25.05.2015 22:16
    Поделиться

    Козырем Дягилевского фестиваля стали неизвестные произведения Шостаковича

    Дягилевский фестиваль открылся сенсационной премьерой неизвестных сочинений Дмитрия Шостаковича
    Впервые на сцене была поставлена неоконченная опера Шостаковича "Оранго" (1932), обнаруженная 11 лет назад в архиве композитора, а также балет "Условно убитый" на музыку Шостаковича, написанную для эстрадно-циркового ревю в Ленинградском мюзик-холле в 1931 году. Премьеру подготовили худрук Пермской оперы и Дягилевского фестиваля, дирижер Теодор Курентзис, хореограф-постановщик Алексей Мирошниченко, художники Андрей Войтенко и Татьяна Ногинова.

    Естественно, проект "неизвестного Шостаковича" стал козырем нынешнего Дягилевского фестиваля, сумевшего удержать, несмотря на урезанный бюджет, качественный формат программ. В его афише - знаменитый спектакль танцевальной компании британца Акрама Хана Kaash, авторские программы современной музыки, рециталы и ночные "гала" приглашенных инструменталистов, визит московского Электротеатра Станиславский с "Вакханками" в постановке Теодороса Терзопулоса, выступление интернационального Фестивального оркестра, спецпроекты, теоретические чтения и даже утренняя йога на лужайке перед зданием театра.

    Но мировая премьера сочинений Шостаковича - событие историческое и раритетное, хотя оркестровая версия "Оранго", сделанная британским композитором Джерардом Макберни по заказу вдовы Шостаковича Ирины Антоновны, и исполнялась уже с 2011 года Эсса-Пекка Салоненом, в том числе и в Москве. В этой версии неоконченная опера, состоящая из 11 номеров Пролога, прозвучала и в Перми. Правда, для полноценного театрального формата Теодор Курентзис объединил "Оранго" в один вечер с балетом, созданным на музыку "Условно убитого". Название "Убитого" всплыло из той же архивной папки в обрамлении экстравагантной истории о карточном проигрыше Шостаковича-игрока, за долги обязавшегося директору ленинградского Мюзик-холла Михаилу Падво написать музыку для ревю. Долгов оказалось на сорок музыкальных номеров злободневного шоу о задачах населения по химзащите и борьбе против внешних врагов. В создании того спектакля участвовали Исаак Дунаевский, хореограф Федор Лопухов, Клавдия Шульженко, Владимир Коралли, Леонид Утесов и его Теа-джаз, акробаты, лошади, собаки. С красивым размахом и с той же актуальностью "Условно убитый" предстал и сейчас. Но в жанре балета-феерии, поставленном Алексеем Мирошниченко, и впитавшей дух известных шостаковичевских балетов тех же 20-х-30-х годов - "Золотого века", "Светлого ручья", "Болта". А это дух ресторанных фокстротов, физкультурных спартакиад, индустриальных ритмов и простодушных героев, верящих в утопии Советской страны.

    И надо заметить, что найденные архивные опусы Шостаковича, с их сатирой на современное общество, на навязываемые ему "ценности", на культивирование образа врага и девальвацию сложных смыслов, сводящихся к лозунгам и дилетантизму, оказались актуальными сейчас. А сюжеты "Оранго" и "Условно убитого", объединенные ироническим "ретро" советской эпохи, обрели даже более законченную драматургию: сначала - опера-пролог "Оранго" с ее абсурдным новым героем - человеком-обезьяной. Обросший лохматыми черными прядями этот комический персонаж, обряженный в шаровары и исполняющий "чижика-пыжика" на металлофоне, примечателен тем, что распугивает своим эксцентричным поведением иностранных гостей. Поразить же воображение должны хоры в рабочих комбинезонах, прославляющие труд, бодрые физкультурники в синих трусах-"парашютах", выстраивающиеся в шеренги и пирамиды. И, разумеется, главный конвертируемый "сувенир" страны Советов - балерина, бесконечно наматывающая пируэты и фуэте.

    Веселая ирония "Оранго" стала ключом и для балетной феерии "Условно убитого". Правда, здесь уже на сцену выбежали не "футуристические" или гиперболические герои, а граждане советской страны: марширующие юные пионерки, работницы в красных косынках, очаровательная Машенька Фунтикова, торгующая эскимо и срывающаяся в любовные дуэты с Курочкиным. По сцене непрерывной цепочкой пробегали советские граждане - с портфелями, с колясками, милиционеры, хулиганы, деятели Осоавиахима. Проводили овчарку, ищущую химвещества. А герой в гимнастерке Бейбуржуев исполнял образовательную пантомиму с противогазом, обучающую граждан химзащите. Из динамика неслась примечательная "аутентичная" речь: "Советский Союз находится в капиталистическом окружении. На всем земном шаре мы пока единственная страна социализма. Умирающий капитализм не уступит без боя..."

    Хореографическая драматургия очаровала ироническими "клише" из советских времен: здесь и размашистые "героические" соло Бейбуржуева, передвигающегося большими батманами, и его же темпераментный пьяный танец в ресторане, заканчивающийся на четвереньках у ног Машеньки Фунтиковой, здесь и "фокстротная" ресторанная массовка, и дурной хмельной сон Машеньки - варьете "ангелов" с красными крыльями и нимбами, отсвечивающими фольгой. Наконец, комическая фантасмагория финала, где влюбленные Машенька и Курочкин спасаются от погони разъяренного от ревности Бейбуржуева в бодрой массовке физкультурников в противогазах. Советская химзащита не подвела.

    Весь этот веселый и обаятельный абсурд развернулся к тому же в стильной сценической среде, цитирующей советский авангард 20-х - 30-х годов с его индустриальной эстетикой и культом машин. Вращающиеся шестеренки, винты, болты, движущиеся на экране механизмы, каркасы из лестниц, "сценическая вертикаль" Александры Экстер, костюмы массовки с принтами под живопись Павла Филонова - воссоздавали эпоху, ее энергию, дух, ее жизнь. Так же, как и оркестр musicAeterna под руководством Теодора Курентзиса, волшебный по звуку, пульсирующий энергией, с микроскопической детальностью погружавший в музыку молодого Шостаковича. И - главное в его еще "вольно дышавший" еще тогда композиторский дух. Но вдруг у Курентзиса "галопчик" или "чижик", фокстрот или джаз в мгновение обрушивался страшной звуковой бездной, ритмическим сломом, мрачным накатом литавр и - снова "выныривал" к бодрым мотивам. Собственно, в этом и состоял безудержный и оптимистичный драйв того далекого времени, искренне верившего в лозунг "весь мир будет наш".

    К слову, Ирина Антоновна Шостакович присутствовала на пермской премьере "Оранго" и "Условно убитого". Вдова композитора провела встречу с публикой в Фестивальном клубе и приняла участие в Международном симпозиуме, посвященном теме "Легкая музыка от Дягилева до Шостаковича". Международный симпозиум - традиция фестиваля, от которой не отказались и при нынешнем секвестированом бюджете. Как повлияет новая финансовая ситуация на будущее Дягилевского фестиваля? Это тема, актульная не только для Перми. Об этом говорил и известный австрийский пианист, многлетний куратор музыкальных программ Зальцбургского фестиваля Маркус Хинтерхойзер.

    - Конечно, фестивали изменились потому, что изменилась финасовая ситуация. А финансовая ситуация изменилась потому, что изменилась политическая ситуация. Но культура - основа для инфраструктуры общества. И я могу осуждать политиков за то, что они не уважают этот общественный договор. Он больше не функционирует так, как должен. Поэтому фестивали поддерживаются все меньше, в них стало меньше смелости, у них стало меньше денег, и мы вынуждены в своем порограммировании учитывать огромное количество параметров - например, посещаемости, окупаемости, которые не отражают сути вещей. И если мы сейчас потеряем конструкцию этого общественного договора, мы потеряем то, что мы потом не достигнем никогда.

    Поделиться