого - ну нет у человека желания трудиться. Все: отвезем обратно в город, куда скажет, высадим на улице, и - прощай. Хочешь и дальше по бачкам лазить - пожалуйста! Нахлебники нам не нужны.
Отсев в коммуне жесткий. За неполные два года существования общины через нее прошло несколько десятков человек. А осталось - 18. Зато те, на кого Кислухин может положиться. Хотя и теперь воспитательный процесс идет не гладко. Как говорит Юрий, "все мы не подарок". У каждого за плечами колония, порой не одна ходка, годы жизни на улице. Бывало, что получив на руки приличные по их понятию наличные деньги, каких давно не видели, уезжали в город, уходили в запой. Возвращались обратно через несколько дней виноватые. А здесь - жесткий разговор: либо пьешь, и тогда получи "обратный билет", либо остаешься, но о водке - забыл. Забытье многим давалось нелегко, учитывая, что флакончики со спиртным можно купить по соседству. Такой вот естественный отбор.
Кислухин полон оптимизма.
- Приезжай к нам через пару лет, - говорит он. - Вот увидишь, здесь даже не 20, а 200 человек будет.
Словно в подтверждение этому - обширный пристрой к дому, который сейчас ставят коммунары. Ждут повариху, она должна вскоре приехать. А еще - молодую семью.
- Такой задачи, чтоб одни мужики в коммуне были, нет, - делится планами Кислухин. - У меня мечта, чтоб целое большое хозяйство сложилось. И чтобы люди не в общаге нашей жили, а в своих домах.
Планов у него - громадье. Уже подготовлены материалы для строительства овчарни - сегодня выгодное дело овец разводить. Еще есть задумка обзавестись мини-фермой, собственным небольшим полем и даже рыбохозяйством. Для этой цели Юрий намерен восстановить спущенный некогда местный пруд. С мальками белого амура, карпа, толстолобика обещали помочь спонсоры.
Уже сейчас в хозяйстве несколько станков, на которых ремонтируют технику. На них восстановили старенькую "Оку", и теперь в коммуне есть свой легковой транспорт. А еще - два грузовика. Один уже на ходу, а второй ждет ремонта. Все - списанное. Но не для коммунаров. Когда-то и их жизнь была для кого-то списанная. Оказалось - нет.
Списанных здесь нет вообще. Всю дорогу, пока Кислухин показывал свое немаленькое теперь хозяйство, за нами бегала овчарка. Команды ловит на лету. Дрессура - абсолютная. Оказалось, собака - служебная, из... полицейского питомника. Собаке - 12 лет. Когда стала стара и не могла уже работать, ее собирались усыпить. Но один из коммунаров выпросил ее себе. Теперь она здесь - главный сторож. Собаку любят, кормят трижды в день, и, когда заболеет, делают уколы. Такой вот штрих.