Поделиться
Некоторые журналисты сразу углядели в этом "руку Кремля", некоторые чиновники стали уверять, что именно этот фонд и его президент С. В. Дзасохова являются голосом "консервативного большинства", а в действиях прокуратуры усмотрели чуть ли не Божий промысел. Уверен, что и те, другие, - неправы. Но вопросы остаются. Почему благотворительный фонд, который в последние годы занимается в основном проведением музыкальных ретро-фестивалей, кажется кому-то более авторитетным явлением культуры, чем Олег Табаков, Галина Волчек и Константин Райкин вместе с их знаменитыми театрами? И на каком основании С. В. Дзасохова присвоила себе право говорить от имени всего российского народа? Это не праздное любопытство. Не могу понять и того, почему театры и их руководители не обратятся в суд с иском к этому прекрасному, наверное, фонду за оскорбление чести и достоинства или нанесение вреда деловой репутации? Как писал некогда Николай Робертович Эрдман, "сейчас свобода - сумасшедшие дома отменили!" И коль скоро каждый озабоченный чем-то обыватель норовит заняться исправлением нравов - а это, видимо, и есть признак нарождающегося гражданского общества, - он должен помнить, что каждое его легкомысленное деяние может быть оспорено в суде. Не надо забывать, что свобода слова - прекрасна, но ограничена тем, что за оскорбление можно получить по физиономии, - в юридическом смысле, разумеется. В конце концов, судебный процесс под названием "С. В. Дзасохова против корифеев русского театрального искусства" имеет все шансы стать событием года. Впрочем, можно не тратиться на адвокатов, а просто громогласно повторить слова Е. Л. Шварца: "Тень - знай свое место!" И на этом поставить точку. Но в данном случае все же лучше использовать судебные процедуры.
Мне, как и нашему президенту В. В. Путину, кажется, что в литературном творчестве, как и в творчестве театральном, несмотря на суждения Ф. М. Достоевского, можно обойтись без матерщины. Без нее обходились русские классики, как и отечественные писатели калибром поменьше. Действующее законодательство, нравится оно кому-то или нет, регламентирует употребление внелитературных выражений и слов, - и его надо исполнять. Куда как сложнее с понятием "порнография", и совсем худо с квалификацией "пропаганды аморализма". Здесь классики не помогут. Разве, что затянут в такой правовой омут, что выбираться из него будет труднее трудного.
Замечу, что строго юридического определения понятия "порнография" применительно к художественному творчеству в отечественном законодательстве нет. Поэтому все рекомендации, которые обязаны формулировать зрелищные предприятия, издательства, теле- и кинокомпании, обычно делают, руководствуясь лишь внутренним чувством, - а в нем преобладает осторожность, граничащая со страхом. Лучше написать "18+", чем разбираться с бдительными гражданами с обостренным сексуальным сознанием. Ведь неизвестно, кого привлекут в качестве экспертов, если по донесению этих граждан прокурорские работники начнут предварительную проверку.
Ну, а там, где порнография, там и пропаганда аморализма. Написав это предложение, вспомнил "Яму" А. И. Куприна и пришел в ужас от того, что прочитал ее в четырнадцатилетнем возрасте. Наверное, все мое "западничество" и "либерализм" связаны с тем, что я в отрочестве читал совсем не те книги. Признаюсь, я и "Гамлета" прочитал в двенадцать лет, - как вы понимаете, там тоже мало положительных примеров. Дальше продолжать не стану, чтобы не подводить "Российскую газету". А то ведь и уважаемый мною печатный орган могут обвинить в пропаганде аморализма. Я, правда, знаю, как пересказать "Анну Каренину" так, чтобы не оскорбить ничьи чувства. Но воздержусь. Не завидую проверяющим инстанциям, которым придется не так легко, как кажется.
И, наконец, самое главное. Не надо идти на поводу у В. И. Ленина, утверждая, что интеллигенция - это говно. Что ее легко купить и перекупить, заставляя обслуживать любую власть и любую идеологию. Что ее задачей является разрушение государства и права. Не надо путать миссию интеллигенции с анархизмом. У гуманитарной интеллигенции - свое предназначение. Она чувственно и интеллектуально выражает внечувственную или сверхчувственную боль и радость народа, его надежды и переживания, его страдания и мечты о лучшей жизни. Она - осмысленный голос нации. Хотя эту свою миссию она может выполнять по-разному. Порой, даже скверно. Но вместе с учеными, которые занимаются науками о жизни, она расширяет наши представления о бытие человеческом, делает их многообразнее и богаче. И представления эти, как правило, не совпадают с жизнепониманием консервативного большинства. Каждое новое научное и художественное открытие вступало в конфликт с общепринятым знанием, - задолго до рождения авангардных, модернистских течений конца ХIХ - начало ХХ века. И угадать нового гения, порой, не удавалось даже тонким и глубоким ценителям искусства. К примеру, М. С. Щепкин, великий русский артист, боготворивший А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя, не признавал драматургии А. Н. Островского почти до самых своих последних дней (он умер в 1863 г.). И счастье автора "Грозы", наверное, состоит в том, что М. С. Щепкину и в голову не пришло обратиться с жалобой в прокуратуру. Самоуважение не позволило.