Поделиться
Сольные программы первого тура в этом году построены "академически": Прелюдия и фуга из "Хорошо темперированного клавира" Баха, традиционная классическая соната (все участники, кстати, выбрали Бетховена - кроме итальянца Эмануэля Римольди, сыгравшего Моцарта N8, ля минор), пьесы Чайковского и три этюда (Шопен, Лист, Рахманинов). Это традиционный для российской школы набор, надежно сканирующий исполнительские качества - мышление, технику, чувство формы, владение стилями, колористикой и т.п.
Надо заметить, программы первого тура - феноменальные по сложности: прикрыть дефекты удобными пьесами здесь не удастся. Еще сложнее представить безупречно и индивидуально весь набор, многократно повторяющийся в конкурсном формате.
Между тем именно с парада очень разных индивидуальностей нынешний фортепианный тур и начался.
Если Никита Абросимов (ученик Александра Торадзе, кстати, члена жюри) показал технически крепкие, четко артикулированные трактовки Прелюдии и фуги Баха ля минор (ХТК, том 2), бетховенской сонаты N 15 или рахманиновского Этюда-картины (соч. 39, N1), то Сергей Редькин, наоборот, в тех же фактурах творил совершенно невесомую звуковую среду: словно из воздуха ткал фугу, зависал на пианиссимо запедаленными гармониями в бетховенской Тридцатой, обволакивал вспыхивающими на крещендо мягкими пассажами в этюде Листа "Метель".
Андрей Гугнин (ученик Веры Горностаевой) Прелюдию и фугу соль мажор (ХТК, 1-й том) сыграл графически, в режиме бесконечного движения линий, внезапно замыкающихся на точке тоники. Его бетховенская "Аппассионата" была музыкальна и даже нежна, разворачиваясь в абсолютно не "героическом" формате: длинные, через всю клавиатуру мягкие пробежки звука, сдержанная динамика, тихий хорал второй части, прилив сдержанного воодушевления в финале.
Маленькими шедеврами прозвучали пьесы Чайковского в исполнении Юрия Фаворина (ученик Михаила Воскресенского) - "Ноктюрн" (в щемяще ностальгическом шопеновском ключе) и "Юмореска" - с чарующим юмором внезапных срывов в радостный "трепак", напоминавший о "Петрушке" Стравинского. Каждое из этих сочинений в исполнении Юрия Фаворина звучало филигранно, продуманно по звуку, форме, динамике, очаровывая стройностью и пропорцией выразительных средств.
У публики же определился еще один явный фаворит - итальянец Эмануэль Римольди (ученик Элисо Вирсаладзе), хотя и попадавший в разливе своей артистической энергии мимо нот, но покоривший зал "наваждением" своей музыкальности, способностью сиять, играть, волновать, тревожить звуком и необычными трактовками.
Прослушивания пианистов в первом туре продолжаются.
Екатерина Мечетина, пианистка:
- У меня уже есть три безусловных фаворита: это Юра Фаворин, Сергей Редькин и Андрей Гугнин.
Если Фаворина и Гугнина я хорошо знала и раньше - Гугнина вообще с детства, когда он в школе был учеником моей мамы, а Фаворина - по консерватории, то Сергей Редькин стал для меня открытием. Причем не в масштабах конкурса, а гораздо шире: он действительно изумительный музыкант. Знаю, что он учился в Петербургской консерватории у профессора Александра Михайловича Сандлера.
Выступление Редькина в первом туре - это настоящий сольный концерт зрелого музыканта. У него была фантастически кружевная, небесная соната Бетховена и такой удивительный Чайковский - пьеса "Танцевальная сцена"! Это большой крупный музыкант.
Все, о ком я говорю, играли, как "под запись", практически без срывов, совершенно в техническом плане.
Что касается европейских участников, то они часто подкупают публику своей непосредственностью, и так было и на этот раз, но с профессиональной точки зрения я видела в игре слишком много недостатков. У итальянца Эмануэля Римольди откровенно недозвучивало: я сидела в десятом ряду партера и практически ничего не могла разобрать.
В целом же в отношении репертуара могу сказать, что у большинства конкурсантов по программам чувствуется внутреннее желание составить их так, чтобы потом можно было максимально перенести их на другой конкурс. Поэтому активных шагов "в сторону" ни у кого нет.