Поделиться
Это в манере Александра Рудина - удивлять неожиданными идеями, экспериментальными программами, сохраняя при этом харизму музыканта-классика, интеллектуала, обладающего безупречным вкусом, знанием исторической традиции, корректным подходом к авторским текстам. Тем более захватывающе наблюдать, как маэстро вписывается в придуманные им неформатные проекты, в частности, в танцевальный жанр, которому юбиляр посвятил целый вечер из филармонического цикла Musica Viva "Шедевры и премьеры".
Концертный "бал" открылся романтическим "Приглашением к танцу" Вебера, где Рудин театральным жестом получил из рук солистки оркестра виолончель и, исполнив тему вальса, закрутил за дирижерским пультом стремительное оркестровое рондо, шелестящее мягкими струнными и летучими соло. В "Концертных танцах" Стравинского у Рудина - цепкие штрихи, "индустриальные" звучности, иронические артикуляции инструментов, завораживающая прозрачностью сложнейшая оркестровая ткань. Второе отделение, посвященное сочинениям Чайковского, открыла "Моцартиана", прозвучавшая с щемящей интонацией меланхолии, всплесками арф, тихими легато струнных и воздушными деревянными.
Апогея "бал" достиг, когда в лучах софитов на сцене появился маэстро Рудин - в белой рубашке, с театральными жестами, окруженный балеринами в пачках. Зрелище получилось волшебно красивым. Рудин солировал на виолончели в Вариациях на тему рококо, дирижируя одновременно оркестром, а перед ним на полукруглой площадке (задуманной когда-то Мейерхольдом по образцу древнегреческой орхестры) развернулся балетный дивертисмент, поставленный Марианной Рыжкиной, с участием Марии Александровой, Владислава Лантратова и других солистов Большого театра. И это сценическое действо, включавшее в себя раритетную составляющую (Рудин исполняет авторскую редакцию Вариаций рококо), богатую световую партитуру и хореографию с классической симметрией белого балета - "двойками", "тройками", "четверками", зависающими арабесками, синхронными вращениями, - предстало, как чарующий оммаж Петру Ильичу Чайковскому и самому феномену русского балета, расцвету которого так способствовала музыка композитора.
Необычный творческий проект прокомментировал сам Александр Рудин.
Как вообще возникла эта идея соединить Вариации для виолончели и балет?
Александр Рудин: Мне давно приходила в голову эта идея, поскольку Вариации по стилю чрезвычайно близки балетам Чайковского. Это ведь не драматическое сочинение, как его последняя симфония, а обаятельная, легкая в хорошем смысле музыка. Я всегда чувствовал ее игровое начало: игру стиля, эпох, дух танцевального дивертисмента. Конечно, пуристы наверняка скажут: как это можно Рококо ставить рядом с балетом? А почему нет? Музыка от этого ничего не теряет - наоборот, открывает какие-то свои новые грани. Думаю, это хороший эксперимент, и Чайковский на нас не обиделся бы.
Хореографы, начиная с Джорджа Баланчина, используют инструментальные сочинения, но в данном случае вы - концертный исполнитель на сцене. Вам пришлось подстраиваться "под ногу"?
Александр Рудин: Для меня это были очень интересные ощущения: я не погрешил против своей интерпретации, но действительно старался вести музыку "под ногу". И совершенно не был ущемлен этим. Все-таки музыка - это процесс живой и допускает некоторые темповые колебания, импровизацию, даже исполнительский каприз - если, конечно, соблюдается мера.
Этот год, безусловно, стал эпохальным в судьбе наследия Чайковского: к 175-летию композитора вышли тома Первого фортепианного концерта в авторской редакции. Сама тема авторских редакций обрела актуальный смысл для исполнителей.
Александр Рудин: У меня на этот счет есть совершенно определенное мнение. Конечно, музыкант имеет право выбирать для себя любую редакцию. Но в данном конкретном случае надо помнить, что Чайковский - это русский композитор, а мы - русские музыканты. И мы просто обязаны знать, как это было написано, обязаны знать историю, которая произошла не только с Рококо, но и с другими произведениями Чайковского. И это именно мы должны предлагать миру музыку Чайковского в его авторской версии. Позор состоит в том, что как раз мы очень часто ничего не знаем об этом, и нам еще кто-то что-то объясняет. Ни в одной стране не может быть такого, чтобы музыканты не знали своего национального композитора. И, между прочим, такая ситуация у нас не только с Чайковским: мы и Глинку подлинного не знаем, и других. У нас, видимо, слишком много композиторов, гениальных поэтов и писателей, чтобы мы их ценили.
5 декабря у вас будет бенефис в новом зале на Бауманской: программа "трех веков" - сочинения Баха, Маре, Боккерини, Сильвестрова и др.
Александр Рудин: Да, это будет камерный и очень неформальный концерт в нашем репетиционном зале на Бауманской. Мы будем музицировать с коллегами на виолончели и на гамбе. Место очень уютное - студия в старинном помещении с хорошей акустикой. И мне бы очень хотелось, чтобы это место и наши концерты вызвали интерес у публики, чтобы этот зал развивался. Может, мы найдем какую-то экспериментальную форму: будем, например, разговаривать с публикой.
Так получается, что вы стали основателем музыкальной династии Рудиных. В 2013 году вы уже выступили в Москве с сыновьями - пианистом Иваном Рудиным и скрипачом Федором Рудиным. Не планируете создать трио?
Александр Рудин: К сожалению, мы очень редко играем с сыновьями. В 2013 году мы собрались для концерта Бетховена и играли тогда с огромным удовольствием. А на днях я ехал в машине на репетицию нашего "хореографического дивертисмента", и как раз "Орфей" передавал запись того концерта. Должен признаться, что для живого концерта это совсем неплохая запись. Конечно, мы разные как музыканты, но у нас есть точки соприкосновения. Так что надо собираться и играть вместе. Трио Рудиных - почему нет?