Поделиться
Авторский экземпляр партитуры "Тристана и Изольды", считающейся одним из величайших памятников любви в мировой культуре, можно увидеть в только что открывшейся после реконструкции легендарной вилле Рихарда Вагнера "Ванфрид" в Байройте. В этом доме, построенном на средства короля Людвига Баварского, создавались "Парсифаль", "Зигфрид", "Гибель богов". На фасаде - вагнеровское изречение "Здесь, где мое воображение нашло мир - "Ванфрид"…" (от: wähnen - воображать, Frieden - мир, согласие), за виллой в саду - вагнеровская могила, место паломничества вагнерианцев со всего мира. Рядом с Ванфрид - дом сына Вагнера Зигфрида, открывшийся теперь как часть Вагнеровского музея, по другую сторону - новое помещение для экспозиций. Прогрессивный дизайн берлинского архитектора Фолькера Штааба, использовавшего "невидимое" черное стекло, словно растворяет новое, ультра-современное здание в ландшафте парка. Вагнерианцы здесь могут теперь знакомиться с экспозиционными материалами и слушать музыку кумира, коллективно созерцая световой луч, бегущий по нотам выложенных "электронных" партитур, или уединяясь в специальных зонах для индивидуального прослушивания, декорированных "аквариумами" японских садов.
Ванфрид после реконструкции - не только дом-музей композитора, но современнейший мультикомплекс с музейной, архивной, научно-исследовательской и образовательной базой. И хотя модернизация вагнеровской виллы обошлась немцам в баснословную сумму - в 20 млн. евро, в итоге получилось то, что актуально для осмысления творчества и опыта такой амбивалентной персоны, как Вагнер.
Что именно выставил для публики обновленный музей Вагнера? Во-первых, вилла Ванфрид, пострадавшая от бомбы во время Второй мировой войны и восстановленная когда-то без корректной достоверности, предстала наконец в подлинном виде - с исторической мебелью, живописью, книгами, с теми же узорами на шелковых обоях, с той же роскошью, к которой был неравнодушен революционер и друг русского анархиста Михаила Бакунина - Рихард Вагнер. В его гостиной выставлен рояль, подаренный ему фирмой Стейнвей на открытие Байройтского театра в 1876 году. На этом рояле играли все знаменитые гости Вагнера - в том числе, Цезарь Кюи, а в лиловой гостиной жены Вагнера Козимы - его любимый рояль "Эрар", который он называл своим "соавтором". Здесь же роскошная вагнеровская библиотека в 2500 томов, плотно заставленная трудами философов, энциклопедиями, собраниями мифов и партитурами - Моцарта, Россини, Бетховена и др. В комнатах выставлены личные вещи Вагнера - сапоги, знаменитый бархатный берет, пальто, неожиданно объемные для маленького роста Вагнера (152 см), здесь же - потертая кушетка, на которой Вагнер скончался в Венеции. Представлены на вилле и портреты любимых женщин Вагнера - его первой жены певицы Минны Планер, утонченной и поэтичной Матильды Везендонк, вдохновившей Вагнера на создание "Тристана и Изольды", и второй жены Козимы фон Бюлов, дочери Листа, которую Вагнер скандально увел у своего друга.
В новом выставочном пространстве - макеты и костюмы из байройтских постановок, начиная с вагнеровских времен - тяжелая металлическая кольчуга Валькирии, простое шерстяное платье горожанки из "Нюрнбергских майстерзингеров", плащ Парсифаля с вышитой птичкой на груди. О байройтской эстетической революции по этим экспонатам судить трудно. Достаточно сказать, что в постановке "Кольца" в 1896 году полет валькирий изображали выточенные на манер деревянных игрушек лошадки с опрокинутыми на спину валькириями-наездницами, а в 1901 году муляж лохматого, бородатого Летучего голландца, словно сошедшего со страниц книг Диккенса, уносил с собой на веревке под колосники Сенту. Кубок Грааля из исторической премьеры "Парсифаля" в Байройте (1882) выглядит, как классический церковный потир из красного стекла и цветных камней. Макеты старых байройтских постановок тоже не вписываются в предполагаемые модернистские контуры - тяжелые занавесы, павильоны с живописно прописанными зданиями, кораблями, морскими пучинами. Между тем, Байройтский театр был и остается единственным в мире театром, где представляется эталон музыкальных интерпретаций вагнеровских опер. Причем, в представленном здесь полном списке всех выдающихся дирижеров, работавших в Байройте, появилось единственное имя из России - Кирилл Петренко, которому выпала честь руководить постановкой "Кольца" на 200-летие Вагнера.
Наконец, тайну виллы Ванфрид, а, точнее, дома сына Вагнера Зигфрида, впервые приоткрыли в специальной экспозиции, организованной в доме Зигфрида. Это фотографии, свидетельствующие о тесной дружбе с кланом Вагнеров Адольфа Гитлера. Известно, что жена Зигфрида Винифред Вильямс была личной подругой Гитлера, принимала его в Байройте, а на бумаге, которой она снабдила сидевшего в 1924 году после "пивного путча" в Мюнхенской тюрьме дорогого Адольфа, была написана его "Майн кампф". Гитлер регулярно посещал Байройт, патронировал фестиваль, оказывал знаки внимания семье. Дети Зигфрида и Винифред называли Гитлера "дядюшкой Волком". Фото фюрера в окружении внуков Вагнера также представлены на выставке. Впрочем, для самих немцев ничего шокирующего в этой информации нет. Тема нацизма семьи Зигфрида и Винифред все послевоенные годы оставалась в зоне общественного внимания. Теперь ждет своего часа прикрытая в частном архиве Вагнеров переписка Винифред с Гитлером.
Между тем главным музыкальным событием нынешнего Байройтского сезона стала постановка "Тристана и Изольды" Катариной Вагнер. Правнучка композитора, являющаяся со-руководителем фестиваля, уже ставила в 2007 году на байройтской сцене спектакль "Нюрнбергские майстерзингеры". Это был спектакль, карикатурно опрокидывавший классические эталоны немецкой культуры, в том числе, образ собственного прадеда, выплясывавшего на сцене в халате нараспашку дионисийский танец с полуголыми девицами. Провокативной интерпретации от режиссера ждали и на этот раз. Но повзрослевшая Катарина, к тому же, раскритикованная на посту худрука фестиваля за свои модернистские вкусы и, особенно - за скандальное "Кольцо" к 200-летию Вагнера в постановке Франка Касторфа, создала на удивление умеренный, лишенный даже намека на экстравагантность, спектакль. Возможно, этому содействовало и участие в постановке эстета с классической харизмой дирижера Кристиана Тилемана, ставшего в этом сезоне официальным музруком Байройтского фестиваля. Тилеман представил ясное, очищенное от "штормов" вагнеровской музыки прочтение "Тристана и Изольды", поразившее уже в знаменитом вступлении не привычными звуковыми накатами любовных пароксизмов героев, а прозрачной музыкальной тканью, разрастающейся медленными кульминациями. На протяжении всей оперы Тилеман выстраивал вагнеровскую партитуру, как стройное, прошитое чистыми инструментальными линиями и безупречной динамической "свето-тенью", звуковое полотно.
На этом дистиллированном фоне исступленно кричащая от первой до последней ноты Изольда (Эвелин Херлициус) выглядела как экспрессионисткая героиня, попавшая в тихий средневековый гобелен. Впрочем, прямолинейная жесткость сюжета и самой героини Изольды подразумевались самой трактовкой Катарины Вагнер, переместившей героев в абстрактный сюрреалистичский лабиринт из металлических мостов, лестниц, переходов - в духе архитектурных пейзажей Джованни Баттисты Пиранези.И также, как в старинных гравюрах итальянца, в сценической картине, выстроенной художниками Франком-Филиппом Шлоссманом и Маттиасом Липпертом, ощущалось величие разрушения и мрачной мистики. Здесь и сталкиваются взглядами Изольда и Тристан (американский тенор Стивен Гулд), которым, как оказывается, не требуется для остроты переживаний любовный напиток. Испив по глотку, Тристан демонстративно выливает его из флакона. Но именно ему предстоит пройти через главное испытание - любовью. И если с Изольдой все ясно сразу - она рвется к Тристану, то рефлексирующий Тристан, молча наблюдающий за Изольдой из-за угла, так и не рискует реально полюбить и отдает ее в жены другому (королю Марку). Во втором действии - в самом гигантском в истории музыки любовном дуэте, Тристан и Изольда оказываются в тюрьме, где за ними следят люди короля и где они в состоянии несвободы (Изольда - уже чужая жена) пытаются найти понимание друг друга. Цилиндры из металлических прутьев заменяют им романтическую вагнеровскую любовную скамью: прутья то зажимают плотными скобами Тристана, не давая ему дышать, то открываются, превращаясь в подобие крыльев. В эту игру "страхов" Тристана врывается король Марк (Георг Цеппенфельд) и его команда. Финал у Катарины Вагнер антиромантичен. Тристан умирает, ударенный ножом в спину. В предсмертной агонии ему является Изольда - не возлюбленная, а колдунья-оборотень - в светящихся пирамидах, вспыхивающих в разных пространствах сцены. Тристан обнимает Изольду, и в руках его оказывается ее голова. Изольда падает манекеном, льет с кровавой усмешкой любовное зелье. Это - кошмар Тристана, агония его фрустрированного страхом любви сознания. Мифа не случилось. Именно поэтому в финале спектакля Изольда не умирает, не растворяется в космическом потоке любви к Тристану, а выпроваживается за волосы королем Марком в супружеские покои. Романтический вагнеровский миф, увы, сокрушен. Такими видит реалии современного мира его правнучка Катарина Вагнер.
Таким, кстати, видит мир и Франк Касторф, чье байройтское "Кольцо", поставленное к юбилею композитора в жанре социодрамы, идет сегодня на сцене Фестшпильхауза. Бог Вотан там предстает сутенером, богини - проститутками, а Зигфрид - безответственным радикалом. Человечество считает деньги, увязло в политических интригах, боится любви. Но разве не об этом писал свою музыку Вагнер?
К слову, в 2016 году в Баройте представят новую постановку "Парсифаля". Режиссер - Уве Эрик Лауфенберг, музыкальный руководитель - Андрис Нельсонс, в роли Парсифаля - знаменитый вагнеровский тенор Клаус Флориан Фогт.