Письмо Ефрема Толстопузова
В 1900 г. на страницах журнала "Театр и искусство" было опубликовано шуточное письмо в адрес основателя первого русского театра Федора Волкова. Оно было оформлено как поздравление со 150-летним юбилеем театрального дела в России от некоего владельца несуществующего сада "Гербариум" Ефрема Толстопузова. В этом "неофициальном приветствии" вымышленный антрепренер признавался: "Мы как еще маленькими в столицу были отпущены, то немедля после сего стали вертеть машину в трактире "Веселая ягода", и в оном месте получали первоначальный естетический вкус. Отседова-то собственно и пошла вся наша естетика и музыкальность. Опосля того уже служили старшим официантом в саду "Под кадрель". В настоящую эпоху владеем садом "Гербариум", где на всяческих заморских языках представляем театр... Приятного здесь мало, потому иная французинка так на своем языке выругается, что любо-дорого. Но для пользы-естетики принуждено терпеть. Театр наш первостатейный и местов свыше 800. Особливое же внимание обратите на буфет, который в пользу наук и искусств у нас торгует до 4 ночи. Коньяк естетический продаем за 30 копеек рюмку"1.
Толстопузов был наделен типичными чертами садовых антрепренеров, которые наряду с товариществами актеров, просветительскими обществами и городской администрацией занимались устройством увеселительных садов. Увеселительные сады - это развлекательные заведения с входной платой, где находились театр или любая другая сценическая площадка, ресторан или буфет, садово-парковая зона и аттракционы. Летом такие сады служили местом досуга в городе. Каждый летний сезон с 1890-х по 1917 гг. в Петербурге параллельно работали 15-16 увеселительных садов, в Москве - 8-10. Четыре месяца в году садовым антрепренерам приходилось угождать капризным вкусам столичной публики, бороться с неблагоприятными погодными условиями, конкурентами по цеху, многочисленными поборами и выбором между качественными, не приносящими дохода постановками и кафешантанной программой с демонстрацией обнаженных танцовщиц и певиц, что являлось одним из рецептов успешной торговли буфета. Антрепренеры увеселительных садов были заметными фигурами в индустрии развлечений. В их руках находились судьбы городского досуга с конца апреля по сентябрь, когда большая часть театров закрывалась. Что же представляли собой эти энергичные люди?
Из босяков в миллионеры
Современники нередко иронизировали над их лакейским и ресторанным прошлым. Многие садовые антрепренеры в юные годы приехали в столицы и работали при трактирах, буфетах и ресторанах. Например, Георгий Александров, антрепренер петербургских увеселительных садов "Ливадии", "Аркадии" и "Аквариума", бывший крепостной тверского поместья Волконских, "начал свою карьеру кухонным мужиком, потом работал буфетчиком, потом уже разбогател"2. Семен Суровежин, крестьянин из Ярославской губернии, прежде чем стать антрепренером московской "Фантазии" в Петровском парке, служил поваром3. "Московский негр" Фредерик (Федор Федорович) Томас много лет работал метрдотелем в саду "Аквариум" и в ресторане "Яр", прежде чем сам сделался одним из владельцев сада "Аквариум" и сада-варьете "Максим". Видимо, поэтому словосочетание "садовый антрепренер" часто звучало с негативным оттенком.
Актер Александр Бураковский уверял: "Теперь антрепренеры - или купцы, ничего общего с искусством не имеющие, или прогорелые помещики, или бездарные актеры, не имеющие возможности работать на избранном ими поприще, или прямо альфонсы"4. Ему вторили корреспонденты "Театрального мирка", отыскавшие три типа садовых предпринимателей. Самый распространенный - тип "антрепренера-авантюриста, действующего очертя голову на "фу-фу" (дурака - С.Р.) и на все остальное махнувшего рукой", далекого от искусства, заботящегося исключительно о собственном обогащении5. Редкий тип - "меценат-покровитель", который брал на себя расходы по ведению дела, а во главе театра ставил человека сведущего, принадлежащего к артистическому миру. Наконец, третий тип - певцы-любители, фанатики искусства, кончавшие полным фиаско.
Антрепренерами становились выходцы из разных кругов. Из 100 столичных антрепренеров, о которых удалось с
обрать сведения, треть по социальному положению принадлежала к купеческому сословию, причем все купцы 1-й гильдии держали антрепризу в Петербурге. Еще треть антрепренеров - крестьяне и мещане, а оставшаяся треть - дворяне и разночинцы. Встречались весьма неожиданные профессии - например, антрепренер московского "Аквариума" Лидваль ранее продавал ватерклозетные тазы6, а хозяйка московской "Олимпии" в Сокольниках, Е.С. Цветкова ранее занималась ассенизационным делом7.
Среди садовых антрепренеров было немало авантюристов. Около половины столичных антрепренеров занимались садово-театральным делом дольше десяти лет. Наибольших успехов добились те, кто раньше подвизался на ниве общественного питания, поскольку основной статьей дохода увеселительных садов была ресторанная торговля. Так, антрепренерам Г.А. Александрову и П.В. Тумпакову, ранее державшим буфеты, удалось стать главными увеселителями Петербурга и скопить миллионные состояния. Их заведения привлекали петербургский высший свет. На всю столицу гремела слава летних предприятий Тумпакова: более 20 лет он антрепренерствовал в Измайловском саду, в 1901 г. переименованном в "Буфф", несколько лет держал "Летний Фарс" на Офицерской, на месте бывшего увеселительного сада, в народе называемого Демидроном8. Александров, оставив своему компаньону Д.А. Полякову в Новой Деревне сад "Аркадия", любимый "сливками общества", единолично основал сад "Аквариум" на Каменноостровском проспекте. В саду кутили великие князья, выступали мировые знаменитости, вплоть до 1917 г. сад приносил высокие доходы9.
К 1913 г. состояние крестьянина, в прошлом державшего буфеты, Якова Щукина, антрепренера московского сада "Эрмитаж" в Каретном Ряду, оценивалось в 2,5 млн рублей10. Фредерик Томас, выходец из бедной американской семьи, сделался накануне революции мультимиллионером. После 1919 г. он продолжил свою садово-кафешантанную деятельность в Константинополе11.
У некоторых антрепренеров из низов общества порой воспитывался вкус. Они переезжали в роскошно обставленные квартиры и особняки, заводили собственный выезд, давали детям приличное образование, занимались благотворительностью.
В поисках репертуарных и технических новинок, "интересных атраксий", для заключения контрактов с гастролерами антрепренеры побогаче ездили в Вену, Будапешт, Париж, Берлин, Лондон12. Так, петербургский антрепренер Алексей Картавов любил все французское, поэтому часто ездил в Париж "за звездами"; сохранилась его переписка с французскими артистами и музыкантами13. За рубеж ездили не только с деловыми целями. Яков Щукин совершил пешее восхождение на Везувий и очень любил играть в рулетку в Монте-Карло14. При этом большинство антрепренеров не владели иностранными языками. Держатель Демидрона (Демидова сада) В.Н. Егарев "ни на каком языке, кроме родного, не говорил, что не мешало ему объясняться с иностранцами"15.
Семейный бизнес
Иногда увеселительный сад становился семейным бизнесом. Так, московский купец Иван Рыков вместе с сыном Федором держал бани, прачечные, трактир "Древность", дом с квартирами, торговые лавки и увеселительный сад "Ренессанс" в Замоскворечье16. Иногда оба купца в качестве конферансье участвовали в ежевечерних представлениях17.
В Петербурге и провинции антрепренерствовала целая династия Картавовых: три родных брата Алексей, Антон и Иван с женами. Иван довольно продолжительное время владел садом-кафешантаном "Помпей" у Строганова моста, снимал летний театр и сад в Дудергофе. Антон меньше сезона держал антрепризу в Крестовском саду, с 1897 по 1899 г. на пару с женой Матреной управлял садом "Америка" на Глазовской улице в населенном мастеровыми и рабочими питерском районе. Матрена три года самостоятельно антрепренерствовала в саду "Казино-электрик", устроенном на месте "Помпея".
Самым успешным антрепренером из династии был Алексей Картавов. Он занимался антрепренерской деятельностью более 30 лет, еще в 1863 г. открыл театр в Вологде, затем в 1870е гг. перебрался в Петербург. Вместе с Д. Поляковым и Г. Александровым основал сад "Ливадия" в Петербурге, несколько лет был его единоличным хозяином, держал антрепризу в Михайловском манеже, оперетту в Харькове и Вильно18. С 1866 г. Картавов ежегодно получал свидетельство купца 2-й гильдии19 в отличие от своих братьев, оставшихся мещанами.
"Лентовский в юбке"
Женщины составляли десятую часть выявленных столичных антрепренеров. Большинство "антрепренерш" были авантюристками по своей воле или принуждались к занятию садовой антрепризой и к нечистым на руку делам разными "покровителями". Так, А.И. Абрамович, в 1909 г. державшая сад "Фоли-Бержер" в московском Петровском парке, сбежала посреди летнего сезона, прихватив залоги служащих сада и продав садовое имущество20. Дворянка Елизавета Шабельская21, актриса и черносотенная публицистка, безуспешно пыталась заниматься антрепризой в бывшем Демидроне на Офицерской на деньги своих возлюбленных22. В ее некрологе редактор журнала "Театр и искусство" А.Р. Кугель писал, что во время своего садового антрепренерства она "поставила на большую высоту кухню, нежели опереточное искусство"23.
По-настоящему успешных антрепренерш были единицы: лучше всего дело развивалось в смысле финансов, порядка и качества развлечений у Веры Александровны Линской-Неметти, по второму мужу Колышко, в прошлом актрисы. В разное время она держала антрепризу в бывшем Демидроне, дачный театр и сад в Озерках и сад Неметти на углу Геслеровского и Большой Зелениной24. Многие современники отмечали деловую хватку Неметти, ее решительность, как у полководца25. За устройство семейного сада с качественной программой ее называли "Лентовский в юбке"26. Михаил Лентовский был в то время весьма известным актером и антрепренером. Театральный критик и журналист А.А. Плещеев вспоминал о ее антрепренерской деятельности в Демидроне: "Сад преобразился и собирал массу публики, когда его арендовала деловитая артистка Неметти, сломавшая здешний театр, напоминавший телячий загон, и выстроила летний и зимний театры. При ней русская оперетка и дивертисмент собирали массу публики. Неметти выписывала не раз иностранок и вообще умела угодить вкусам публики. Сад принял благообразный вид. В нем стало светло и оживленно"27.
Примерно так выглядел социальный портрет человека, который на четыре месяца в году брал в свои руки заботу о досуге москвичей и петербуржцев.
Примечания
1. Театр и искусство. 1900. N 20. С 383.
2. Григорьев М.А. Петербург 1910-х годов. Прогулки в прошлое. СПб., 2005. С. 18.
3. Центр хранения документов до 1917 года (ЦХД). Ф. 54. Оп. 164. Д. 64; Оп. 165. Д. 73; Государственный центральный театральный музей (ГЦТМ). Ф. 533. Оп. 1. Д. 34. Л. 48.
4. Бураковский А.З. Артисты за кулисами. СПб., 1906. C. 42.
5. Театральный мирок. 1892. N 18. С. 8.
6. ГЦТМ. Ф. 533. Оп. 1. Д. 34. Л. 30.
7. Театр и искусство. 1910. N 27. С. 525.
8. Театр и искусство. 1918. N 26-27. С. 270; Засосов Д.А., Пызин В.И. Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX-XX веков. М., 2003. С. 132.
9. Григорьев М.А. Петербург 1910-х годов. С. 18.
10. Новости сезона. 1913. N 2676. С. 6.
11. Alexandrov V.E. The Black Russian. Grove Press, 2013.
12. Уварова Е.Д. Как развлекались в российских столицах. М., 2004. С. 109-110.
13. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 241. Д. 264. Л. 21.
14. ГЦТМ.Ф. 543. Оп. 1. Д. 3. Л. 11.
15. Плещеев А.А. Как веселились в столицах. // Столица и усадьба. 1915. N 44. С. 21.
16. ЦХД. Ф. 179. Оп. 63. Д. 9629.
17. Московский листок. 1911. N 177. С. 3.
18. ОР РНБ. Ф. 241. Оп. 1. Д. 264, 265, 266, 267, 268, 269, 287.
19. Там же. Д. 301.
20. Московский листок. 1909. N 99. С.1; Рампа. 1909. N 12. С. 408.
21. Макарова О. "Уж если Суворин, изобретший ее, отвернулся..." // Новое литературное обозрение. 2007. N 85. С. 100-120.
22. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 513. Оп. 132. Д. 236; Ф. 792. Оп. 1. Д. 8334.
23. Некролог // Театр и искусство. 1917. N 47. С. 893.
24. Петербургский дневник театрала. 1904. N 22. С.3; Театр и искусство. 1902. N 28. С. 521.
25. Театральный мирок. 1892. N 23. С. 8-9.
26. Театральный мирок. 1886. N 9. С. 4. N 51. С. 1.
27. Плещеев А.А. Как веселились в столицах // Столица и усадьба. 1915. N 44. С. 21.