Поделиться
Три года назад в Брюсселе была на церемонии вручения наград победителям европейского конкурса по качеству. Тогда московская клиника "Медицина" стала лучшей в Европе. В России она пока единственная, которая сертифицирована по международным стандартам качества медицинской помощи. Складывается впечатление, что руководитель "Медицины" академик Григорий Ройтберг владеет всеми секретами этой самой помощи?
Григорий Ройтберг: Вряд ли всеми секретами вообще кто-нибудь владеет. Но горжусь, что наша клиника признана лучшей в Европе именно по качеству. Качество в медицине, на мой взгляд, главное. В России, к сожалению, не существует единой системы оценки качества клиники. А международные стандарты обязывают медицинскую организацию разработать показатели оценки своей деятельности и сравнивать их с лучшей практикой.
Такое сравнение возможно только в рамках стандартов?
Григорий Ройтберг: Именно так. Понимаю, что работа в рамках стандарта не всегда комфортна для докторов. Но если мы следуем рекомендациям и делаем точно то, что необходимо, мы защищаем в первую очередь себя. Кстати, сейчас количество обращений пациентов в суд по поводу некачественной, по их мнению, медицинской помощи, заметно увеличилось и в Европе , и в США.
Стандарты направлены в первую очередь на то, чтобы исключить роль человеческого фактора. Но каждый человек той же гипертонией или тем же раком болеет по-разному.
Григорий Ройтберг: По большому счету стандарты - это как правописание. Стандарт правописания не помешал Льву Толстому написать "Войну и мир". Так и стандарты в медицине: это правописание, которое никак не ограничивает возможности клинического мышления врача, ни в коем случае не являются препятствием принятия конкретного решения для лечения конкретного пациента. Я хочу подчеркнуть: нужно умное, гармоничное сочетание стандартов и индивидуального подхода к больному. Стандарты не исключают персонифицированной медицины.
Простой пример в пользу стандартов. Проведение профилактики тромбоэмболии в хирургическом стационаре. Любой доктор вспомнит ситуации, когда больному забыли забинтовать ноги или неправильно забинтовали. Или не вовремя ввели антикоагулянты, или забыли взять эти препараты в операционную и так далее. А в итоге жизнь пациента оказалась под угрозой. И значит, всегда на первом плане - индивидуальное обращение с каждым пациентом, обеспечение его безопасности. У нас в клинике действует принцип: врач должен относиться к пациенту так, как он бы хотел, чтобы относились лично к нему. Любой медицинский работник в первую очередь должен понять, кто перед ним находится, и строить план лечения именно для этого пациента.
Вот вы сказали безопасность пациента...
Григорий Ройтберг: Сказал. Это целая система, при которой учитываются не только медицинские диагнозы, но и нужды пациента. Скажем, есть ли в больнице перила для тех, кто нуждается в дополнительной опоре? Или есть ли обозначения в лифтах по системе Брайля для слабовидящих? Знаете ли вы, как "опознать" в женщине, обратившейся по поводу травмы, жертву домашнего насилия? В организации, аккредитованной по стандартам качества, эти вопросы не остаются без внимания.
Вы уверены, что клиники, аккредитованные по стандартам, обеспечивают качество на всех этапах?
Григорий Ройтберг: Я на это надеюсь. Ведь не секрет, что пациенты "голосуют ногами", выбирая не только доктора, но и клинику.
Нередко бывает так, что хирург провел блестящую операцию, а медсестра к пациенту не подошла вовремя, предписания врача выполнила спустя рукава.
Григорий Ройтберг: В нашей стране почему-то не принято говорить о роли медицинской сестры. Чаще всего ее рассматривают как бессловесного помощника врача. Хотя в Европе медсестры обладают большей квалификацией и большей самостоятельностью. По стандарту медсестры проводят первичную и повторную оценку состояния пациента, занимаются его обучением, обеспечивают профилактику падений, проводят оценку болей и так далее. Я хочу подчеркнуть: настоящий врач стремиться сделать все возможное для выздоровления пациента. Но оказание медицинской помощи - это работа всей команды.
Если не ошибаюсь, в мире стандартам JCI соответствует около 600 больниц. Большинство из них в США и Европе?
Григорий Ройтберг: Такие клиники есть в Сингапуре и в Израиле. В России мы действительно пока единственные. Мы шли к этому 10 лет. Известно, что за результат лечения несет ответственность врач, но вопреки расхожему мнению далеко не все зависит от его квалификации и умения. Хорошая работа, например, хирурга - это всего лишь 35 процентов результата. Остальные 65 процентов - работа службы реанимации, терапии, реабилитации. Инфекционная безопасность.
В вашей команде немало представителей зарубежных клиник. Вы считаете, что они необходимы?
Григорий Ройтберг: Конечно! Медицина интернациональна. И было бы несправедливым, более того, аморальным, если бы какие-то новые методики были доступны только жителям какой-то страны. Да, я знаю, что иногда пациенты, если у них есть финансовые и иные возможности, стремятся на лечение в США, Германию, Израиль... Я ни в коем случае не против этого. Но я хочу, я за то, чтобы все лучшее в медицине было доступно здесь, у нас.
И я хочу. Но где взять деньги?
Григорий Ройтберг: Возможно, в меня некоторые коллеги бросят камень. Но по большому счету денег на медицину выделяется не так уж мало. Не стану называть город - он не так далеко от Москвы, там 928 500 жителей. И в этом городе в эксплуатации, как мне сказали, 25 магнитно-резонансных томографов! Это значительно превышает потребность населения в МР-диагностике. И таких примеров, поверьте, много. Расходы на здравоохранение в Российской Федерации не меньше по доле ВВП, а даже больше таких показателей в европейских странах.
Но не секрет, что помощь по обязательному медицинскому страхованию не покрывает расходов на получение высокотехнологичной помощи.
Григорий Ройтберг: А вы знаете о том, что в Москве, например, медицинскую помощь по добровольному медицинскому страхованию получают 2,3 млн человек? То есть четверть москвичей. Неважно, кто конкретно платит: сам пациент, его родственник, его работодатель. Эти люди получают помощь в частных и ведомственных клиниках. Сколько денег на это уходит? А еще добавьте расходы частных лиц на лекарства, которые в других странах выдаются бесплатно. А еще добавьте колоссальные бюджетные деньги, потраченные на приобретение оборудования и ремонт больниц... Если все цифры сложить, окажется, что речь идет не о 3,2 процента ВВП, а о 9 процентах или даже большей доли средств, которые тратятся на медицинскую помощь. Так что денег в целом не так уж мало. Вопрос, как ими распорядиться. В Москве, пожалуй, первыми задумались об этом и попытались сделать столичную медицину эффективнее. Можно спорить о методах преобразований. Но меня впечатляет, что руководство московского здравоохранения решилось, так сказать, рискнуть собой.
Этот риск вызывает немалое недовольство у населения.
Григорий Ройтберг: Знаю. Наверняка, спасибо им скажут не скоро, но то, что перемены необходимы, - бесспорно.
Вам легко говорить: у вас, скажем, оказание высокотехнологичной медицинской помощи пациентам не зависит от средств обязательного медицинского страхования. Но пациенту с полисом ОМС к вам доступ закрыт.
Григорий Ройтберг: Это не совсем так. Мы единственная клиника в России, которая начала работать в ОМС еще в 1993 году. Тогда, правда, такой высокотехнологичной и затратной медицинской помощи просто еще не было. А теперь, когда она есть, и есть, конечно, и в нашей клинике, нас, к сожалению, не воспринимают в качестве партнера по ее оказанию. Даже, несмотря на то, что клиника проводит высокотехнологичную ПЭТ-диагностику жителям Московской области. Мы не имеем морального права отказывать пациентам, которые приходят с полисом ОМС. Но и у нас нет возможности работать себе в убыток. Потому что нас, кроме самих себя, никто не финансирует.
Выход из этой ситуации есть?
Григорий Ройтберг: На мой взгляд, есть. Много лет пытаюсь доказать необходимость софинансирования, которое действует во многих странах. Например, во Франции, которая во многом - пример постановки работы здравоохранения. Как бы это выглядело у нас? Если больной приходит к нам с полисом ОМС, мы бы зачли этот тариф в услуги ОМС, а разницу он доплатил бы сам, если готов. Или его работодатель. Мы должны предоставлять пациентам выбор. Мы должны честно говорить: вот это мы вам даем бесплатно, а за это требуется доплата.
Клиника "Медицина" постоянно становится местом проведения международных встреч по самым острым проблемам врачевания. В ноябре у вас будет международная конференция по качеству медицинской помощи. Прошел международный семинар по генетическим исследованиям в онкологии. Значит, не такие уж мы отсталые ...
Григорий Ройтберг: Лидирующие клиники страны располагают оборудованием и специалистами, которые проходят обязательные стажировки за рубежом и владеют эффективными методиками диагностики, лечения и реабилитации.
И можно говорить, что нет таких заболеваний, которые нельзя вылечить у нас?
Григорий Ройтберг: Таких заболеваний нет. В России несколько десятков клиник, где проводят уникальные курсы лечения, делают уникальные операции. Вот у нас в клинике для лечения рака простаты используется инновационная методика крупнофракционной дистанционной лучевой терапии. При этом не требуется введения игл, наркоза, разрезов. Операция проводится амбулаторно. Не нужна госпитализация. Не нужен восстановительный период. На все про все уходит пять дней. С помощью этой методики в 92-94 процентах случаев излечиваем начальные формы рака предстательной железы.
Я не преувеличиваю: методики, используемые в клинике для лечения онкологических заболеваний, идентичны тем, что применяются в клиниках Европы и США. Да и результаты лечения сопоставимы с лучшими онкологическими центрами в мире. Но если человеку комфортно лечиться за границей, если он верит в успех лечения в заграничных клиниках, то нет смысла его отговаривать. Просто надо добиваться, чтобы все лучшее, что может современная медицина, стало доступно пациенту. А у него должно быть право выбора.