Поделиться
- Я хочу выразить благодарность этому человеку, благодаря энтузиазму которого и преданности нашему искусству стало возможным это чудо, - сказала, открывая гала, прима Большого театра Мария Александрова, обращаясь к худруку балетной труппы Вячеславу Самодурову, по инициативе которой была создана эта мастерская.
Самодуров сегодня едва ли не самый перспективный российский хореограф. Возглавив балет Екатеринбургского оперного театра, он не вошел - влетел - на балетный Олимп, завоевав ранее малоизвестной труппе сразу несколько "Золотых масок".
Из его биографии: 1992 - после окончания Академии имени Вагановой принят в труппу Мариинского театра; в 2000 стал премьером балета в Нидерландах; с 2003 - премьер Королевского балета театра "Ковент-Гарден"; в 2011 принял предложение занять пост художественного руководителя Екатеринбургского балета.
Мы говорим в его кабинете. О том, как возникают судьбоносные решения. О перестройке актерского сознания. О грядущей в Большом театре "Ундине". За стеной идут занятия организованной Самодуровым Dance-платформы: восемь молодых хореографов осуществляют свои замыслы с помощью возглавляемой им труппы.
Вы были успешным премьером в лучших балетных труппах Европы. Потом хотели серьезно заняться фотографией, но круто изменили свое решение. Что произошло? Что вас так заинтересовало в екатеринбургском театре?
Слава Самодуров: Здесь нет ничего случайного или неожиданного. Возможно, я созревал для этих решений - только со стороны это было незаметно. Заниматься фотографией и ставить спектакли я начал практически одновременно. И возможно, не видел себя ни фотографом, ни хореографом - находился в процессе поиска. Но когда поступило это предложение дирекции театра, я уже знал, что хочу быть хореографом. Фотоаппарат к тому времени уже лежал на полке в шкафу, и больше я его не доставал. Но предложение было неожиданным. Где находится Екатеринбург - я представлял очень теоретически. С другой стороны, надо где-то начинать. Для человека без опыта предложение, конечно, шикарное. Мне кажется, здесь хорошее место для экспериментов. Ведь это не статусный театр ранга Парижской оперы или Ковент-Гарден. А провинциальные театры должны экспериментировать. Единственный для них способ выжить и быть замеченными - это делать что-то другое. К Большому театру или Мариинке интерес есть всегда, и зал там всегда полон - они могут делать все что хотят, даже могут вообще ничего не делать. Но уже вторые труппы в Москве, Петербурге, Лондоне или Париже, как и труппы нестоличных городов, должны искать новый путь развития. Иначе их не заметят, и они вечно будут на темной стороне Луны. Поиски нового - для них единственно возможный сценарий.
Но вот вы встретились с труппой - иллюзии и надежды не разрушились?
Слава Самодуров: Любому молодому человеку с позитивным настроем и амбициями кажется, что достаточно объяснить - и все произойдет: людей можно научить быстро. Но вот начинаешь работать - и становится ясно, что есть только часть дороги, которую можно пройти сравнительно быстро. Дорога гораздо длиннее и сложнее, чем кажется. На практике это процесс долгий.
Вам удалось эту дорогу пройти в удивительно короткий срок. За четыре года екатеринбургский балет из небытия вышел в число лидеров, а ваши работы усыпаны "Золотыми масками".
Слава Самодуров: В любом случае это огромный комплекс проблем. С людьми ничего не удастся сделать, пока они не поймут - зачем и как. Не так много артистов, которых природа и интуиция могут вести в нужном направлении. В основном путь к качеству лежит через голову - и это довольно сложный лабиринт.
Вы чувствовали сопротивление труппы?
Слава Самодуров: Не думаю, что это было сопротивление. Не знаю и не хочу знать, что думали по этому поводу артисты. По-моему, многим было интересно, потом интерес сменялся разочарованием, потом - пониманием. Этот график синусоидных кривых мне кажется нормальным. Но главное - результат. Конечно, в труппе многое изменилось: наш театр стал креативным пространством, здесь можно делать интересные спектакли.
Когда вы поняли, что дело пойдет?
Слава Самодуров: На второй год работы было несколько важных событий, которые это подтвердили. Мы шли по нарастающей, от одного к другому, и в какой-то момент мне показалось, что произошла некая трансформация. Мы начали проводить мастерские - Dance-платформы, я их организовал вместе с Фондом "Евразия-балет". И сюда приехали восемь молодых хореографов - в какой-то степени первых жертв этого эксперимента. Я опасался, как к этому отнесутся артисты. И напрасно: труппа их приняла с первой встречи и с большим интересом. Тогда и стало ясно, что в театре начались серьезные качественные изменения.
Вы первым начали прививать вполне консервативной труппе элементы современного танца…
Слава Самодуров: Не знаю, что подразумевается под этим термином, у него самые разные толкования. Но когда с артистами профессионально работают - они делают шаг вперед. Dance-платформа - точечная работа: хореограф отбирает людей и начинает с ними работать тет-а-тет. В течение сезона у артистов нет возможности так работать: кто-то - солист, а кто-то - танцовщик кордебалета, что совсем не значит, что это плохой артист. Он может не уметь делать фуэте - зато обладает уникальными способностями двигаться, на него может быть интересно смотреть.
С вашим приходом в труппе проявились яркие индивидуальности, потенциальные или реальные звезды. Стало очевидно, что труппа интересна и перспективна. Такие вещи случались и в драме: пришел Юрий Любимов - безликая Таганка стала театром звезд, пришел Анатолий Васильев - проявились яркие актеры в театре Станиславского. В вашем театр происходит нечто подобное: возникают артисты, за которыми хочется следить, и даже искушенная Москва впервые выучила их имена. Значит, таланты есть, нужно только их проявить, разбудить?
Слава Самодуров: Однозначно - да. Для меня всегда были образцом западноевропейские и американские балетные труппы с их универсальным репертуаром, где самые разные артисты находят себе применение. Сегодня он стоит в линии из 16 человек - завтра танцует другую хореографию, где он ярок и харизматичен. Станцевав такое, он и "Лебединое" будет танцевать иначе. Будет танцевать сознательно, потому что поработав со многими хореографами, артист начинает слышать музыку и понимать, что и зачем он делает. Он научится анализировать. Это уже не дрессированная обезьянка, со школьных лет приученная делать какие-то движения, а человек, способный артистически комплексно воспринимать танец. Ведь создавая какую-то вещь, любой хореограф, любой артист задается вопросами: зачем и как?
Очень заметно, что в труппе возник азарт. Как вам удалось сообщить артистам это ключевое для творчества чувство: все могу!?
Слава Самодуров: Первое ощущение от просмотренных здесь балетных спектаклей - отсутствие объединяющей труппу идеи. Все, что происходило на сцене, было бессмысленно. Можно говорить людям: давайте танцевать лучше, техничнее, эмоциональнее, но если они не понимают, зачем они это делают, ничего не будет меняться. И главным вопросом для меня был - как объединить труппу каким-то облаком идей. Эта идея для всех провинциальных театров одна - самоидентификация. Понять, что мы такое есть. Если мы одна из трупп, которые всего лишь перетанцовывают классический репертуар, - успеха не будет. Есть Мариинский и Большой театры, где всегда будут танцевать лучше. И никакие новые обстоятельства этого закона не изменят по той простой причине, что самые сильные ученики всех балетных школ России уходят туда. Конкурировать с этими театрами на территории "Спящей красавицы" бессмысленно. Остается то, о чем я говорил: наращивая качество, делать принципиально другое.
Вы тяготеете к миниатюрам, одноактным бессюжетным балетам. Это поправка на специфику провинциального театра?
Слава Самодуров: Просто мне это нравится. И это как раз против специфики провинциальных театров России - скорее, это можно назвать актуальным искусством. Что касается сюжетных спектаклей, то балетные театры мира уже поставили всю мировую библиотеку - Шекспира, Пушкина, Чехова.. . Но балету не надо соревноваться с библиотекой, литературные подпорки здесь вовсе не обязательны! В моих постановках нет сюжета - все утрамбовано, сжато и доведено до определенной степени компрессии. Выходя на сцену, человек выполняет очень сложные задачи - и актерские и танцевальные. Такая работа предполагает большую универсальность и, если хотите, другие мозги. Артист сосредоточен не на том, какую роль он играет, кто он сегодня - князь или слуга. В первую очередь, он - танцовщик. Как музыкант, садясь в оркестр, играет музыку, так и артист балета, выходя на сцену, прежде всего, исполняет хореографию. Ему для этого не надо быть деревом, кустом, мышкой или тремя поросятами. Для меня балет - прежде всего движение.
Вам удавалось менять направление умов имеющихся артистов или приходилось свирепствовать и решительно обновлять труппу?
Слава Самодуров: Процесс обновления происходит всегда, но удалось обойтись без больших трагедий. Всегда приятно работать с людьми, которые остаются с тобой на продолжительный срок, но текучесть кадров характерна для любого театра. Тем не менее, костяк труппы остался. Шел естественный процесс без вулканических извержений и землетрясений. Процесс эрозии - и процесс роста одновременно.
Труппы имеют свойство влюбляться в лидера, к нему прикипать и стремиться быть с ним. Со стороны видно, что у вас произошло нечто подобное, - нет?
Слава Самодуров: Мне сложно сказать, но я думаю, что это не совсем так. Все-таки у нас не авторский театр, и я не хочу все замыкать на себе. Мне и самому это неинтересно: когда я вижу на сцене только свой балет, мне скучно, я люблю разнообразие. Здесь есть мои работы, но они не заполняют собой весь репертуар. У нас работают и другие хореографы, ежегодно возникают мировые премьеры других авторов, так что и у театра, и у зрителя есть большой выбор. Но идеологическим лидером мне пришлось стать. А насчет влюбленности - надо спрашивать у артистов.
Вам удалось совратить в это дело ваших очень именитых коллег, они охотно поехали к вам в Екатеринбург...
Слава Самодуров: Мне приятно, что люди отзываются и приезжают с большим интересом. Я их честно предупреждаю: у нас есть ряд проблем, помогите их решить. Когда приехал Пол Лайтфут, я его предупредил: мы такого еще не танцевали, но я считаю, артисты смогут. Они будут работать столько, сколько потребуется. И мы практически сняли артистов с текущего репертуара, чтобы они могли целиком отдаться работе, - к счастью, у нас была такая возможность. Наши гости покидают театр с ощущением, что здесь то место, где происходят интересные изменения. Что Екатеринбург стал одним из креативных центров России в балете.
Труппа выезжает на гастроли?
Слава Самодуров: Сейчас поедем в Германию, в Кельн. Везем большую интересную программу - в частности, "Вариации Сальери". Предстоят гастроли и в Петербурге - там покажем премьеры последнего сезона.
Вас пригласили на постановку в Большой театр. "Ундина", романтический балет на музыку немецкого композитора ХХ века Ханса Вернера Хенце, - ваш выбор?
Слава Самодуров: Да, мой: музыка хорошая, а для меня музыка - основа спектакля. Будучи танцовщиком, я эту музыку вообще не понимал, и когда танцевал ее в "Ковент-Гарден" - выплывал, честно говоря, с трудом.
И теперь хотите поставить в эту позицию свою коллег...
Слава Самодуров (смеется): Да. Сейчас я искренне этой музыкой восхищаюсь, и в моем воображении уже возникла картинка, ее хочется воплотить. К тому же эта балетная партитура почти не ставилась. Ее ставил только Фредерик Аштон в Королевском балете Великобритании, а других серьезных обращений к этой музыке я не знаю. Понимаете, большинство балетных названий уже затерты. Существует больше тысячи постановок "Золушек" Но это как с вином: перепробовав тысячу бутылок, разницы между ними не увидишь. И тиражировать уже растиражированное мне не хочется. "Ундина" дает шанс попробовать что-то новое. Мне нравится сюжет и тема.
Но это же ненавистный вам нарратив! Повествовательный сюжетный балет.
Слава Самодуров: Я пишу свое либретто и иначе вижу этот спектакль. Надеюсь найти другой подход к этой истории. Это может быть успешно, может быть и провал. Ну, а если провал - пусть это будет супер-провал! Чтобы им можно было гордиться. Работу начну в марте, премьера - в конце июня.
Что готовит новый сезон в Екатеринбурге?
Слава Самодуров: Он будет довольно напряженным. Делаю новую версию "Ромео и Джульетты" для нашего театра, и это будет совсем другой спектакль: заново ставлю всю хореографию, будут другие костюмы и сценография. Получаю большое удовольствие: хорошо, когда один балет уже создан, и теперь можно то, что не нравится, - поправить. Так что это даже не версия - это новый спектакль.
Эта вещь уже требует индивидуальностей. Ромео с Джульеттой у вас есть?
Слава Самодуров: В рамках моего видения этих образов - да, есть. Но я сразу понял, что труппа еще не сталкивалась с таким качеством сюжетного спектакля, и предстоит одолеть некоторые сложности. Я танцевал в "Ковент-Гарден", и понимание актерской игры в балете пришло там. К сожалению, мне трудно принять манеру игры в русских балетных театрах - мне кажется, это архаично и неактуально. Причем это не какая-нибудь архаика Древней Греции, которую воспринимаешь уже как жемчужину искусства, а что-то замыленное, уничтожающее смысл событий на сцене. Не говорю обо всех - сюда приезжали многие прекрасные актеры, вспомним хотя бы Олесю Новикову, которая здесь танцевала "Жизель". Это был высочайший класс актерской презентации, но, если я не ошибаюсь, она вдохновлялась европейскими балеринами. Мне нравятся ценности "Ковент-Гардена", заложенные в балетах Кеннета Макмиллана. Я в это верю, мне это интересно.
Когда премьера "Ромео и Джульетты"?
Слава Самодуров: В марте. И еще будем ставить "Золушку" - получится "сезон Прокофьева". Это русский театр, и музыка Прокофьева должна здесь звучать. Сейчас проходит 4-я Dance-платформа, она завершится гала-концертами, а потом я предполагаю организовать маленький сюрприз. Но он пока запечатан в коробочку.
Запущенная вами Dance-платформа уже дала результаты? Театру удалось заполучить новые таланты?
Слава Самодуров: Dance-платформа каждый год преподносит новые грани. Иногда казалось, что проект не имеет смысла, но вот в этом году я смотрю, что делают мои молодые коллеги, и понимаю, как это важно. И для труппы: я вижу, с каким энтузиазмом работают люди, только что пришедшие в театр - для них это шикарный шанс показать себя. Артистам хочется разнообразия - и платформа выполняет эту миссию. Возникает даже элемент здоровой конкуренции. Проект этот помогает и публику образовывать. Первый год было трудно продать билеты - теперь они раскупаются, Dance-платформа воспринимается как часть естественной жизни театра. Это важно и для хореографов. Некоторые подают заявки снова, и можно видеть качественный прогресс. Мы сначала сомневались, что наберем достаточное число претендентов - хореограф не редиска, штучный товар. Но каждый год приходят заявки, и мы можем выбрать восемь человек, не идя на компромиссы. Мы уже дали поставить одноактный балет "Вакансия" одному из участников "платформ", и я уверен, что это будет не единичный случай.
Екатеринбург называют столицей contemporary dance. Вы наверняка уже познакомились с танцевальными театрами города - каковы ваши впечатления?
Слава Самодуров: Самые разные: качество работ зависит от обстоятельств. Но многое очень интересно. Меня поразило, что в труппах очень хорошие артисты: актерский и танцевальный уровень здесь высокий.
Как складывались ваши отношения с публикой? Ведь она привыкла к консервативному балету.
Слава Самодуров: Продвинутая публика в Екатеринбурге есть, вопрос был только в том, чтобы привести ее в театр. Здесь успешно работают театры современного танца, туда ходят зрители, которым интересно новое, острое, необычное. Это молодая аудитория, и хочется в ней поддержать этот интерес. Самым трудным было заставить этих людей сделать первый шаг в направлении нашего театра. Поскольку сложился стереотип: консервативный театр. Сломать его было труднее всего - но это удалось. И программы я строил так, чтобы каждый зритель находил для себя что-то доступное - хотя бы одну из трех частей вечера. Сочетание очень разных балетов становилось поводом для дискуссий. После такого вечера, надеюсь, у зрителей возникало ощущение преемственности хореографического языка - от одного акта к другому. Ощущение традиции. Понимание, что новое есть переосмысленное старое.